Сага - Тонино Бенаквиста Страница 3

– Простите, что?

– Попробуйте найти другой мотив, и вы поймете, что это единственно возможный. И только сестра могла ему помочь.

– …?

– Однако такая сложная операция не может пройти незамеченной, а Лиза не хочет, чтобы с появлением этого человека кто-то начал рыться в ее прошлом. Она категорически отказывается помочь. Но брат настаивает – речь идет о его жизни. Утром он приходит к Лизе и умоляет ее, это его последний шанс. Однако она снова отказывается спасти его. Он знает, что приговорен и должен умереть, но эта девка его не переживет!

Подобно пьяному, пытающемуся любой ценой выглядеть трезвым, инспектор счел делом чести скрыть свое удивление искренностью Луи. Дидье застыл, опустив руки и ожидая реакции начальника.

– Она приговорила к смерти своего брата?

– Это был единственный способ, чтобы больше с ним не встречаться.

– Вы изобразили нам настоящее чудовище.

– Только чудовище способно пробудить истинную страсть.

Инспектор уже начал сожалеть, что это не рутинное расследование. Особенно после того, как Луи сообщил:

– Подумав как следует, я решил предложить вам кое-что иное.

Инспектор, словно уже ожидавший подобного поворота, возвел глаза к небу и сжал кулаки. Луи сохранял полную невозмутимость. И искренность.

– Валяйте! И покончим с этим!

– Инспектор, кто, по-вашему, может уничтожить чудовище? – …?

– Только другое чудовище.

Дидье подавил вздох, сделав вид, будто хотел откашляться.

– Вы помните о деле Андре Карлье?

Никто из инспекторов не прореагировал.

– Это военный преступник, которого преследовала полиция всех стран мира. Он исчез в районе Кана в 1957 году. Больше никто его не видел.

– Никогда не слышал о нем.

– Однажды, просматривая бумаги Лизы, я случайно наткнулся на старую вырезку из газеты, в которой шла речь о том деле. Очевидно, это не было случайным совпадением. Лиза – дочь Андре Карлье.

Инспектор даже не успел удивиться.

– Она полагала, что он далеко, может быть, даже мертв, но призрак в конце концов возвратился. Зачем? Чтобы в последний раз перед смертью повидать свое милое дитя? Чтобы шантажировать ее? Или, наоборот, отдать ей награбленные во время войны сокровища? Кто знает? Утром она впускает в дом этого человека, которого никогда не видела и который давным-давно ее бросил. Во время встречи, о которой мы тоже никогда ничего не узнаем, Лиза погибает от ударов, которые он наносит ей по голове.

– Почему вы считаете, что мы никогда ничего не узнаем?

– А вы представьте себе личность Карлье. Он так и не искупил вину за свое прошлое. Теперь он стар, затравлен, и лишь надежда увидеть дочь до последнего времени придавала ему силы. Вы думаете, что он сможет пережить страшную сцену, разыгравшуюся утром? Вполне возможно, что в ближайшие дни тело этого негодяя ваш патруль обнаружит на одном из берегов Сены.

Инспектор с отсутствующим видом скрестил руки на груди и о чем-то задумался. Дидье раскрыл блокнот и нацарапал в нем несколько слов.

Впервые за все время глаза Луи затуманились при виде обрисованного мелом контура тела Лизы. Возможно, именно в этот момент он осознал, что больше никогда ее не увидит.

– Месье Станик, я должен составить отчет. Ваш рассказ будет зафиксирован в протоколе.

– Стоит ли, инспектор? Забудьте все, что я вам сообщил.

– … Забыть?

Луи закрыл глаза, чтобы скрыть выступившие слезы, как это часто бывает в торжественные моменты.

– Вы были правы, инспектор. Лизу наверняка убил грабитель.

– …?

– Но люди моей профессии не могут представить себе, чтобы жизнь заканчивалась так глупо. Особенно жизнь тех, кого вы любили. Так и хочется придумать для них смерть, связанную со страстями.

Луи медленно направился в комнату Лизы. Ошеломленные полицейские двинулись следом.

– И… и что у вас за профессия?

После некоторого молчания Луи опустился на колени перед кроватью.

– Я – сценарист.

Его рука скользнула по смятым простыням, и он уткнулся лицом в подушку.

Любовь.

Любовь никогда не приносила денег Матильде. Ну, может, совсем немного. Она двадцать лет служила любви, преподносила ее в лучшем виде, как настоящая мастерица показывала ее лучшие стороны. Любовь – это была ее работа, она овладела всеми ее хитростями и уловками. Иногда даже придумывала новые. Прежде, чем сдаться, любовь навязывала ей свои капризы, свои условия. И так день за днем, с утра до вечера. Но к чему считать часы, когда речь идет о любви? Разве любовь когда-нибудь спит? Разве у любви бывает отдых? Любовь постоянно требовала от нее все новых фантазий, однако ничем не помогала. Матильда искусно черпала вдохновение из сокровищницы своей тайной нежности. За двадцать лет, прошедших в погоне за любовью, она усвоила, что самопожертвование – неиссякающий жизненный источник.

Так или иначе, но ни на что другое Матильда не была способна. Виктор повторял ей это каждый день.

– Твой талант – божий дар. Ты только и умеешь, что делать это, но, черт возьми, как здорово ты это делаешь!

В конце концов, она сама поверила в тот образ великой жрицы любви, который так нравился Виктору. «Колдунья, повелительница сердец и страстей, хранительница неугасимого любовного огня», – он никогда не боялся преувеличений, когда требовалось подбодрить ее во время работы. Она свято верила во все, что слышала из уст Виктора, начиная с первого дня их знакомства.

Ни на миг у нее не возникло желания избежать ловушки, таившейся в его взгляде, когда она, сидя за краешком стола в бистро на площади Вогезов, увидела его. В ту же секунду Матильда бросила писать свой дневник. С обаянием проповедника, отрекшегося от веры, Виктор увлек в свои сети ее наивную душу. В тот же день он стал и ее любовником. Ей тогда не было и восемнадцати. Он ни за что не провел бы с ней в постели больше одного вечера, если бы она очень быстро не проявила поразительные способности ко всем тонкостям любви.

Десять лет безоблачного счастья. Она – за своей работой, он – за своей конторкой. Прямо как в песенке из «Трехгрошо-вой оперы». Он всегда умел дать ей совет и обеспечить уют, в котором она нуждалась для спокойной работы. Время от времени Виктор выводил Матильду в свет, чтобы немного развлечь и чтобы румянец оживил ее бледные щеки. Ему было достаточно проявлять к ней хоть каплю внимания, чтобы ловко избегать фразы «Я люблю тебя», которую она так мечтала услышать.

Потом все стало таким рутинным, таким печально предсказуемым. Раз в три недели Виктор появлялся в ее квартирке на улице Месье-ле-Прэнс, чтобы забрать плоды ее трудов. За пять минут он овладевал Матильдой на краю постели, и она никогда не требовала от него большего. В ней было достаточно любви еще на десять лет. И еще десять лет она любила его, несмотря на его брак с первой встречной женщиной и на рождение двух детей. «Любовь не имеет отношения к семье», – часто повторял Виктор. В конце концов, Матильда в это поверила. В тридцать лет она превратилась в старую любовницу, которой можно ничего не обещать.