Небесная подруга - Джоанн Харрис Страница 29

Мне приснилось, что я проснулся в кромешной тьме — даже фонари внизу погасли. Царил ночной холод. Я заерзал на деревянном полу, кутаясь в пальто, и обдумал ситуацию. То ли я расхотел искать Розмари, то ли испугался странного влечения, приведшего меня к ее двери, но пыл угас, и я решил вернуться домой.

Размяв онемевшие от холода ноги, я встал и почувствовал себя дураком. Я потерпел поражение на всех фронтах — как друг, как ученый, как любовник. С появлением Розмари разрушилось все, что было мне дорого, — а я сам? Тоже медленно разваливался на части, как старая кукла, пока не приполз помирать под дверь этой женщины, ей на потеху. На что я надеялся? Меня охватила ярость, и ее целью вдруг стала Розмари. Да, Розмари с ее прелестным личиком и ее странностями; Розмари, которой не было дома всю ночь; Розмари, ради которой я пришел сюда. Охваченный гневом, я развернулся и резко ударил в дверь плечом. Я далеко не силач — близорукий, слабогрудый; скорее всего, замок просто открыли, пока я спал. Так или иначе, дверь распахнулась, и я влетел в комнату, приземлившись в кресло у противоположной стены. Очки упали, и мне пришлось нашаривать их, прежде чем оглядеться.

Небольшую комнату едва освещала лампа, прикрытая зеленым шелковым платком. Мебели было немного — два кресла с вышитыми подушками, туалетный столик, заставленный склянками и коробочками с косметикой, кровать. На стенах висели картины, на полу лежал меховой коврик. В воздухе стоял странный запах — очень сладкий, вроде ладана, от него кружилась голова. Все это я вспомнил позже, а тогда я мало что заметил, кроме двух человек, сидевших у двери — один в кресле, другой на полу. Оба глядели на меня с любопытством, граничащим с невоспитанностью.

Сначала я испугался — должно быть, не та комната? В крайнем смущении я отступил.

— Извините, ошибся… Прошу прощения…

Однако не успел добраться до двери, все еще распахнутой настежь, и замер: меня поразила странная сцена, открывшаяся передо мной.

Юноша, лежавший на полу, был болен, причем тяжело: его лицо поражало бледностью даже в этом зеленоватом свете, так что глаза и рот казались темными провалами. Более того — похоже, он был ранен. Тонкая темная струйка крови из уголка его рта стекала по горлу под воротник рубашки. Я заметил, что он совсем юный — белокурый растрепанный подросток. Судя по безвольной позе, мальчик почти потерял сознание. Второй мужчина в тяжелом темном пальто был гораздо старше, лет за сорок, с длинными черными волосами. Его лицо с тонкими чертами казалось странно женственным. Он тоже был бледен, как чахоточный, и выглядел так, словно до предела истощил себя пороками. Однако, несмотря на возраст, этот человек излучал какую-то первобытную энергию юности, которая преображала его. Он покровительственно приобнял подростка и молча смотрел на меня.

Наверное, мне показалось, что это он ударил мальчика. Я решил вступиться (не забудьте, что я выпил, а для опьянения в те дни мне требовалось не много) и шагнул вперед.

— Что происходит? — спросил я. — Кто вы такие?

— Друзья, — тихо произнес темноволосый.

— Чьи друзья? — потребовал ответа я, хотя мой голос срывался.

— Друзья Розмари, конечно же. — Мужчина сделал паузу. — А вы, разумеется, Дэниел Холмс.

Я опешил.

— Откуда вы меня знаете?

— Мы знаем всех друзей Розмари, — с улыбкой сказал темноволосый. — Верно, Рэйф?

Он улыбнулся белокурому юноше и погладил его по лицу длинным белым пальцем. Мальчик не ответил, но повернул голову ко мне, и я увидел длинные ресницы, отбрасывающие тень на высокие скулы; он тоже выглядел андрогинным, а его поза вдруг остро напомнила мне Розмари. Я подумал, что мальчик может оказаться ее братом, и сделал еще шаг в сторону этой пары.

— Что вы здесь делаете? — спросил я. — И где Розмари?

— Розмари? Она скоро придет. Мы ждем ее.

Темноволосый коротко хохотнул, будто сказал что-то забавное.

Сейчас другое время, другая мораль, и вам трудно понять негодование, охватившее меня, когда я услышал его небрежный ответ. Иногда мне самому трудно вспомнить, что это такое — быть молодым и принципиальным.

— В августе Розмари выходит замуж, — холодно сказал я. — Не думаю, что ей следует принимать друзей в столь поздний час. Она знает, что вы здесь?

Темноволосый пожал плечами, как будто это не имело значения. Я снова посмотрел на юношу, скорчившегося на полу.

— Этот юноша болен? Он ранен?

— Нет.

Пренебрежительный тон «друга» Розмари разозлил меня.

— Он истекает кровью. Если не объясните, что происходит, я сообщу в полицию. Мальчику нужно быть дома, в постели. А вы… Вам нельзя сидеть в комнате Розмари без ее ведома!

Он ответил тем же небрежным, почти скучающим тоном:

— С Рэйфом все в порядке. Он кое-что выпил, но еще не привык к такому питью.

И мужчина стер кровь со щеки мальчика бледным длинным пальцем, а затем, не сводя с меня взгляда зеленых глаз, облизнул палец. Этот жест был непристоен, как порнография, и я вспыхнул от гнева.

— Мальчик его возраста вообще не должен пить! — воскликнул я, отчасти для того, чтобы скрыть неловкость, и подошел к самому Рэйфу. — Эй, вставай! Где ты живешь? Я отведу тебя домой, если хочешь. Что с тобой?

Я покосился на темноволосого — тот опять улыбался. Рэйф не ответил, только издал тихий стон да недовольно отвернулся, как больной ребенок.

— Где ты живешь? — Я тронул его за плечо и сквозь тонкую рубашку ощутил ледяной холод. Меня пронзила другая мысль, и я настойчиво спросил темноволосого: — О чем вы говорили? Что он пил? Что это было?

Мне показалось, что мальчик едва дышит, лицо у него слишком бледное, а кожа слишком холодная.

— Ради бога, скажите, что это было? — вскричал я. — Вы не видите — он умирает!

Но темноволосый не успел ответить, потому что приоткрытая дверь распахнулась и вошла Розмари, стройная как тростинка, с разметавшимися по плечам чудесными волосами. Длинное платье из черного муслина вилось вокруг ее тонких лодыжек, словно дым. Она не обратила на меня никакого внимания и повернулась к своему «другу»:

— Джава, как он сюда попал? Я велела никого не пускать, особенно Дэниела. Почему ты позволил ему войти?

Он что-то неразборчиво пробормотал в ответ. Розмари нетерпеливо встряхнула влажными кудрями.

— Ты способен думать о чем-то другом?

Затем она обратилась ко мне и произнесла:

— Бедный Дэниел.

Поверьте мне, в ее улыбке было все, о чем только может мечтать мужчина: ангельская любовь, нежность и ласка.

— Бедный глупый Дэниел.

Я не успел вымолвить ни слова, как она открыла дверь за моей спиной и втолкнула меня в ванную. Я едва удержался на ногах и жалобно вскрикнул, когда Розмари захлопнула дверь прямо перед моим носом. Дернул за ручку и обнаружил, что меня заперли снаружи. Опять поскользнулся, уронил очки (они ударились о кафельный пол), стал искать выключатель… Я метался в панике. Прошло несколько минут, прежде чем я сумел включить свет и осознать, что находится рядом со мной.