Время перемен - Сара Груэн Страница 29

– Я видела ее на другой лошади, как там ее?..

– Малахит.

– Я наблюдала, как Ева прошла все этапы, для которых Малахит совершенно непригоден. Простите, не хотела вас обидеть.

Натали бросает быстрый взгляд в мою сторону.

– Ничего, – успокаиваю я. – Я никогда не обольщалась по поводу Малахита.

– Тем не менее Ева с честью дошла на нем до конца соревнований. Она – сильная наездница, именно такая и нужна Джо.

– Почему вам так кажется? – настороженно спрашиваю я, а материнское чутье уже шлет предостерегающий сигнал.

– Джо прекрасно обучен. Я получила его от Ивонн Ричардс. У этой лошади огромный потенциал. Просто невероятный. Но он еще очень молод, всего семь лет, и к тому же отличается крутым нравом и неимоверным упрямством.

– Но вы только что утверждали, что лошади породы нокота полностью отдаются работе и готовы выполнить любую задачу, – напоминаю я.

– Так и есть. Но ладят не со всяким. Для такой лошади нужно правильно выбрать наездника. Джо еще не успел к кому-либо привязаться.

Сигнал тревоги звучит в мозгу все громче.

– Ни к кому не привязан? Что вы имеете в виду?

– Хочу сказать, Джо не позволит, чтобы на нем ездил первый встречный.

Теперь уже страх бьет в набат.

– Знаете, я вот подумала и полагаю, что этот выбор…

– Идите за мной, – приглашает Натали, не дослушав, и направляется к манежу.

Джо цокает копытами рядом. Я вижу Еву в окружении стайки девочек в дальнем конце манежа. Две верхние пуговицы на блузке расстегнуты, и дочь, оттянув ткань, демонстрирует всем желающим свою татуировку. Зрители восхищенно ахают, некоторым не терпится потрогать вытатуированного единорога. Одна из девочек тоже поднимает спортивную фуфайку и выставляет на всеобщее обозрение пирсинг на пупке. Снова слышатся охи и ахи.

– Марго! – зовет Натали, направляясь к девочкам.

Девочки тут же умолкают и поправляют одежду, наблюдая за Натали и Джо.

– Покажи Еве, где находится снаряжение Джо. Ева, хочу, чтобы ты оседлала Джо и привела сюда.

Марго делает шаг вперед, намереваясь забрать у Натали чембур.

– Нет, – качает головой Натали, – пусть его ведет Ева.

Марго лишь пожимает плечами и отступает в сторону.

Ева обводит окружающих растерянным взглядом и не сразу подходит к лошади. А когда все же решается, Джо настороженно поводит ушами. А уши у него внизу желобообразные и похожи на два тюльпана. Наверняка он за милю слышит, как пролетает птица. Джо поднимает нос и подается вперед, принюхиваясь.

Натали отдает Еве чембур и отходит в сторону.

Ева обводит восторженным взором вороно-чалого нокоту и не может оторвать глаз, рассматривая каждый дюйм его туловища, будто не верит, что встречаются на свете такие чудеса. Она протягивает руку и прижимает к раздувающимся ноздрям Джо.

И лошадь вдруг издает гортанное ржание, похожее на презрительный смех.

О господи, все кончено, Ева обречена. Да мы с ней просто пропали! Смотрю на Натали и вижу, что она с жадностью наблюдает за происходящим.

* * *

Натали ведет меня в комнату отдыха, вернее, идет далеко впереди, а я едва поспеваю следом. Я уже привыкла, что она всегда вырывается вперед.

Комната отдыха у Натали мало отличается от нашей. Она представляет собой изолированное просторное помещение с большим окном, выходящим на манеж. Как и у нас, мебель здесь разношерстная, от видавших видов кушеток до сделанных на скорую руку фанерных столов и складных садовых стульев.

Натали усаживается на белый пластиковый стул, стоящий перед пультом для микширования, и я следую ее примеру. Откинувшись на спинку, она закидывает ногу на ногу.

– Если хотите, вон там можно выпить кофе, – машет она рукой, показывая на что-то у меня за спиной.

– Нет, спасибо, – бормочу я, сожалея в душе, что не предлагается более крепкий напиток. Все это время я нервно поглядываю на часы.

Проходит несколько минут, и в комнате появляется стайка девочек. Выстроившись вдоль дальней стены, они хихикают, перешептываются, обнимаются и подталкивают друг друга под бока.

В этот момент на манеж заходит Ева вместе с Джо.

– Тише! – успокаивает воспитанниц Натали, поднимая руку.

Девочки начинают шикать, а потом умолкают, но ненадолго.

– Три минуты, – слышится шепот у меня за спиной.

– Пять!

– Самое большее две.

– «Две» сказала я!

– Нет, не ты, а Крис!

– Тогда я говорю – «три».

– Нельзя, Мэгги сказала первая!

– Ладно, пусть будет четыре с половиной.

– Нет, Джо сбросит ее через полторы минуты. Вспомни Элизабет!

– Я сказала тише! – повышает голос Натали.

Ева выводит Джо в центр манежа и проверяет стремена, подтягивает правое стремя к подмышке, определяя длину, а потом проделывает то же самое с левой стороны. Потом наступает очередь подпруги. Ева долго возится, что-то регулирует, осматривает пряжку на нахрапнике, а затем снова занимается подпругой.

Она долго копается, и меня начинают одолевать сомнения: не передумала ли дочь? Может, пытается подать сигнал, чтобы я избавила ее от необходимости прокатиться верхом на Джо? Дело зашло слишком далеко, и самой ей не выпутаться, не потеряв лица.

Я подаюсь вперед на стуле и напряженно выжидаю.

Не бойся, доченька, я тебя вытащу из беды, только намекни! Ну, подай же скорее сигнал!

Щеки Евы горят, губы плотно сжаты. Она стоит перед Джо и распрямляет поводья, прежде чем перекинуть через голову. Вот она подхватывает переднюю левую ногу, затем правую, подтягивает их за колени вперед, проверяет, чтобы шерсть не замялась под подпругой.

– Тянет время, – шепчет кто-то из девочек.

– А ты бы что на ее месте сделала, а?

Мне стоит большого труда усидеть на стуле. Чем дольше возится Ева, тем яснее я понимаю, что дочь ждет моего вмешательства. Хочет, чтобы я прекратила эту пытку. Наконец я принимаю решение: если она сейчас станет поправлять подбородный ремень, мы выходим из игры.

Ева останавливается возле головы Джо и гладит челку, наклоняется ближе, что-то шепчет, а затем скользит пальцами под подбородным ремнем.

Я словно ужаленная поворачиваюсь к Натали:

– Натали, я…

– Тихо! – грозно рявкает Натали.

Подобной грубости я не ожидала, от неожиданности глаза лезут на лоб, но выбора нет, и приходится умолкнуть. Ева поворачивается и смотрит на окно комнаты отдыха. Ее губы шевелятся, но слов не слышно.