Особые отношения - Дуглас Кеннеди Страница 3

— Отпусти ружье, — потребовал англичанин.

— Пошел ты… — проорал парень. Англичанин сильнее надавил башмаком на руку. На сей раз солдат выпустил оружие, а англичанин, проворно перехватив, наставил ствол на парня.

— Терпеть не могу грубиянов, — заявил он, взводя курок.

Мальчишка, скорчившись, громко рыдал, умоляя сохранить ему жизнь. Обернувшись к британцу, я начала:

— Не можете же вы…

А он посмотрел мне прямо в глаза и вдруг подмигнул. Потом, снова обернувшись к юному солдату, произнес:

— Слышал, что говорит моя подруга? Она не хочет, чтобы я тебя застрелил.

Мальчишка не ответил, только свернулся в комочек и плакал, как напуганный до смерти ребенок — да он таким и был.

— Мне кажется, ты должен попросить у нее прощения, а? — сказал англичанин. Я видела, что винтовка у него в руках подрагивает.

— Простите, простите, — пробормотал мальчишка, захлебываясь плачем. Англичанин посмотрел на меня.

— Вы прощаете его? — спросил он. Я кивнула. Англичанин кивнул в ответ и повернулся к мальчишке:

— Как рука?

— Болит.

— За это извини. Теперь можешь идти.

Мальчишка, все еще дрожа, поднялся на ноги. Лицо его было полосатым от слез и грязи, а на штанах я увидела мокрое пятно — он обмочился со страху. Он смотрел на нас с ужасом, все еще уверенный, что сейчас его пристрелят. Надо отдать должное британцу: он подошел и ободряюще потрепал мальчишку по плечу.

— Все в порядке, — сказал он спокойно. — Мы ничего тебе не сделаем. Просто пообещай, что никому не скажешь, что видел нас. Обещаешь?

Солдат посмотрел на винтовку в его руках и часто закивал.

— Хорошо. Последний вопрос. Много здесь по реке патрулей?

— Нет. Нашу базу смыло. Я отбился от остальных.

— А как насчет деревни вниз по реке?

— От нее и следа не осталось.

— Всех людей смыло?

— Кое-кто успел добраться до холма.

— А где холм?

Солдат махнул рукой в сторону заросшей тропы.

— Сколько времени туда идти? — продолжал англичанин.

— Полчаса.

Посмотрев на меня, англичанин сказал:

— Там что-нибудь и узнаем.

— Понятно, — откликнулась я.

— А теперь беги отсюда, — обратился англичанин к солдату.

— А ружье…

— Извини, его я оставлю себе.

— Мне попадет, если вернусь без оружия.

— Скажешь, что его унесло водой. И запомни: ты должен держать слово. Ты нас не видел. Понял?

Мальчишка перевел взгляд на винтовку и опять на англичанина:

— Обещаю.

— Молодец. Теперь ступай.

Солдат закивал и побежал туда, где стоял вертолет. Когда он скрылся из виду, англичанин прикрыл глаза, глубоко вздохнул и пробормотал:

— Вот ведь чертово дерьмо.

— Согласна.

Открыв глаза, он посмотрел на меня:

— С вами все в порядке?

— Да… но чувствую себя полной идиоткой.

Он ухмыльнулся:

— Вы и вели себя как полная идиотка — но это бывает.

— Особенно если на тебя вдруг выскочит сопляк со стволом.

— На этой радостной ноте…

И он жестом показал, что пора продолжить путь. Что мы и сделали — бегом преодолевая открытые места, отыскивая заросли погуще и пробираясь по самому краю залитых водой полей. Так мы двигались без остановки минут пятнадцать, не обменявшись ни словом Англичанин шел впереди, я за ним на расстоянии нескольких шагов. У меня была возможность разглядеть своего спутника, пока мы топали по хлюпающей под ногами земле. Он полностью сосредоточился на выполнении нашей главной задачи — убраться как можно дальше от солдат. При этом он чутко реагировал на любой необычный звук. Дважды, когда ему казалось, что он что-то слышит, он останавливался и оглядывался на меня, приложив палец к губам. Мы снова трогались с места, только когда он убеждался, что никто не висит у нас на хвосте. Меня заинтересовало то, как он держал отобранную у солдата винтовку: не повесил на плечо, а так и нес, сжимая в правой руке, на отлете, дулом вниз. И я поняла, что он никогда бы не убил этого мальчишку. Именно по тому, как неумело он держал эту винтовку.

Минут через пятнадцать он указал мне на груду больших камней у реки. Мы уселись, но не промолвили ни слова, продолжая прислушиваться, нет ли погони. Спустя минуту англичанин заговорил:

— Мне так кажется, если бы мальчишка нас выдал, его товарищи сейчас уже были бы здесь.

— Вы его изрядно напугали — он и вправду решил, что вы его убьете.

— Пришлось припугнуть, иначе он без сожаления пристрелил бы вас.

— Понимаю. Спасибо вам.

— К вашим услугам. — Тут он протянул мне руку и представился: — Тони Хоббс. Вы для кого пишете?

— Для «Бостон пост».

На губах у него мелькнула удивленная улыбка.

— Да что вы, правда?

— Да, — сказала я. — Правда. У нас есть зарубежные корреспонденты, знаете ли.

— Правда? — повторил он, подражая моему акценту. — Так вы — зарубежный корреспондент?

— Правда, — ответила я, постаравшись сымитировать его акцент.

Надо отдать ему должное, он расхохотался. И сказал:

— Поделом мне.

— Да уж. Поделом.

— И откуда же вы корреспондируете? — спросил он.

— Из Каира. А теперь попробую догадаться. Вы работаете в «Сан»?

— На самом деле, в «Кроникл».

Я попыталась скрыть, что ответ произвел на меня впечатление.

— На самом деле, в «на самом деле в «Кроникл»»?

— А вы за словом в карман не лезете.

— Приходится, особенно если работаешь в маленькой провинциальной газетке. Иначе нам не справиться с большими самоуверенными дядьками.

— Ого, а вы уже решили, что я самоуверен?

— Мне хватило двух минут, чтобы понять это, еще в вертолете. У вас офис в Лондоне?

— На самом деле, в Каире.

— Постойте, я же знаю, кто там представляет «Кроникл» — Генри…

— Бартлетт. Заболел. Язва, кажется. Поэтому меня перевели сюда из Токио дней десять назад.

— Я работала в Токио. Четыре года назад.

— Хм… похоже, я гоняюсь за вами по пятам.

Внезапно мы услышали неподалеку шаги и насторожились. Тони схватил винтовку, которую прислонил было к камню. Шаги приближались. Мы вскочили и увидели молодую сомалийку, бредущую по тропе с ребенком на руках. Ей было не больше двадцати лет, а младенцу не больше двух месяцев. Мать казалась изможденной, ребенок не шевелился, и это было страшно. Увидев нас, женщина стала что-то кричать на диалекте, которого мы не понимали, и отчаянно жестикулировать, показывая на винтовку у Тони в руке. Тони сразу все понял. Размахнувшись, он бросил винтовку прямо в бурлящую реку, в самую гущу мусора и грязи, плывших по течению. Этот поступок, казалось, удивил женщину. Она повернулась ко мне и снова начала кричать, умолять о чем-то, но тут у нее подкосились ноги. Мы с Тони подхватили ее, чтобы не дать упасть. Не выпуская ее из рук, я покосилась на безжизненное дитя. Потом посмотрела на англичанина. Он мотнул головой в сторону вертолета Красного Креста. Обхватив истощенную женщину с двух сторон за талию, мы медленно потащились в обратный путь, к прогалине, где сел наш вертолет.