Мост через реку Квай - Пьер Буль Страница 3

III

С первых же дней в Квайском речном лагере сложилась взрывчатая атмосфера.

Началось с того, что полковник Сайто распорядился выгнать пленных офицеров на работы вместе с солдатами. В ответ последовало вежливое, но твердое возражение полковника Никольсона: британские офицеры призваны командовать, а не махать лопатой или киркой.

Сайто выслушал ответ без раздражения, и это показалось полковнику добрым знаком. Комендант отослал его, сказав, что подумает. В надежде, что все образуется, полковник Никольсон вернулся в бамбуковую хижину, отведенную ему вместе с Клиптоном и еще двумя офицерами. Там, уже для собственного удовольствия, он повторил доводы, заставившие японца пойти на попятный. Все аргументы казались ему неоспоримыми, особенно последний: вряд ли несколько человек, малопривычных к физическому труду, решат исход дела, зато в качестве руководителей они внесут существенный вклад. Лагерная администрация наверняка заинтересована в быстрейшем завершении работ, поэтому ей не стоит лишать авторитета британский командный состав, ставя его на одну доску с солдатами. Никольсон с жаром развивал этот тезис перед собственными офицерами.

— Разве я не прав? — обратился он к майору Хьюзу. — Вы вот, как бывший директор предприятия, можете представить подобную стройку без руководства?

Штаб полка, сильно поредевший к исходу трагической кампании, насчитывал теперь лишь двух офицеров, кроме врача Клиптона. Никольсон сделал все, чтобы не разлучиться с ними в Сингапуре. Он не только ценил их советы, но считал должным обсуждать в коллективе все важные решения, прежде чем окончательно принять их. Оба офицера,были призваны из запаса. Один, майор Хьюз, до войны был директором горнорудного предприятия в Малайе. Он был призван в полк Никольсона, и тот сразу оценил его организаторские способности. Второй, капитан Ривз, до мобилизации был инженером общественных работ в Индии. Попав в саперную роту, он после первых боев оказался отрезанным от части и пристал к полку Никольсона, который сделал его вторым советником. Полковник любил быть в окружении специалистов.

— Вы совершенно правы, сэр, — ответил Хьюз.

— Я того же мнения, — сказал Ривз. — На строительстве железнодорожного полотна и моста (а я думаю, предстоит наводить мост через реку Квай) недопустимы никакие скороспелые импровизации.

— Да, ведь вы специалист по этим работам, — подумал вслух полковник. — Как видите, я пытался хоть как-то урезонить этого безмозглого выскочку.

— И потом, — добавил Клиптон, глядя на командира, — если соображений здравого смысла окажется недостаточно, есть ведь «Сборник законов о ведении войны» и международные конвенции.

— Да, есть международные конвенции, — подтвердил полковник Никольсон. — Но я приберег их для следующего раза, если потребуется.

Клиптон говорил с оттенком грустной иронии, сильно опасаясь, что призыва к здравомыслию коменданта будет недостаточно. Он уже был наслышан о характере Сайто в пересыльном лагере. Еще как-то слушавший возражения в трезвом виде, японский офицер становился невменяем, когда напивался.

Полковник Никольсон заявил свой протест утром первого дня, отведенного пленным на устройство в полуразвалившихся бараках. Как он и обещал, Сайто подумал. Возражения полковника показались ему подозрительными, и, чтобы освежить голову, он зашел к себе выпить. По мере того как он пил, Сайто все больше убеждал себя, что полковник нанес ему недопустимое оскорбление, осмелившись обсуждать его приказ. И подозрение постепенно сменялось в нем глухой яростью.

К вечеру он совсем разъярился и решил, не откладывая, дать пленным почувствовать, кто здесь командует. Сайто велел выстроить лагерь и произнес речь. С первых же ее слов стало ясно, что над рекой Квай собираются грозовые тучи.

— Ненавижу британцев…

Это была первая фраза, которую он потом вставлял в речь как знак препинания. Сайто довольно хорошо изъяснялся по-английски, поскольку занимал раньше пост военного атташе в одной из англоязычных стран. С дипломатической карьерой ему пришлось распрощаться из-за пьянства. Постепенно он докатился до должности каторжного надзирателя без надежды на повышение. И теперь всю свою злость за погубленную жизнь комендант вымещал на пленных.

— Ненавижу британцев, — начал полковник Сайто. — Здесь командую я. Вы обязаны трудиться для победы великой японской армии. Предупреждаю в первый и последний раз — я не потерплю неисполнения своих приказов. Ненавижу британцев. Не будете слушаться — вас ждет суровое наказание. Я не допущу нарушения дисциплины… Если кто-то собирается спорить, пусть запомнит — здесь вашей жизнью распоряжаюсь я! Мне даны все права, чтобы выполнить в срок задачу, доверенную его императорским величеством. Ненавижу британцев. Если в лагере у меня помрет несколько пленных, нам на это плевать! Если вы все подохнете — тоже невелика потеря для офицера великой японской армии!

Комендант, явно копируя генерала Ямаситу, тоже влез на стол; на нем были начищенные до блеска сапоги, а не обмотки, как утром. Разумеется, он прицепил к боку саблю и поминутно бил рукой по эфесу, дабы придать вес своим словам и не дать остыть гневу. Зрелище было карикатурным. Голова коменданта дергалась взад-вперед, как у куклы. Он был пьян, набравшись виски и коньяку из запасов, оставленных европейцами при бегстве из Рангуна и Сингапура.

Слушая эти болезненно бившие по нервам фразы, Клиптон вспомнил слова одного приятеля, долго жившего среди японцев: «Помните, что этот народ считает свое божественное происхождение непреложным фактом». Поразмыслив, однако, врач решил, что вряд ли сыщется на свете народ, сомневающийся в своем божественном происхождении. Доктор понял, что Сайто черпает вдохновение из источника, общего для Востока и Запада. Тут была и идея расового превосходства, и упоение властью, и страх не быть воспринятым всерьез. Это заставляло коменданта перебегать беспокойно-подозрительным взглядом по лицам стоявших, словно ожидая увидеть улыбку.

Британские офицеры слушали молча. Конвоиры сжимали автоматы, как бы подчеркивая готовность немедля выполнить приказ своего начальника. Англичане старались выглядеть так же бесстрастно, как полковник Никольсон; тот, кстати, специально подчеркнул перед этим, что на враждебные выпады надлежит реагировать спокойно, сохраняя достоинство.

После краткого вступления, призванного поразить воображение, Сайто перешел к существу дела. Тон его стал почти торжественным, и пленные приготовились услышать разумные речи.

— Запомните мои слова. Вы знаете, в чем заключается работа, доверенная императором английским военнопленным. Надо связать железной дорогой столицы Таиланда и Бирмы, пройти четыреста километров сквозь джунгли и открыть японской армии путь в Бенгалию. Мы уже освободили Бирму и Таиланд от тирании европейцев. Железная дорога позволит нашей победоносной армии завладеть Индией и быстро закончить войну. Работы поэтому надо выполнить в кратчайший срок — за шесть месяцев, как приказал его величество император. Это отвечает и вашим интересам. Как только война закончится, вы сможете под охраной нашей армии вернуться к себе домой.