Замок на песке - Айрис Мердок Страница 3

— Но ты должна попытаться. Вот ты жалуешься на замкнутость нашей жизни, но при этом не пытаешься ничего изменить, внести в нее что-нибудь новое, другое.

— Если ты думаешь, что из-за дурачеств на каких-то там глупых обедах моя жизнь станет, как ты прелестно выразился, менее замкнутой, то могу тебя поздравить — попал пальцем в небо.

Над деревьями поплыл колокольный звон. Пятнадцать минут третьего. Начало первого послеполуденного урока.

— Мне не нравится, что ты забросила немецкий. Давно уже ничего не учишь, разве не так?

Когда-то Мор тешил себя надеждой, что в силах расширить ее кругозор. В способностях Нэн он никогда не сомневался. И все надеялся отыскать в ней какой-нибудь талант. Дом был завален кучей вещей, намекающих на области, которыми он пытался заинтересовать жену: французские грамматики, грамматики немецкие, книги по истории, биографии, альбомы репродукций, среди них была даже гитара, на которой Нэн какое-то время бренчала, но так и не научилась играть. Нэн любила сокрушаться по поводу собственной бесталанности и в то же время совершенно не пыталась взяться за дело серьезно, это огорчало Мора. Она намеренно выбрала именно его в посредники между собой и миром и потом на него за это же сердилась. Знакомых у нее было мало, и из занятий только домашняя работа.

— Не зли меня. У тебя нет урока в два пятнадцать?

— У меня «окно», но надо пойти проверить тетради. Вот, кажется, и Фелисити?

— Это молочник. Кофе выпьешь?

— Возможно.

— Если не особо хочешь, не наливай, кофе стоит дорого. На самом деле, тебе ведь все равно, учу я немецкий или нет. Бредни, которыми тебя потчует Тим Берк, вот что тебе интересно. По-твоему, именно я, такая ограниченная, мешаю тебе сделаться в конце концов премьер-министром!

Тим Берк был ювелиром, старинным другом семьи. Попутно занимал кресло председателя местного отделения лейбористской партии и уговаривал Мора стать их депутатом в парламенте. Тут открывались любопытные перспективы. Мора глубоко занимала эта идея.

— Я еще всерьез не задумывался, но вижу, что ты уже напугана. — Он и не предполагал, что несогласие жены с его планами может так обижать его. Но во всем этом еще предстояло разобраться.

— Напугана! Ну и словечко ты нашел! Да я просто трезво смотрю на вещи. Я не хочу, чтобы над нами потешались. Милый мой, я все понимаю, это очень привлекательно, Лондон и все такое, а на деле все обернется вот чем — крохотное жалованье, гигантские расходы и никаких гарантий. Чтобы быть членом парламента, надо иметь постоянный источник доходов. Ты же хочешь объять необъятное. Отправить Фелисити в дорогую школу — твоя придумка. Послать Дона в Кембридж — тоже захотел ты.

— Он будет получать вспомоществование от здешней администрации, — пробормотал Мор. В настоящую минуту он не хотел вступать в спор. Предпочитал поберечь энергию.

— Ты не хуже меня знаешь, — продолжила Нэн, — что вспомоществование от администрации — это капля в море. Он мог бы поработать у Тима. Мог бы попутешествовать, посмотреть мир. А в Кембридже он одному лишь научится — подражать богатеньким приятелям.

— Его заберут в армию.

Убедив Дональда готовиться к поступлению в университет, Мор одержал победу, что случалось нечасто в его жизни. И вот с тех самых пор и расплачивался за эту победу.

— Беда в том, Билл, что, несмотря на все свои громогласные лейбористские декларации, в душе ты просто сноб. Ты мечтаешь, чтобы твои дети стали «леди и джентльмены». Но, не говоря уже о деньгах, ты, увы, просто не из того теста, из которого получаются общественные деятели. Пиши свой школьный учебник, так будет лучше.

