Венецианский альбом - Риз Боуэн Страница 3

— Город колоколов и птиц, — довольно заметила я.

В этот момент мимо проплыл катер, и рокот мотора отразился от стен узкого ущелья между домами. Город колоколов, птиц и лодок, мысленно поправилась я.

Завтрак нам накрыли в саду под зонтиком: свежие, еще теплые булочки, сыр, фрукты и кофе вместо привычного чая, а потом мы отправились исследовать город, вооруженные верным тетушкиным путеводителем и картой. К счастью, тетя Го побывала тут уже несколько раз и знала, куда идти, иначе бы я безнадежно заблудилась в первые же минуты. Венеция оказалась настоящим лабиринтом переулков, каналов и мостов. Я сразу заметила, что тут нет настоящих улиц — во всяком случае, таких, как у нас дома — одни только мощеные дорожки и мосты через каналы. Похоже, эти самые каналы и выступали тут в качестве улиц — всё передвигалось по воде, и грузы, и люди, и даже мусор: мы видели, как его сбрасывают в открытую баржу.

И дома тоже поднимались прямо из воды. Я думала, они окажутся на каких-нибудь платформах, надежно защищенные от приливов, но ничего подобного, их стены скрываются под водой, которая плещется у окон нижнего этажа и пачкает кирпичи водорослями. Некоторые двери наполовину затоплены. Как все эти постройки до сих пор не смыло, почему они не рассыпаются? Тетя Гортензия тоже не знает ответа.

А еще казалось, что здесь нет прямых путей. Некоторые улицы оканчиваются каналами, и никаких тебе мостов. Чтобы попасть направо, приходится сворачивать налево. Но тетушка Го вывела нас прямехонько на площадь Святого Марка, и, о боже, наверно, впервые за все мои восемнадцать лет дыхание у меня перехватило. Я никогда не видела ничего более величественного, чем это огромное, окруженное колоннадой открытое пространство, заканчивающееся гигантским собором, который венчают купола и статуи, как будто это какой-нибудь дворец из восточных сказок. Справа от него вверх устремлялась невозможно высокая, стройная колокольня, контрастируя с вычурной пышной базиликой. Рядом располагались уличные кафе, а под колоннадой играл оркестрик, но тетя Го решила, что нам нужно еще много всего посмотреть, а потому нечего терять время на пирожные и булочки.

Она зашагала через всю площадь к базилике, а там наняла гида, чтобы тот показал нам каждую деталь ее внутреннего убранства. Мы даже спустились в крипту, и я натерпелась там страху от всех этих захоронений и надгробий. Потом мы отправились на экскурсию по Дворцу дожей, который оказался чередой пышных залов с полотнами знаменитых мастеров на стенах.

— Хорошо бы тебе все тут рассмотреть как следует, раз уж ты собралась стать художницей, — сказала тетя Го, указывая на картину Тинторетто, которая занимала целую стену.

«Ну и ну, — подумала я, — это сколько же времени понадобится, чтобы нарисовать такое, даже если мастерски владеешь кистью?» Все картины тут были такими великолепными, такими громадными, и я даже вообразить себе не могла, что когда-нибудь рискну покуситься создать нечто подобное. Куда сильнее меня заворожил мост Вздохов — последнее, что видели заключенные по дороге в тюрьму, отсюда и название. «Так грустно и романтично, — думалось мне. — Нужно обязательно вернуться сюда и нарисовать его!»

Я обрадовалась, когда тетя Го сказала, что нам следует вернуться в пансион, пообедать и отдохнуть. Казалось, что в середине дня в Венеции закрывается буквально все, включая магазины и музеи. Весь город запирает двери и ложится спать. Но я, конечно, заснуть не смогла, просто лежала в постели и слушала доносящиеся из-за ставней звуки: плеск вёсел, гудение моторных катеров, воркование голубей и пронзительные, высокие крики ласточек. И я чувствовала себя до смешного удовлетворенной, словно впервые в жизни все обрело смысл. Никакой больше Академии мисс Мастерс для юных леди — меня ждал весь мир.

Вечером за ужином я прочла в английском варианте меню: «ассорти из жареной рыбы». На самом деле в наших тарелках оказались разнообразные неопознаваемые кусочки щупалец, креветок и прочих моллюсков.

— Милостивый боже, — проговорила тетушка Гортензия, — похоже, ради этого все дно лагуны обшарили. На вид совершенно несъедобно.

А мне в общем и целом понравилось такое угощение, разве что жевать щупальца было как-то тревожно. Ужин завершился фруктами, сыром и кофе. Слышно было, как город снаружи оживает. Мимо нашего окна, распевая, проплыл в своей лодке гондольер. Откуда-то издалека доносились звуки джаз-банда. По узкой улочке на противоположной стороне канала эхо разнесло чей-то смех.

— Давайте погуляем и все разведаем? — предложила я.

Тетя Гортензия посмотрела так, будто я призываю ее скинуть одежду и нагишом пуститься в пляс на площади Святого Марка.

— Леди не выходят после ужина без спутников, — проговорила она.

И на этом все. Мы перешли в общую гостиную, где тетушка завела разговор с двумя английскими дамами. Я, извинившись, вернулась к себе наверх, чтобы пересмотреть свои принадлежности для рисования: чудесный нетронутый альбом, папин подарок; коробочку акварели; перьевую ручку с дорожной чернильницей; карандаши, угольные и обычные. Все, что необходимо начинающему художнику. Я удовлетворенно вздохнула. Уже завтра я начну делать наброски, а с первого сентября стану студенткой лондонской Школы изобразительных искусств Феликса Слейда.

Я обмакнула перо в чернила и вывела: «Джулиет Браунинг. Начато: Венеция, 1928 год».

Джулиет. Венеция, 1928 год

Оказалось, что тетя Гортензия не зря с таким подозрением отнеслась к так называемой жареной рыбе. Утром она доложила, что ночью ее рвало и потому у нее нет сил встать. Не буду ли я так любезна попросить, чтобы ей прислали вареное яйцо и чай? Она намерена весь день оставаться в постели. Я отправилась вниз передать ее слова. Хозяйка пансиона засуетилась и настояла на том, чтобы заварить ромашку, которая куда полезнее для желудка. Я позавтракала в саду, в обществе одних лишь голубей, которые с явной надеждой усаживались на свободные стулья, а потом вернулась к тете.

— Ты же не возражаешь, если я выйду одна? — спросила я. — Мне хотелось бы сделать несколько набросков.

Тетушка нахмурилась.

— Не думаю, что это уместно. Что скажет твой отец, если я разрешу тебе в одиночестве бродить по Венеции? А вдруг ты заблудишься? Или забредешь в сомнительный район?

— Я ведь уже знаю, как добраться до площади Святого Марка, — возразила я, — поэтому просто пойду в ту сторону, сяду где-нибудь и порисую. Ведь день на дворе, и кругом полно туристов.

Она обдумала мои слова и сказала:

— Что ж, ладно, пожалуй, я не могу настаивать, чтобы ты весь день просидела тут со мной взаперти. Только обязательно надень шляпку и не сиди слишком долго на солнце.

Стараясь не показывать слишком явно своего восторга, я запихнула в сумку все принадлежности для рисования, надела шляпку, не надела перчаток — разве вообще возможно делать наброски в перчатках? — и отправилась в путь. Вначале я расположилась на площади перед церковью Святого Стефана и изобразила сперва фонтан, а потом босоногих детишек, которые носились вокруг него.