Убийственная реклама, или Тайна работодателя - Юлия Бакирова Страница 3

2

«У тебя еще есть шанс, бежим», — умолял мужчина, но было поздно. Женщина со свалявшимися, словно у дворняжки, волосами подняла на него глаза, в которых вместо нежности была злоба, вместо желания любить желание есть. Во рту появились клыки.

Она подпрыгнула, выпрямляя колени, пытаясь укусить его. Он шарахнулся назад, ударившись о груду пустых баков, верхний из которых с грохотом полетел вниз за ограждение. Мужчина и женщина находились на узкой металлической решетке, под ними шумела вода, гудели механизмы завода…

— Сколько, ты говоришь, стоил твой обед? — отвернувшись от телевизора, по которому показывали скучный фильм про вампиров, уточнил Гена.

— Много, — жуя хотдог, купленный у входа в метро, буркнул Толик.

— И он все оплатил сам? — не унимался друг.

— Сам, все сам оплатил, — вскакивая с продавленного дивана, расположенного перед окном, ответил парень. — Разве ты не видишь, что я пытаюсь придумать текст для рекламы этого гребаного питания?! Может, лучше поможешь, чем отвлекать и смотреть эту хрень?!

— Нормальный фильм, — отвернувшись к экрану телевизора, сказал Геннадий. — Я вообще вампиров уважаю. Страшно все.

— Вот и мне надо страшно! — пройдя в угол комнаты, ответил Толя. Он посмотрел в потолок, потом вспомнил, что так делает главный редактор, чертыхнулся и пошел обратно к дивану. Плюхнулся на него.

— Аккуратнее, пиво опрокинешь! — подхватывая бутылку, уже готовую упасть и залить все вокруг, возмутился Гена.

— Вытрем, — махнул рукой Толик, склонившись над листком бумаги и что-то «царапая» на нем карандашом.

— А то, что жирное пятно останется на обивке? Потом как объяснишь этой старой карге? — имея в виду старушку, сдавшую им однокомнатную квартиру на окраине Москвы, не унимался Генка.

— От пива не бывает жирных пятен… Стоп!

Анатолий вскочил, встав ногами на диван, отчего тот вовсе прогнулся до пола.

— Эврика!

— Не актуально так кричать, надо либо «дык», либо «ништяк, браток», — без всякого интереса наблюдая, как киновампирша выедает сердце у бывшего возлюбленного, ляпнул Гена.

— Дык, дык, дык! Чего боятся все тетки? ЧЕГО? — спросил Толя.

— МоЕГО! — рассмеявшись и ткнув пальцем себе в пах, ответил его друг.

— Твоего только дети боятся, да и те изредка. А вот тетки боятся стать некрасивыми!

— И что?

— Надо обыграть это в тексте питания. Я где-то читал, что у кормящих грудью женщин появляются какие-то шрамы, а еще читал, что они много жрут, чтобы молоко было сытным, оттого все рожавшие толстые…

— Не все они толстые. Вот была у нас училка, помнишь, Златой звали…

— Такую забудешь, — беря свою бутылку пива с пола, пригубляя, ответил Анатолий.

— …Ну, она третьим беременна была, когда нас выпускала, — закончил друг.

— Точно, точно. Вот такую можно как женщину, применяющую это питание.

— Надоел ты со своим питанием, — прежде чем окончательно уткнуться в экран, психанул Гена.

Толик его не слышал. Он был в мире, где полностью и безраздельно властвовало его величество воображение. Оно подсказывало дизайнеру нужные слова и рисунки.

— Как у спортивной обуви, точно… не хочет быть жирной… нет… супермать… — бубнил он себе под нос, черкая карандашом.

Он так увлекся, что опустившаяся на его плечо ладонь была полной неожиданностью. Анатолий вздрогнул и поднял глаза от записей. Его потревожил Гена, он сказал:

— Толь, а ведь реклама пива — штука плохая, — обращался к нему Гена. При этом глаза его были расширены, а в глубине какая-то пустота. Лицо было безучастным, словно у восковой куклы.

— Блин, чего пугаешь, — ответил Толик, поведя плечом, желая стряхнуть руку друга. — Ты же его пьешь?

— Поэтому-то я его и пью. У меня силы воли нет, и я очень поддаюсь убеждению, — сжимая пальцы, продолжая смотреть прямо в глаза Анатолия, прошептал парень.

— А я и хочу научиться убеждать, — отводя лицо в сторону от пустого взгляда, буркнул Толя. — Убери руку, не подружка!

Гена зажмурился, тряхнул головой, отвернулся к телевизору.

— Да я так, в голову пришло. Сам не знаю почему, а пришло. Будто кто-то сел около меня и в самое ухо шепнул: «Останови его, пока не поздно».

— Не гони, а! — махнув рукой, словно отгоняя муху, попросил Анатолий.

— Честно. Я даже понял, что голос о рекламе пива говорил. И вообще о рекламе.

— Скажи в следующий раз, чтобы обладатель голоса шел туда, куда ему нужно идти, потому что ему там самое место. И не отвлекай меня.

— Ладно, — расстроенно ответил Гена, встал, забрал свою бутылку и двинулся на кухню походкой зомби.

— Придурок, — уткнувшись в свои каракули, буркнул Толя. Он снова сконцентрировался, думая о порученной работе. В процессе передернул плечами, подумав: «Кто-то ему шепнул».

Через пять минут он второй раз перечитывал набросок, потом крикнул:

— Эй! Гендос! Иди послушай, что набросал человек, которого ждет бо€льшая слава, чем есть у Дэна Уидена. [1]

Но никто ему не ответил.

— Гендос! — встав на диване и тихонько подпрыгивая на нем, позвал Толя.

Ни звука с кухни. Парень прислушался. За окном гудел город. Пусть это была окраина, но автомобили проезжали регулярно. Шумела молодежь. В квартире же было тихо. Только жалобно скрипел диван, на котором стоял Анатолий, сжимая в одной руке остро заточенный карандаш, в другой лист бумаги.

— Ге-е-е-н! — позвал он безрезультатно.

«Обиделся совсем, что ли?»— спускаясь на пол, направляясь к двери, подумал парень. Потом вспомнил слова друга: «Будто кто-то сел около меня и в самое ухо шепнул: „Останови его, пока не поздно“. Под ногой скрипнула доска. Толя вздрогнул, выругавшись:

— Блин!

Выйдя из единственной жилой комнаты в маленький коридор, парень направился в кухню, попутно заглянув в совмещенный санузел. Пусто. Даже бутылки из-под пива, которое пил друг, нигде не было видно.

«Не мог же он испариться? А может, на улицу свалил? Вряд ли. Дверь громко хлопает, я бы услышал», — подумал Анатолий, повернув обратно в комнату. И тут он заметил, что входная дверь в квартиру слегка покачивалась, словно от легкого сквозняка. Бесшумно ступая, парень прошел туда, осторожно посмотрел в щелочку между косяком и дверью, которая неожиданно распахнулась. Толик отпрянул назад, выставив перед собой карандаш, словно нож. Но на пороге стоял Гена, держа в руке пару бутылок пива.