Боюсь тебя убить...Часть 1 - Лилия Сурина Страница 3

Вот так из просто отдыхающего подростка я превратилась в помощника вожатых! Я увела девочек, помогала им разместиться по комнатам, показывала, где туалеты и ванные, отвечала на многочисленные вопросы. Мальчиков увел в мужское крыло наш вожатый Дима.

Решив свои дела, я сидела на скамейке у корпуса, изнывая от скуки. Скоро обед, может мне, снова позволят вести наш отряд в столовую? А пока нечем заняться. Со своими соседками по комнате я уже познакомилась и оставила их разбирать вещи, чтоб не мешать, вышла на улицу.

- Не помешаю? – рядом присел мой новый знакомый, Никита.

- Нет. Уже устроился?

- Да… чего там устраиваться… вещей немного. Скучно здесь?

- Да, скучно. Хотя с завтрашнего дня много мероприятий намечается. А скоро обедать пойдем.

- Снова ты нас поведешь? – парнишка с улыбкой смотрел на меня. Дружелюбный какой, обычно в первые три дня все шарахаются друг от друга, пока не подружатся, а этот…

- Может и я… а что?

- Ничего. Просто я думал вожатые всегда…

- Сегодня по столовой дежурить некому, вы только приехали, так что наши вожатые столы для вас накрывают, – перебила я его.

- Понятно. А завтра мы будем дежурить по столовой?

- Не знаю. Может и мы. График сегодня составят.

- И сколько человек обычно дежурят?

- Обычно по четыре человека с двух отрядов. Младшие два отряда не дежурят, они мелкие совсем, – да уж, с этим мальчишкой не соскучишься, столько вопросов!

- Ты можешь сделать так, чтоб мы дежурили вместе с братом?

- Не знаю… попробую.

- Еще с тобой в паре тоже! – рассмеялся Никита.

- Со… мной? Зачем? – я очень удивилась, было странно.

- Ну… ты мне сразу понравилась, с тобой весело. И ты красивая! Очень! Такие красивые огромные шоколадные глаза у тебя!

Я зарделась от смущения, никогда прежде не думала о себе, что я красивая и могу понравиться кому-нибудь. Даже в зеркале себя не разглядывала. Сейчас же мне захотелось бегом побежать в ванную и посмотреть на себя, действительно ли я так красива, как говорит этот парнишка.

С того дня моя жизнь круто изменилась, я будто повзрослела… это были самые счастливые три недели в моей жизни. Мы с Никитой везде были вместе, с ним было так весело и легко, так чудесно, что сердечко мое замирало. Он смотрел на меня с обожанием, вызывая трепет моей юной души, а когда нас никто не видел, мы сбегали через дыру в заборе и сидели в небольшой пещерке на берегу моря, держась за руки, иногда рассказывая друг другу о своей, еще совсем короткой жизни, а иногда и просто молча. Он дарил мне небольшие, ничего не значащие подарочки – красивый камушек, подобранный на берегу или какой-нибудь чахлый цветочек, но я млела от счастья, прижимая к груди эти безделушки. А однажды я его поцеловала. Этот неловкий первый поцелуй навсегда остался в моей памяти, словно печать времени. Я не знала, как нужно целоваться, и просто притянула парнишку к себе за уши и прижалась своими губами к его рту. Потом стыдливо отпрянула, но Никита потянул меня к себе за пояс и крепко обнял.

