Счастливая девочка - Нина Шнирман Страница 3

Открываю глаза, вижу стенку, слышу чей-то голос:…кто же её так напугал?! — Домработница, она сказала, что сейчас чёрт из-под земли вылезет… Загораживала до времени, а из люка полез весь чёрный грязный слесарь, и у него парез лицевого нерва…

Я закрываю глаза.

Я смотрю на стенку и слышу — кто-то плачет… Знакомый голос говорит: не плачь, я знаю, как её вылечить… — Все врачи говорят, что это вылечить нельзя… — Никому не верь! Верь только мне — она очень быстро поправится!

Я стою на траве. Близко от меня — высокие палки, они стоят так и так, а потом стоит дом. Он такой же, как трава. А в доме Бабуся. Я её не вижу, но я знаю, что она там. Мне не жарко.

Я стою на траве. На траве стоят высокие и толстые — это деревья, сказала мне Бабуся. Мне хорошо на них смотреть. Я стою на траве и смотрю на цветы. Бабуся сказала: это цветы, они сейчас «жёлтые», а потом станут «белые». Бабуся из дома мне говорит: деточка, иди кушать! Я иду.

Я стою около дерева и смотрю на «шишки» — так их Бабуся назвала, когда пошла в дом. Я иду около дерева, беру одну шишку, мне она нравится — она круглая и колючая. Иду по траве к высоким палкам и думаю: а в доме Бабуся, она позовет меня кушать, и я возьму с собой шишку.

Мы идём с Бабусей по траве. Бабуся даёт мне «корзинку» и говорит:

— Деточка, если хочешь, собери нам для самовара шишек, вот таких, сосновых, как ты вчера принесла. А если не хочется собирать, погуляй вокруг деревьев, а я пойду, обед подогрею и тебя позову. Но собирай только сосновые, а еловые не бери. — Бабуся наклоняется, берёт с земли такую длинную, показывает — мне она нравится, — говорит: — Вот такие шишки не бери, это еловые! А бери только сосновые. И уходит. Я иду около дерева и собираю в корзинку шишки, сосновые, и в корзинке уже нет места. Бабуся зовёт меня обедать. Я иду в дом, ставлю корзинку на стул и спрашиваю у Бабуси:

— А почему сосновые?! Бабуся смотрит на меня, и у неё лицо вдруг не такое, как у Бабуси. Я ещё спрашиваю:

— Ну, Бабуся, почему сосновые?!

— А потому, деточка, — медленно говорит Бабуся, — что сосновые лучше горят!

Я у Мамочки на руках — мы в нашей комнате. Мамочка обнимает меня, целует, смеётся! Я тоже смеюсь. Мамочка говорит:

— Нинуша, как ты хорошо… рассказываешь!

В комнату входит женщина, я её не знаю. Мамочка говорит: — Нина, познакомьтесь и будьте друзьями, это моя средняя дочь, её тоже зовут Нина. Нинуша, Нина — наша новая Помощница.

Помощница мне улыбается, и я ей улыбаюсь и думаю: почему она Нина, ведь Нина — это я! Говорю:

— Мы сосновые шишки привезли!

Мамочка смеётся и говорит:

— Как ты чудесно разговариваешь!

Я глажу Мамочку по волосам — они такие мягкие!

Еду по двору на автомобиле. На педали нажимаю быстро-быстро — и машина едет быстро, нажимаю на гудок — он гудит, колесо поворачиваю — машина поворачивает, и опять еду быстро. Приезжаю к Бабусе, она сидит с Анночкой на скамейке, вылезаю из автомобиля, сейчас буду бегать. Я не просто бегаю, а бегаю и подпрыгиваю! И я бегу и подпрыгиваю — это так хорошо, что хочется смеяться и смеяться! Останавливаюсь и смотрю, как девочки прыгают через верёвку. Две девочки крутят верёвку, а другие прыгают: один раз прыгнут, убегают и с другой стороны становятся. Я не понимаю, почему они прыгают только один раз? По двору идёт женщина, я её знаю, она приносит Мороженый торт. Ой, как вкусно! Я стою и думаю: сегодня принесли Мороженый торт — значит, мы сегодня будем его есть! Мне уже давали, потому что я большая — мне три года! Мамочка научила меня: надо медленно есть, и сначала не есть, а толкать его в стаканчике.

Это будет очень хорошо! Мы сядем за стол, я рядом с Мамочкой, Эллочка — с Папой, а напротив Бабуся, с ней Анночка на высоком стуле, ей торт не дают, потому что она ещё маленькая. С другой стороны сядет Помощница Нина. А на столе стоят стаканчики красивые и тоненькие, в них ложечки — красивые и тоненькие, а рядом со стаканчиком — салфетка в такой круглой! Папа принесёт Мороженый торт — он очень красивый и очень вкусный! Папа его разрежет на кусочки и всем положит в стаканчики. Мамочка посмотрит на меня и улыбнется, а я ей буду головой кивать — я помню, что надо есть медленно.

Меня трогают за плечо, я оборачиваюсь. Папа стоит. Он смотрит на меня и улыбается.

— Знаешь, Мартышка, — говорит Папа, смотрит на меня и немножко не на меня, — ты всю неделю очень плохо себя вела. — Ну вот, опять Папа про это, я не понимаю, что такое «плохо себя вела». — Да, — говорит Папа, — и из-за того, что ты плохо себя вела, торт из мороженого превратился вот в это. — Он вынимает из-за спины руку, а в ней что-то маленькое и непонятное.

Я не знаю, что сказать, и не знаю, что думать. Как… почему… неужели не будет Мороженого торта? Нет! Нет! И что это такое непонятное и противное? Я очень сержусь и говорю Папе:

— Нет! Не может быть!

Папа улыбается — мне это очень не нравится — и говорит:

— Почему не может быть? Взял и превратился! Возьми в руки, посмотри, потрогай — был торт, а теперь вот это.

Он даёт мне это противное в руки, я беру и смотрю, что это такое? Небольшой серый камень, такой ровный, а посередине маленькая картинка — что-то красное и зелёное. Я думаю про торт, на нём всегда красный и зелёный крем, он превратился в эту картинку? Нет! Не мог он превратиться! А Папа не мог его превратить? Я думаю: он не может его превратить в этот камень? А если может? Надо попробовать это противное — может, откусить кусочек? Я как-то лазила под столом в кухне и нашла там пряник. Попробовала его — какой он был противный, твёрдый, и такой был у него запах, что я его сразу выбросила совсем далеко в угол.

Неужели Папа мог превратить Мороженый торт в этот противный камень? Я не понимаю это и не очень верю, но потом думаю: он же сказал «превратился»! Надо откусить этот противный… наверное, он такой же, как тот пряник… но мне не хочется пробовать при Папе, потому что он смотрит на меня и улыбается. Я не верю, что сам торт превратился бы, только Папа его мог превратить. Не превратился бы сам торт — стоял бы на столе, и все! А теперь какой-то камень с картинкой! Но как Папа это сделал? Не мог он это сделать! Смотрю на Папу, он смотрит на меня и улыбается. Смотрю на камень и понимаю — он это сделал! Превратил! Превратил!!!

И думаю: какой неприятный человек.

Мы только что позавтракали — все, все за столом: Мамочка, Бабуся, Папа, Эллочка, я, Анночка и Помощница Нина. Я люблю, когда все за столом. Эллочка вдруг говорит:

— Папа, ты очень хочешь спать!

Папа говорит:

— Я не хочу спать, я выспался — сегодня воскресенье!

Мамочка говорит: