Островитянин - Томас О'Крихинь Страница 3

Многие посетители жили на острове всего пару месяцев, но некоторые впоследствии годами приезжали на остров и стали Томасу добрыми друзьями. Норвежский лингвист Карл Марстрандер в 1907 году учил ирландский под руководством Томаса по два-три часа каждый вечер, поскольку Томас не мог позволить себе пропускать рыбалку – основной источник своего дохода. Роберт Эрнест Уильям Флауэр, которого Томас дружески нарек Цветиком, английский поэт, ученый-кельтолог и переводчик с ирландского языка, впервые посетил Бласкет в 1910 году по рекомендации Карла Марстрандера и тоже учил язык у Томаса. Впоследствии они стали закадычными друзьями, Роберт прекрасно овладел языком за годы поездок на остров (вплоть до 1939 года) и переводил книги Томаса на английский язык. Первый и лучший перевод книги «Островитянин» на английский в 1934 году выполнил именно Флауэр.

Знакомство с эрудированными людьми, по большинству – выдающимися писателями, поэтами и учеными (среди них были Джон М. Синг, Джордж Томсон, Дэниэл Бинчи, Осборн Бергин, Томас О’Рахилли и многие другие) расширило кругозор Томаса, придало ему уверенности в своем литературном таланте и обеспечило его постоянным притоком хороших книг, а заодно и доходом от уроков. Но именно Цветик, Брайен О’Келли и редактор первых изданий книг О’Крихиня, выдающийся ирландский просветитель и литератор Патрик О’Шихру (Ястреб) появились как раз вовремя, чтобы убедить Томаса, что его творчество достойно публикации, и так возникли его первые большие книги.

Знаменитые произведения на ирландском языке публиковались в ХХ веке и до «Островитянина». Однако резонанс в кругах читателей и большое внимание, которое уделили публикации критики и литераторы, неслучайны. Некоторые почитатели Томаса, включая и тех, кто в разное время протягивал пожилому рыбаку руку помощи, вводя его в мир большой литературы, видели в авторе прежде всего талантливого «самородка из народа», рассуждения которого о тяжелой жизни на Острове вполне укладывались в их собственные идеализированные представления об угнетенном ирландском народе и его языке. Но если бы секрет успеха «Островитянина» в Ирландии заключался лишь в этом, книгу не продолжали бы читать несколько поколений ирландцев, в том числе когда мода на изображение «народа-страдальца» уже давно прошла. А между тем повесть по-прежнему получает признание все новых и самых разных читателей.

Самая большая заслуга Томаса О’Крихиня именно перед ирландским читателем в том, что этот автор показал своими книгами яркий пример искренней, живой, по-настоящему интересной литературы на ирландском гэльском языке. Тех, кто не верил в возможности ирландского языка, автор «Островитянина» сумел убедить в его красоте и выразительности. И среди таких читателей оказались искушенные критики и ученые. Выдающийся ирландский лингвист и правовед Дэниел Энтони Бинчи, побывавший в гостях у О’Крихиня после публикации «Перебранок на Острове» и «Островитянина», с удивлением и признанием писал: «Лично я всегда был полностью скептически настроен относительно ценности современного ирландского языка как средства в литературе. Эта книга [ „Островитянин“] убедила меня, что он может быть одновременно чувствительным и мощным инструментом в руках такого писателя, как Томас. […] В качестве автобиографии, как письменный след необыкновенно притягательной личности и как литературное достижение редкой красоты и силы, такая книга заслуживает того, чтобы жить» [1].

Не меньшее, а возможно, и большее достижение «Островитянина» и его автора – в том, что благодаря таланту и искренности писателя эта книга, оставшись типично ирландской и типично гэльской, смогла преодолеть притяжение литературы «для узкого круга» и постепенно стала частью настоящей большой литературы. Такое признание, в особенности у взыскательной публики, может приходить по-разному. Замечательный литератор и публицист Бриан О’Нуалань, создававший свои произведения на двух языках под разными псевдонимами, и более всего известный как Флэнн O’Брайен, через двенадцать лет после издания «Островитянина» опубликовал под именем Майлз на Гапалинь едкую сатирическую повесть An Bйal Bocht (в переводе Анны Коростелевой она получила название «Поющие Лазаря, или На редкость бедные люди»). Герои этой повести, которая давно и по праву полюбилась любителям ирландской культуры в России, живут в крайней нищете и изо всех сил превозмогают бесчисленные невзгоды и злоключения. При этом они не забывают громко жаловаться на свою участь псевдонародным, почти былинным языком и одновременно ничуть не унывают, пытаясь любое происшествие сразу же обратить себе на пользу. Нетрудно догадаться по самым разным признакам, что это пародия именно на «Островитянина» Томаса О’Крихиня, которая у нас, по иронии судьбы, увидела свет на целых пятнадцать лет раньше первоисточника. Хотя споры вокруг книги Майлза, которую критик Брендан О’Конаре назвал «целительным весельем ирландской литературы», по-прежнему не утихают, из того, что писал в своих фельетонах сам автор, Майлз на Гапалинь, сразу же видны симпатия, искреннее признание и уважение к «Островитянину», которого он считал образцом большой литературы, и сам объяснял, почему: «Но в литературе – в случае, допустим, „Островитянина“ – нет ни одной книги (ни у нас самих, ни у одного другого народа) на английском языке, которая с ним сопоставима. И вовсе не „людская речь“ или „приятные повороты беседы“ суть то, что наделяет „Островитянина“ благородным званием „литература“. Литературность этой книги вообще никак не связана с ирландским языком. Это настоящая, человеческая, авторская вещь. Она художественна, она трогает читателя и подвигает его к переживанию лишений или радостей – в зависимости от того, каков выбор автора» [2].

На фоне добрых чувств, которые у сатирика вызывал «Островитянин», ему особенно не полюбились ходульные упрощенные и притом не всегда искренние представления ирландских интеллигентов о бедном народе. И сатира «Поющие Лазаря» была написана как бы в мире «Островитянина», но в основном не на него, а на этих самых интеллигентов. И еще авторов «Островитянина» и «Поющих Лазаря» сближала по-разному отраженная в их книгах глубокая грусть по уходящему миру. Миру, память о котором помогла Томасу О’Крихиню сперва просто научиться писать, а затем стать настоящим писателем. Именно Томас О’Крихинь, выучившийся писать на родном языке, когда ему было уже больше сорока лет, стал самым сознательным, целеустремленным и требовательным к себе автором уникальной литературной школы Бласкета. Не только потому, что был первым, но прежде всего потому, что хотел сохранить для будущих читателей память и воплощенные в словах чувства и ощущения от странной жизни на маленьком острове, где ирландцы невзирая ни на что много лет фактически продолжали жить по древним неписаным законам, отвечая перед Богом, природой и своими потомками за каждое сказанное слово. Он стремился передать ощущения от жизни очень тяжелой, беспощадной, нередко опасной и напрочь лишенной того, что люди современного мира называют комфортом. От жизни и грустной, и смешной, но, как бы то ни было, очень хорошей – потому что в ней всегда находилось место «добросердечию и веселью», которые теперь «покидают этот мир». И потому, уже пожилым человеком, будущий создатель самой известной автобиографии из написанных на Бласкете год за годом упорно стремился стать писателем, чтобы успеть показать людям Большой земли черты другой Ирландии. Такой жизни, как была в его времена на Острове, больше не случится, ведь «подобных нам не будет уже никогда», но еще можно успеть рассказать о той жизни на острове и оставить людям лучшее из того, что Томас помнил и знал.