Мое сердце и другие черные дыры - Жасмин Варга Страница 29

– Алло? – Выговор у него самый что ни на есть кентуккийский.

– Добрый день, мистер Гордон, – начинаю я, – меня зовут Айзел, я звоню из «Такерз Маркетинг Концепт» по заказу властей города Лэнгстона.

– Да? – Голос звучит немного нетерпеливо, но не столь раздраженно, как это бывает обычно.

– Как вы, возможно, знаете, в нашем городе проводится ежегодная весенняя ярмарка, – я пускаюсь разглагольствовать, как доходы от ярмарки пополнят бесценные фонды лэнгстонских школ, расхваливаю до небес «невероятные» выступления чирлидеров и чудесное (и безопасное – да, правильно) чертово колесо, а заканчиваю обязательным: «Это замечательное мероприятие для людей всех возрастов, настоящий праздник для всей семьи». Разумеется, я не рассказываю, что чирлидерши обычно надевают бикини с леопардовым рисунком и демонстрируют уличный танец, даже если на улице всего градусов десять.

В трубке тишина.

– Мистер Гордон?

– Да знаю я про весеннюю ярмарку. Собираемся пойти завтра с семьей после обеда.

– Здорово. Спасибо, мистер Гордон.

Да, лэнгстонцы любят городские сборища.

Сегодня я работаю гораздо лучше обычного и действительно стараюсь обзвонить всех из своего списка. На самом деле я просто хочу, чтобы моя смена поскорее закончилась, – не так давно я заметила, что если на работе действительно работать, то время летит быстрее. Обзвонив шестерых людей подряд, поднимаю глаза на Лауру, которая морщит лоб, то и дело искоса посматривая на меня.

– Что? – спрашиваю я, снимая трубку, чтобы набрать следующий номер.

– Просто ты сегодня какая-то странная. – Она идет к кофеварке. – Словно почувствовала себя счастливой. Что, нашла кого-то наконец?

Из меня сухим треском вырывается смех. Счастливой? Печально, но она в чем-то права: я действительно кое-кого нашла. Но не так, как она себе представляет.

– Вас удивляет, что я работаю?

Она кивает:

– Очень.

– Просто хочу дать вам, Лаура, повод гордиться собой. – Я шутливо кланяюсь ей, и она качает головой.

За две минуты до конца смены захожу в интернет. За весь день ни минуты я не бездельничала и считаю, что заслужила небольшой отдых. Меня интересует телефон Исправительного учреждения Мак-Гриви. Через минуту номер мой – записываю его в рабочий блокнот, вырываю листок и убираю в карман.

Все, можно вставать, закидывать рюкзак на плечо и идти к выходу. По пути я машу рукой мистеру Палмеру, которого, кажется, сейчас инфаркт хватит.

– До свидания, Эйзел, – говорит он слабым голосом.

Лаура была права, я, кажется, и в самом деле чувствую себя лучше, вот только не могу понять, действительно ли это улучшение или просто трюки подсознания. Типа, раз я так уверена, что скоро все закончится, нет нужды переживать из-за всякой ерунды. Я все распланировала, я точно знаю, как собираюсь провести свои последние дни, и эта целеустремленность очень успокаивает.

Раньше дни тянулись так мучительно, время, беспощадное и неизменное, казалось, растягивалось до бесконечности. И, как сказал Джон Берримен, жизнь была скучна. Наверное, такое чувство испытывают марафонцы, пробегая последнюю милю: когда заветный финиш так близко, уже не думаешь от усталости.

Бросив рюкзак на пассажирское сиденье, я сажусь за руль, лезу в передний карман за мобильным и, достав вырванный из офисного блокнота листочек, затаив дыхание, набираю номер.

На работе приходится постоянно звонить по незнакомым номерам – кажется, могла бы привыкнуть, – но я чувствую, как стучит сердце, и включаю классическую радиостанцию, убавляя звук до еле слышного. Передают Мессу си минор Баха – мне словно теплое одеяло на плечи накинули. Я чуть прибавляю громкость, совсем немного – на случай, если в этом исправительном заведении кто-нибудь все-таки снимет трубку.

Закинув ноги на приборную панель, опускаю спинку кресла и откидываюсь, напевая и отстукивая ритм по затертой ткани сидений. Вдруг голос в трубке заставляет меня вздрогнуть.

– Говорит Том. Чем могу вам помочь?

Я пытаюсь сесть прямо.

– Это Исправительное учреждение Мак-Гриви?

– Да, – отвечает он с усталым вздохом.

– Я звоню спросить, как мне увидеться с отцом.

– А?

– С отцом. Он… – я подбираю нужное слово, – ваш заключенный.

– А, – отвечает Том. Очевидно, все ответы Тома односложные. – Ща переброшу вас на Службу посещений.

Не успеваю я сказать и полслова, как разговор обрывается и в трубке звучит отстойная электронная музыка. Я прибавляю громкость своего радио.

Через пару секунд меня приветствует новый голос:

– Говорит Боб.

Похоже, у Мак-Гриви работают не только любители односложных ответов, но и носители односложных имен.

– Добрый день, Боб. – Я стараюсь быть как можно любезнее, рассчитывая, что так он скорее поможет мне. – Я звоню узнать, как я могла бы навестить своего папу.

– Ваш отец наш заключенный?

– Да, – отвечаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал так, будто в этом нет ничего особенного, словно с тюремной системой я на «ты».

– А вы в списке?

– Что?

– В списке тех, кому разрешены свидания. Если вы его дочь, то должны быть в перечне.

Я нервно сглатываю:

– Не знаю, включена ли я в список.

Мама никогда не позволяла мне посещать отца. Ни разу.

– Если вас там не окажется, ничем помочь не могу. Но думаю, должны быть – они обычно включают прямых родственников по умолчанию. На случай, если кто-то захочет приехать.

– Хорошо, – медленно говорю я. – Значит, я могу просто приехать?

Он издает полусмешок-полуфырканье:

– Ну да. Только в часы свиданий. У нас живая очередь. Если все кабинки свиданий к твоему приходу заняты, тебя включают в список ожидания. Но тут уж без гарантий.

Сплошные списки!

– А когда у вас часы посещений?

– Девочка. – Я почти вижу, как Боб качает головой. – Вся информация есть на сайте. Но поскольку ты мне нравишься, я тебе скажу.

Кажется, любезное обращение окупается.

– Спасибо вам огромное, Боб!

– В общем, свидания у нас со вторника по субботу. Утром с десяти до двенадцати, после обеда с часу до четырех. Хочешь совет?

– Конечно, с удовольствием, Боб!

– Постарайся приехать как можно раньше. Тогда шансов больше. К вечеру все может быть забито.

– Я вам очень признательна. До субботы!

– Ага, пока. – Боб вешает трубку.

Я поднимаю спинку кресла, но не трогаюсь. Мысли теснятся и лихорадочно скачут в голове. Сжав ее руками, заставляю себя дышать глубоко и размеренно. Через несколько минут снова хватаю телефон и звоню Замерзшему Роботу. Знаю, это глупо, но не могу сдержаться: мне нужно с кем-то поделиться, а он, наверное, единственный человек, с кем я могу поговорить. Думаю, это еще одна причина, по которой люди ищут спутников для самоубийства. Полезное это дело – партнерство.