Небо повсюду - Дженди Нельсон Страница 3

– Ты же знаешь, что я буду скучать. – Рейчел строит недовольную гримаску.

– Мы еще встретимся, – отвечает Джо, снова хлопая ресницами. – Например, на следующем уроке. У нас вместе история.

Меня здесь словно не существует, и это только к лучшему: внезапно я забываю, что вообще нужно делать со своим лицом, телом и растоптанным сердцем. Я сажусь на свое место, попутно отметив, что ошибалась: этот ухмыляющийся и хлопающий ресницами дурень из Фра-анции совсем не похож на Хитклиффа.

Я открываю футляр, достаю оттуда и кладу в рот трость, чтобы немного смочить ее. И раскусываю ее напополам.

(Написано на листке с партитурой, который был обнаружен приколоченным к дереву в ущелье Флайинг-Мэн)

Остаток дня проходит как в тумане. Я сбегаю с последнего урока и ныряю в лес. Не хочу идти домой по дороге: так я рискую встретить кого-нибудь из школы. Особенно я опасаюсь Сары. Она сообщила мне, что, пока я скрывалась от глаз людских, она читала книги о потере близких. Эксперты, как один, уверяют, что мне необходимо поделиться с кем-нибудь своими чувствами. Но и она, и эксперты, и, если уж на то пошло, бабуля – все они ничего не понимают. Я не могу поделиться. Для этого нужно было бы изобрести новый язык: язык падения, движения тектонических плит, глубокой всепоглощающей тьмы.

Я иду через сосновый лес, и мои кроссовки жадно глотают влагу многодневных дождей. Всю дорогу я размышляю, зачем люди вообще придумали траурную одежду: скорбь сама по себе составляет весь необходимый гардероб. Увидев ее, никто не ошибется. Единственным, кто не заметил ее на мне (помимо Рейчел, которая в любом случае не считается), был новенький. В его глазах у меня словно никогда и не было сестры.

Я замечаю на земле обрывок бумаги; он не совсем вымок, и на нем еще можно было писать. Я сажусь на камень, достаю ручку (теперь я всегда ношу ее в заднем кармане) и быстро записываю одну из наших бесед с Бейли на эту тему, а затем складываю бумажку и закапываю ее во влажную почву.

Когда я выбегаю из леса на дорожку к нашему дому, меня охватывает облегчение. Мне хочется поскорее оказаться дома, где присутствие Бейли еще так ощутимо, где я вижу, как она высовывается из окна (черные кудри совсем разметались) и зовет меня: «Ленни, давай сбегаем к реке! Быстрее!»

– Привет. – Я вздрагиваю – голос Тоби застал меня врасплох.

Они с Бейли встречались два года, этот полуковбой-полускейтер был по уши влюблен в мою сестру. В последнее время он совсем не появлялся у нас, сколько бы бабуля ни приглашала его в гости. Она все повторяет, что мы должны протянуть ему руку помощи.

Тоби лежит посреди сада в компании рыжих соседских собак, Люси и Этель, которые распластались по обе стороны от него. По весне такое происходит постоянно: когда расцветает сирень и распускается дурман, сад бабули превращается в живое снотворное. Проведите пару минут среди цветов – и вот уже даже самые энергичные посетители лежат в траве и считают облака.

– Я тут это… пропалывал сорняки, бабуля попросила.

Мне заметно, как он стесняется своей расслабленной позы.

– Ага, этой участи не избегают даже лучшие из нас.

Со своей гривой волос и широким веснушчатым лицом Тоби был настолько похож на льва, насколько вообще это возможно для человека. Бейли впервые увидела его, когда мы читали, шагая по дороге (у нас вся семья грешит этим; наши немногочисленные соседи прекрасно об этом осведомлены и поэтому, возвращаясь домой, пускают машину черепашьим шагом. Так, на всякий случай, если кого-то из нас слишком захватит чтение). Я, как обычно, взяла с собой «Грозовой перевал», а Бейли погрузилась в свою любимую книгу «Как вода для шоколада». И тут по направлению к перевалу мимо нас рысью проскакал восхитительный гнедой конь. «Отличная лошадь», – подумала я и вернулась к Кэти и Хитклиффу. Но через несколько секунд снова подняла взгляд, услышав глухой стук. Это упала на землю книжка Бейли.

Она уже не шла рядом, остановившись в паре шагов позади.

– Что случилось? – спросила я, оглядывая свою внезапно отупевшую сестру.

– Ты видела этого парня, Ленни?

– Какого парня?

– Боже, да что с тобой не так? Этого роскошного парня на лошади. Он будто из моей книги выпрыгнул. Поверить не могу, что ты его не заметила! – Ее так же бесило мое равнодушное отношение к мальчикам, как меня – ее повышенный интерес к ним. – Проезжая мимо нас, он обернулся и улыбнулся, глядя на меня! Такой красавчик! И очень похож на революционера из книги… – Она наклонилась, подняла свой томик и смахнула с него дорожную пыль. – Ну, тот самый, что в порыве страсти сажает Гертруду на лошадь и увозит…

– Да и фиг с ним. – Я отворачиваюсь от нее и снова утыкаюсь в книгу.

Вернувшись на крыльцо, я упала в кресло и тут же затерялась в дебрях всепоглощающей страсти, что сотрясала английские пустоши. Я ничего не имела против любви, когда она надежно заперта между страницами книг, но уж точно не в сердце моей сестры. Стоило Бейли влюбиться, как она на целые месяцы забывала обо мне.

И все же позже, поднимая взгляд, я неизменно видела ее стоящей на камне у дороги. Она делала вид, что читает, но это притворство было видно невооруженным глазом. Сложно поверить, что она собирается стать актрисой! Она проторчала там несколько часов, дожидаясь возвращения своего революционера. И он в конце концов появился, но совсем с другой стороны. Он успел где-то обменять своего коня на скейтборд. Выходит, он не из книги появился, а с Кловер-Хай, как и все мы. Только тусовался он с фермерскими ребятами и скейтерами, и поэтому их дороги с моей сестрой, театральной дивой, до сего дня не пересекались. Но его происхождение уже ничего не значило: проскакав мимо, он опалил сердце Бейли и лишил ее способности здраво рассуждать.

Сама я от Тоби была не в восторге. Ни его ковбойские замашки, ни то, что он может подпрыгнуть на скейте, а потом прокатиться по бордюру спиной вперед, не могли искупить его вины: сестра превратилась в безвольную марионетку любви, причем, похоже, навсегда.

Вдобавок к этому на меня он обращал не больше внимания, чем на печеную картофелину.

– Как ты? – спрашивает он, возвращая меня к реальности.

И я почему-то не вру ему: отрицательно мотаю головой туда-сюда, туда-сюда, туда-сюда – от отрицания к отчаянию и обратно.

– Я знаю. – Он приподнимается, и по затравленному выражению его лица я понимаю, что это правда.

Мне хочется поблагодарить его за это молчаливое понимание, но я ничего не говорю. Солнце словно из кувшина льет жаркий свет на наши ошеломленные макушки.

Тоби хлопает ладонью по земле рядом с собой, приглашая меня сесть. Я вроде как и хочу, но не решаюсь. Раньше мы в отсутствии Бейли практически не общались.