Неединая Россия - Олеся Герасименко Страница 3

Энтузиасты предлагают решать грядущий транспортный кризис использованием судов на воздушной подушке (по-сибирски «дыхолетов»). Необходима, говорят они, дыхолетная трасса по Оби, Кети, Енисею, Чуне с выходом на Братское водохранилище. Доктор экономических наук профессор Владимир Малов, один из экспертов фильма «Нефть в обмен на ничего», говорит о необходимости дублера Транссиба, который свяжет между собой северные районы: «Какие сейчас нацпроекты реализуются? Сочи! Футбол! Скоростная дорога Москва — Питер! Туда, туда все деньги. А вот еще одну параллельную Транссибу дорогу, связать север страны, создав новый широтный пояс экономического развития, РЖД не хочет. Она хочет строить в Саудовской Аравии, в Латинской Америке — это престижно. А внутри России это дорого и окупаемость, наверное, низкая. Но сразу доходов от железной дороги ждать не надо». Он приводит в пример Китай, который за те 20 лет, что в России «только говорят», построил высокогорную дорогу в Тибет, на высоте 5 тыс. метров. «Что, она окупается? Нет. Зато, когда там в 2008 году началось восстание, туда моментально перебросили войска, и все стало тихо. Территорию Китай держит».

Вторая проблема — потолок федерального законодательства, в который упираются депутаты и общественники при решении проблем на местах. Яркий тому пример — ситуация с дольщиками в Новосибирской области. В одном Новосибирске строится более 350 жилых домов, из них порядка 200 глава Ассоциации обманутых дольщиков и инвесторов Александр Бакаев относит к проблемным. Это минимум 30 тыс. пострадавших.

После полутора лет забастовок, митингов и голодовок у дольщиков завязался с региональными властями «продуктивный диалог». «Но оказать какую-то помощь субъект федерации может только в силу своих возможностей, — сетует Бакаев. — Например, мы придумали закон, чтобы выделять дополнительные земельные участки обманутым дольщикам и тем самым улучшать экономику незавершенных объектов». Закон был разработан и прошел облсобрание, но теперь муниципалитет и субъект федерации не могут прописать подзаконные акты, потому что по законам РФ земля под жилищную застройку выделяется только по аукционам.

«Москва со своим бюджетом только на завершение нескольких недостроев в СЗАО выделила 3,1 млрд рублей, она своими деньгами закрывает эти проблемные стройки. Весь бюджет Новосибирска, для сравнения, 30 млрд рублей, и мы себе такого позволить не можем», — рассказывает Бакаев. В итоге он пошел по другому пути — будет продавливать изменения в законе через Госдуму. «Но мы должны иметь возможность по широкому ряду вещей принимать законы на региональном уровне», — говорит он.

У Бакаева, который занялся общественной деятельностью после того, как сам стал обманутым дольщиком, есть афоризм: «Надо менять страну проживания или менять страну проживания». Он выбрал второе: придумал премию «Золотая репа» для чиновников и политиков, которые отличились «неординарными высказываниями или дикообразными поступками», заставил публиковать поименные результаты голосования депутатов горсовета и областного заксобрания, добился содания рабочей группы по введению института омбудсмена — в Новосибирской области его до сих пор нет. С региональными властями он ладит, а вот Москву считает надстройкой, которая мешает региону развиваться.

Недовольны в Сибири не только федеральными властями. Столичной оппозиции здесь тоже симпатизируют далеко не все. Что неудивительно, ведь главные гражданские протестные движения — от защитников детсадов до несогласных с ввозными пошлинами автомобилистов — возникли сначала в Сибири и на Дальнем Востоке, когда в Москве их аналогов нередко просто не было.

Новосибирск — город высокой политической культуры. На шествии «За честные выборы» здесь была отдельная «Сибирская колонна» с бело-зелеными сибирскими флагами и лозунгом, позаимствованным у басков: «Демократия — это право народа на самоопределение». Право граждан на митинги и шествия здесь отстаивали несколько лет, и вот уже два года, как полиция не разгоняет даже несанкционированные акции (а просто ближе к концу вежливо просит организаторов самих доехать до отделения), не говоря уже о привычном в Москве «винтилове».

На декабрьских выборах в Госдуму, когда большинство москвичей узнавало о каруселях и вбросах только из репортажей, почти все участки в Новосибирске были «закрыты» наблюдателями и членами УИКов от оппозиционных партий. На президентских выборах наблюдало чуть меньше людей, но так же строго. Более того, если бюджетников пытались заставить проголосовать за определенного кандидата, те со злости клялись проголосовать за любого другого, так что чиновники на местах, пытавшиеся включить административный ресурс, получали нагоняй от политтехнологов.

«При этом на нас не обращают внимания, считая людьми второго сорта», — в голосе политического обозревателя интернет-издания «Тайга. инфо» Алексея Мазура звучит не обида, а удивление опытного человека. Он приводит в пример протестное движение автомобилистов. В Москве живет один из его членов Вячеслав Лысаков, «который пользовался крайне низким доверием в движении „За правый руль“». Но из-за доступности Лысакова для комментариев все московские журналисты брали интервью по теме у него.

В результате возникло впечатление, что он глава движения. Когда же региональные отделения образовали сильную Федерацию автовладельцев России (ФАР), Лысаков остался не у дел, но московские СМИ этого не заметили и еще долгое время продолжали «величать короля». В это время президентом ФАР стал Сергей Канаев из Новокузнецка, а одними из самых сильных представительств — приморское с координатором Анастасией Загоруйко и алтайское во главе с Виктором Клепиковым.

«Это очень показательный случай. Москва замкнута в своих пределах. Та самая вертикаль власти, за которую ругают Путина, выстраивается во всех гражданских движениях и политических партиях. Москвоцентричность сознания не дает осмотреть вокруг. Люди в Москве думают, что представляют собой движения со всей России: либералы всея Руси, коммунисты всея Руси, а при этом связи никакой с „замкадьем“ нет. Движение „За честные выборы“ замкнуто на себя и Кремль: мы народ, мы разговариваем с властью. А надо развернуться и разговаривать с народом», — с возмущением заявляет Мазур.

В феврале до Новосибирска доезжал «бронепоезд свободы»: активисты «Лиги избирателей» телеведущая Татьяна Лазарева, журналист Сергей Пархоменко и писатель Дмитрий Быков приехали в город, сняли клуб, повесили афиши и сели на сцену. «Приехали сюда учить. Извините, вы кого приехали учить? — злится Мазур. — В Новосибирске на думских выборах „Единая Россия“ набрала 27% голосов. В Москве она набрала 49%. Вы приезжайте и спросите: а как у вас так получились эти 27%? Почему не было нарушений на выборах?» Но ни одной попытки связаться с местными политическими активистами или организаторами митингов представители «Лиги избирателей» не сделали. «А потом в Москве заседает гражданский комитет: собираются в клубе, ставят камеру и начинают говорить. Кто вы? От имени кого вы там сидите? Вот я в Новосибирске, кто меня там представляет? В итоге движение „против Путина“ находится в глубоком кризисе, — считает Мазур. — 90% народа живет за МКАД. Если мы говорим о революции, то это, конечно, Москва. А если вы хотите выборов, то надо начать говорить с регионами».