- Я люблю тебя, Юляшка моя! – прошептал он тогда, только я не очень обратила на это внимания. Я все думала, ну почему так неловко получилось, почему именно за уши, а не за шею, например, или за плечи…

Три недели пролетели, пришло время расставанья. Я знала, что завтра Никита уедет, и мне было невыносимо думать об этом. Хотелось каждую минуту растянуть, чтобы она длилась как можно дольше. Вечером состоялась прощальная дискотека, и уже в двенадцать нас разогнали по комнатам. Я дождалась, пока мои три соседки уснут, свернула одеяло, будто я сплю, и накрыла его простыней, а потом вылезла в окно. Никита уже ждал меня, прижавшись к стене. Потихоньку мы выбрались из лагеря, через дыру в заборе и поспешили в свою укромную пещеру. У меня был фонарик, я стащила его у вожатых, мы приспособили его на камень так, чтобы видеть друг друга. Я все наглядеться не могла на него, хотелось запомнить милое лицо на всю жизнь. У Никиты были красивые светло-карие глаза, как ореховая скорлупка, такие ясные и искристые, в обрамлении пушистых длинных ресниц, почти черных. Прямой ладный нос, чуть пухлые губы, над верхней губой намечались темные усики, в тон волосам. Такой красивый!

- Юль, я тебе адрес свой тут написал, а ты мне свой давай. Ты когда домой приедешь? – его голос был тих и грустен, мне сразу плакать захотелось.

- Я в конце августа только… вот адрес… - я протянула бумажку с адресом Никите. – Мы так далеко живем, так что… вряд ли встретимся еще когда-нибудь.

- Даже не думай так! Мы обязательно встретимся. Не скоро, но обязательно, – он старался говорить уверенно, только я знала, что, скорее всего мне больше его не увидеть. Он из Уфы, а я живу недалеко от Краснодара, между нами две тысячи километров. Это я специально узнала в библиотеке. Огромное расстояние. – Юляш, мы окончим школу, я заработаю денег и приеду за тобой, обещаю!

Его слова вызвали у меня слезы, Никита стал утешать меня. Я почти ничего не соображала, было совершенно все равно, лишь в голове с сожалением билась одна мысль – «он уедет, он завтра уедет…» Так не хотелось отпускать, понимала, что этот парнишка увезет с собой частичку моего сердца и душу. Я жалела, что мы не можем распоряжаться своей судьбой пока, жалела, что мне не восемнадцать, я бы тогда могла уехать с ним. Гладила его юное лицо и повторяла как заклинание: «Только не забудь меня… только не забудь»…

Мы тогда просидели, обнявшись до рассвета. Когда солнце начало подниматься из воды, дали клятву любить друг друга вечно, написали ее на клочке бумаги и скрепили печатью. За неимением настоящей печати, расцарапали себе пальцы и приложили их к бумаге, оставляя кровавый отпечаток. Затем Никита разобрал фонарик, положил в него нашу клятву и закопал его в мелкие камешки в углу пещеры. А мне на палец надел колечко, сделанное из тонкой гибкой веточки жасмина, пообещав подарить настоящее золотое, когда приедет за мной. Мы поспешили обратно в лагерь. Никита подсадил меня, я влезла в окно и, не раздеваясь, рухнула на свою кровать.

А в полдень я провожала свою первую любовь на родину. Ему было четырнадцать лет, как и мне. Только боль в душе была какая-то слишком взрослая, такая едкая, что я задыхалась от нее, слезы жгли мои глаза, словно это был жгучий перец. Следя взглядом, как удаляется автобус, поняла, что Никита увез и все краски. Потому что мой мир становился в черно-белом цвете. Пустой и холодный…

Третий поток прошел вяло, мне не хотелось ничем заниматься, не хотелось, есть или помогать вожатым. Я только лежала лицом к стене и грустила. Наша вожатая Алена даже водила меня к доктору, но все было нормально. Врач посоветовала сводить меня к психологу, решили, что у меня депрессия, потому что я скучала по дому. Да скучала… только не по дому. Депрессия…

В третьем потоке тоже случилось нечто странное. Приехала девочка, похожая на меня, как две капли воды, только волосы короткие. У меня же была коса, почти до пояса. Я столкнулась с ней как-то утром в умывалке, когда пришла умыться и почистить зубы. Мы с минуту смотрели друг на друга, удивляясь. Я протянула ей руку: