Беспаспортных бродяг просят на казнь - Елена Мищенко Страница 3

Но вернемся к более передовым инсталяциям концептуалистов, т. е к туалетной тематике. На инсталяции «Туалет», созданной великим Ильей Кабаковым совместно с племянницей Эмилией Кабаковой (она же жена, она же соавтор – так сказать модный семейный бизнес) и выставленной в Москве в Центре Современного Искусства, показана общественная уборная на три очка без дверей с зас…, пардон, замаранными стенами. Рядом с ними столик с салфеточками, венские стулья и диванчик. Это отзвук нашего «грязного» социалистического прошлого. Посетители в восторге. Они с замиранием сердца любуются мастерством имитации этих скромных и грязных предприятий коммунального хозяйства.

Но в таких инсталяциях есть своя опасность. Кто-то из посетителей может попробовать использовать это произведение по назначению. Служащих галереи много – они следят, чтобы посетители, совсем уже не воспринимающие высокое искусство, не попытались воспользоваться этими произведениями по их прямому назначению.

Здесь также следует отметить прозорливость мастера. Эти талантливые произведения ограничились жанром инсталяции. Он не стал идти дальше, как некоторые его современники, и не расширил эту тему, представив ее как инсталяцию с перформансом. В этом случае появились бы статисты, которые включились бы в инсталяцию: некоторые сев к столу, а некоторые усевшись в интимных кабинках – это бы выглядело, очевидно, несколько претенциозно.

Единственно, что смущает гостей Москвы, это то, что аналогичные инсталяции, созданные без помощи мастера, можно увидеть в их городах и селах сегодня, на всех железнодорожных станциях, во дворах, возле сельских клубов и домов культуры. Они тихонько говорят об этом экскурсоводу и слышат в ответ: «Но в ваших сортирах нету же стола со стульями и кушетки с подушками. В этом и есть гениальная находка мастера». Теперь ясно, – а Поленов, Серов да Суриков учились, учились, а до этого додуматься не смогли. Слабаки. А то бросили бы кисти и мастихины, взялись бы за накидные гаечные ключи «попки» и кельмы и заработали бы свои миллионы. Не доросли. Единственное, что меня смущает – это недостаточно реалистическая передача натуры. Если бы гениальный художник Кабаков не стоял бы в стареньком плащике с авоськой в руке, набитой старыми газетами, символизирующей тяжкую судьбу художников-шестидесятников и подтверждая тем самым глубокое проникновение в материал, а проехался бы на электричке до ближайших туалетов, то он бы заметил, что стены в них тщательно расписаны рисунками и стихами самого откровенного содержания. Конечно, не мне давать советы великому мастеру, но мнe кажется, что такие стихи сделали бы его произведение еще богаче и дороже. Кстати за этим и ездить-то нет нужды. Взял бы, например, что-нибудь из произведений своего коллеги известного поэта и художника, стипендиата академии искусств Германии, лауреата Пушкинской премии фонда Тепфера Дмитрия Пригова. Например его бессмертные стихи (к сожалению автор их не бессмертен, и его уже нет с нами): «Проходил я вдоль Оби, думал: мать твою е…», или «Повссюду летает молодое мясо, охочее до е… и». Правда многоточиями он не пользовался, очевидно он не был знаком с этими знаками препинания. Приблизительно такие стихи украшают привокзальные инсталяции, выполненные неизвестными мастерами. Можно было бы взять еще кое-что из «современной женской прозы», например, из рассказов известной писательницы Юлии Кисиной. Но по сравнению с Приговым это уж слишком фривольно, я бы побоялся приводить оттуда цитаты. Кстати нам привелось посмотреть телеинтервью с писателем и художником Приговым. Он сообщил, что написал уже 34000 стихотворений. Это один из случаев, противоречащих диалектическому материализму, когда количество не переходит в качество. Для поддержки своего многостороннего таланта он показал нам еще два перформанса, на одном он поедает жареную курицу (ест руками, жадно), на втором он достает из ведра окуня, целуется с ним и пеленает его в пипи-факс (наверное потом тоже сьел). Хочется послать его назад «вдоль Оби». Но так рассуждают люди ограниченные, не чувствующие настоящего искусства, а вот Германская академия искусств его поняла.

Действительно, еще не понимают многие люди настоящих произведений. А искусство движется вперед. Я вспоминаю, что в 2003 году престижную премию Тернера в известной галерее Тайт в Лондоне вручили трансвеститу Грейсену Перри за вазы с изображением секса с детьми. Хотя детей до 16 лет в галерею не пускали, да и взрослые смущались, но все-таки это было филигранное мастерство. На вручении премии блистал сам мастер, очаровывая публику роскошным дорогостоящим женским вечерним платьем.

Ну, эти времена давно прошли. Долой мастерство. Главное лаконичность. Прибил лопату к деревянной доске – вот тебе и инсталяция «Лопата». Еще пару листков бумаги, поясняющих, что это инсталяция, а не пожарный инвентарь. Простота – сестра таланта. Искусство рвется вперед гигантскими темпами – перед музеем огромный паук, в музее вместо картин грязные сортиры. Ура!

Нужно потратить еще много времени и сил, чтобы воспитать в людях понимание настоящих произведений искусства, настоящей красоты. А то некоторые вспоминают мальчика у Андерсена, крикнувшего «А король-то голый!». Но нету такого мальчика, а взрослые дяди – искусствоведы да академики молчат. Многие думают что это потому, что они боятся прослыть консерваторами. Ерунда! Не нужно злословить и завидовать. Просто, очевидно, они уже постигли глубину и силу произведений инсталяций на сортирные и бытовые темы. Они знают, что является настоящим произведением искусства ХХ1 века. Недаром же академик Пиотровский – директор Эрмитажа принял в подарок произведение Кабакова. Теперь Эрмитаж является обладателем самых великих произведений мастеров: «Мадонны Бенуа» и «Мадонны Литты» Леонардо да Винчи, «Данаи» и «Возвращения блудного сына» Рембрандта и «Туалета в углу» Ильи Кабакова.

Я рад за них за всех, за их оптимизм, за их глубокое понимание искусства, но, очевидно, придется сознаться, что я, к сожалению, неисправимый консерватор. Я не могу затаив дыхание с восторгом взирать на произведения натурально-сантехнической тематики. Мне почему-то не хочется так активно прорываться вперед, мне больше хочется остановиться где-нибудь в районе абстракционизма и сюрреализма, спуститься на моем эскалаторе памяти немножко назад, как говорится, поближе к светлому прошлому. Давай вернемся, дорогой читатель, к реальности, на нашу 95-ю дорогу к тому времени, когда еще работала радиостанция Фрэнка Синатры, когда люди не сидели по вечерам, уткнувшись покрасневшими глазами в огромные плазменные экраны, когда ездить было все-таки не так опасно, потому что телефон служил только для переговоров, а не был одновременно фотоаппаратом, почтальоном, компьютером и вообще Б-г знает чем. Эскалатор медленно везет нас вниз. Где бы сделать остановку? Я смотрю по сторонам…

– Что ты вертишь головой? – спрашивает Леночка. – Смотри на дорогу! Be careful! (Будь осторожен!) Скоро въезд в центр города.