— Я уже объяснял — это не учебник. — Мор писал книгу о природе возникновения политических идей. Писал уже несколько лет, работа продвигалась медленно. Но ведь у него так мало свободного времени.

— Ну, не сердись. Зачем сердиться. Что не учебник, это жаль, конечно. На учебниках можно неплохо заработать. А если мы срочно не достанем откуда-нибудь денег, то придется поумерить аппетиты. О каникулах на континенте останется только мечтать. Даже наш скромный отдых в Дорсете по сути своей будет испорчен, особенно если мы с Фелисити уедем прежде, чем закончится учебный год.

— Нэн, Бога ради, перестань! Хватит о деньгах! — Мор встал. Ему уже давно пора быть в школе.

— Когда ты вот так со мной разговариваешь, Билл, я перестаю понимать, зачем мы вообще продолжаем жить вместе. Я думаю, может, нам развестись? — Нэн время от времени повторяла эту фразу, всегда спокойным, бесстрастным тоном, избранным ею для споров с мужем. Это тоже была часть схемы. Настал черед реплики Мора.

— Не говори чепухи, Нэн. Прости, что своими словами тебя огорчил.

Сцена изменилась моментально. Нэн встала, и они вместе начали убирать со стола.

Из прихожей донесся какой-то звук.

— Фелисити! — воскликнул Мор и быстрым шагом прошел мимо жены.

Фелисити закрыла за собой дверь и поставила чемоданчик на пол. Родители смотрели на нее, остановившись в дверях столовой.

— Здравствуй, детка, — сказала Нэн.

— Привет, — ответила Фелисити.

Ей было четырнадцать лет. Тоненькая, стройная, для своего возраста довольно рослая, с очень светлой кожей, к лету имевшей обыкновение покрываться щедрой россыпью золотистых веснушек, с чуть выпуклыми глазами, которым было присуще вопросительно-изумленное выражение. Глаза у нее были материнские, синие, но при этом к синеве примешивался еще какой-то неуловимый затуманивающий синеву оттенок. У Нэн были темно-русые, от природы волнистые волосы. У Фелисити — такого же цвета, но светлее и не вьющиеся, собранные сейчас в конский хвост, торчащий из-под школьной шапочки. От отца она ничего не унаследовала. Дон, вот кто получил и темные, жесткие, курчавые волосы Мора и его костистое лицо с чертами неправильными до некрасивости.

Фелисити сдернула шапочку и метнула ее в направлении столика. Шапочка упала на пол. Нэн подошла, подняла шапочку и поцеловала дочку в лоб.

— Как занятия, детка, все благополучно?

— Ничего, нормально.

— Привет, старушенция, — улыбнулся Мор, похлопав дочь по плечу.

— Привет, папа. А Дон здесь?

— Нет, доченька, но завтра придет наверняка, — ответила Нэн. — Ты проголодалась? Я приготовлю завтрак.

— Я не голодная, — ответила Фелисити, берясь за ручку чемодана. — Ничего, папа, не волнуйся, я донесу сама.

— Что ты собираешься делать вечером? — спросила Нэн.

— Я же только что приехала. Еще не знаю.

Она начала подниматься по лестнице. Родители молча смотрели ей вслед. Через минуту наверху громко хлопнули дверью.

Был светлый тихий вечер. Затворив двери шестого класса, Мор широким шагом прошел по коридору. За дверью тут же поднялся приглушенный гул. Он только что провел урок истории на классическом отделении. Дональд тоже учился в шестом, но на естественнонаучном отделении, и вот уже два года как выбыл из числа учеников Мора, к величайшему облегчению последнего. Мор преподавал в Сен-Бридж историю, а если требовалось, то и латынь. Он любил свою профессию и знал, что обладает педагогическим талантом. В школе его уважали, а с уходом Демойта стали уважать еще больше. И созание этого в какой-то степени вознаграждало его за все неудачи в других «департаментах» жизни.