Дорога. Записки из молескина - Марианна Гончарова Страница 3

– Эммм… ну что… очень… очень… живенько, – не теряется мадам Фух-фух.

Обе потихоньку – пых-пых, фух-фух – идут к морю.

Море – шшшшшшшшххххх! – аплодирует.

* * *

7 утра. Пружинистой походочкой, рассчитанной на зрителя, поигрывая плечами, на пляж пришел Он. Явился. Сурово по-орлиному огляделся: из красавиц пока только моя дочь Линочка. А он привык к зрительницам. К восхищенным или по крайней мере заинтересованным взглядам. Почти лысый, но по центру головы – нескошенная борозда. Его купальные плавки не смогли найти талию и разместились верхней резинкой где-то почти под грудью. Этакий красотун!

И вот он расстелил полотенце, кинул Линочке нарочито низким голосом: «Присмотрите за вещами, ага?» – и пошел к воде, тяжело впечатывая шаг в песок, медленно перенося плечи правое-левое, правое-левое, экономно двигая кулаками.

Терминатор, ну чистый Терминатор.

Он направляется к морю, но глаз его, заползший почти на висок – как у курицы, – следит за реакцией единственной пока на пляже красавицы. Красавица демонстративно утыкается в книгу. Я же – не представляющая для Терминатора интереса красавицына мама – продолжаю наблюдать. И когда он, картинно глядя вдаль, ме-е-едленно подходит к морю, вдруг неожиданная «набежавшая волна» бесцеремонно обдает его чуть ли не до макушки.

Терминатор как-то неуклюже, суетливо отпрыгивает на одной ноге и взвизгивает:

– Иии! Ой! мамочки!!!

Но тут же приходит в себя, оглядывается, убеждается, что красавица не наблюдает, успокаивается, опускает руки в воду, обшлепывает себя по-стариковски ладошками – руки, плечи, – поворачивается к морю спиной и точно так же, уверенно, твердо, – играя плечами и животом, движется назад, всем своим видом демонстрируя усталость – мол, поплавал вволю. Рыбкой красиво падает на свое полотенце и замирает, исподволь наблюдая за реакцией Линочки.

Линка шепчет мне, еле сдерживая смех:

– У него на полотенце… ой!!! хихихи! У него на полотенце котята!!!

* * *

Вечером были приглашены на лодку. Вышли в море. Все купаются. Девушка загадочная, по имени Сусанна, сидит печальная, задумчивая.

– Почему вы не плаваете? – спрашивают ее.

– Видите ли, мне гадалка нагадала, – поводит плечиком Сусанна, – что я однажды буду тонуть и что меня, – манерничает красавица, – спасет мой будущий муж, а тут… – Она с сомнением оглядела гостей.

На лодке не было ни одного мужчины моложе пятидесяти.

– Значит, вы теперь тонете только с далеко идущими планами? – спросил один Сусанну.

А второй, один из тех мужчин, которые как раз повылезали из воды и как-то случайно встали в неровную шеренгу перед сидящей в шезлонге потенциальной невестой, прокомментировал:

– «Сусанна и старцы».

* * *

По дороге с пляжа – обычно приходила в семь утра, а уходила в девять – в одно и то же время встречала пожилого сеттера в ошейнике. Он двигался ритмично, с естественным достоинством. Трусил по прямой уверенно и деловито. Он знал, куда идет.

– Доброе утро, – здоровалась я, – вы куда?

– На море, – почти не поворачивая шоколадной лоснящейся головы с седым подбородком, отвечал высокомерный пес.

Однажды я вышла позже, а он вышел раньше, и я шла на пляж следом за ним. Он аккуратно прошел по песку к самой кромке воды, поводил носом, потрогал лапой воду и сел…

Я осторожно подошла и села рядом. Он даже не посмотрел на меня. Весь натянутый, вибрирующий, раздувая ноздри, жадно вдыхая морской ветер, он смотрел вдаль, туда, далеко, где на рейде стояли белоснежные корабли.

Так мы сидели долго. Молча. Ничто не могло нас отвлечь от ясной утренней медитации. Нас не отвлекали редкие купальщики, мы не лаяли на чаек, нас не пугали набегающие волны.

– А знаете, у меня ведь тоже была собака… очень хорошая собака, – прошептала я сеттеру.

Он повернул наконец свою надменную породистую голову, посмотрел мне в глаза и тяжело вздохнул.

Потом он отряхнулся и так же деловито и быстро ушел. Встречала я его потом еще пару раз, но он делал вид, что мы незнакомы…

Молодой мужчина, яркий, загорелый, в сорочке с пальмами:

– Груши, груши, груши…

Замечает унылого дяденьку с двумя кошелками, который терпеливо стоит, ждет кого-то, видимо жену:

– Слышь, ты чё такой грустный, э! Мужик, купи грушу, слушай.

– Не, – лениво отмахивается тот подбородком.

– Купи грушу, я тебе говорю! Не пожалеешь, слушай, ну?!

– Не…

– Ты посмотри, какая груша! Смотри, какой аппетитный бочок, а? Эй, грустный, смотри, а?

– Не…

– Ты посмотри, какая груша, слушай, посмотри, какая она сочная, свежая, душистая, тугая, румяная! Да я бы женился на ней, такая груша!

– Так женись уже! – огрызнулся печальный.

– Да?! А что ты тогда кушать будешь?!

Гигантский круглый дом в самом центре на Греческой переехал практически всем составом в новый район на Архитекторскую. Со своими фикусами, котами, собаками… Со своими привычками. Все друг друга знают. Детей воспитывают всем домом. Женят вместе, хоронят вместе… Цветы сажают вокруг дома. Отличный новый дом, хорошие люди.

* * *

Поздний вечер. Во дворе тетя Валя. Стоит одна. Говорит, закинув голову в небо, практически разговаривает с небом, обратив лицо свое уставшее к звездам:

– Вчера опять пришел в два часа ночи… Не спала. Впустила его, конечно… Сегодня еще только рассвело, сразу ушел… К своей этой… Я дверь на ключ закрыла, так он, гад такой, в окно! И если бы хоть у него одна была, чтобы постоянная… Так нет же!

Небеса понимающе мудро безмолвствуют, прислушиваются.

– Я же не высыпаюсь, – продолжает тетя Валя. – Все болит… А когда он ко мне пришел – где те времена, – какой же он был ласковый, какой же благодарный. А сейчас – как будто подменили…

– Ничего, – вдруг неожиданно раздался глас с небес (или с пятого этажа?), – ничего, наступят холода, угомонится. Куда он денется. Кому он нужен, кроме тебя, – успокаивают тетю Валю небеса. (Или все-таки Жанна?)

– Не думаю, не думаю… раз уж начал, так и будет гулять, – горестно отвечает небесам тетя Валя и кому-то в сторону: – О! Вот он, подлец! Идем домой, Шурик! А я говорю, идем домой! Я кому сказала?!

Тетя Валя открывает магнитной таблеткой подъезд, следом за ней в двери ныряет толстый бело-черный кот.

* * *

– …И, вступив в преступный сговор с соседским кобелем, эти две козы напали на Всеволода Владимировича, побили его, забрали все овощи, которые он с рынка нес, и сожрали, сволочи. Сожрали немытые, с косточками, хвостиками и листьями! Как тебе нравится, Марусенька? – возмущается Эльза Куновна, пенсионерка, которая всю жизнь проработала секретарем в суде.