Под лапой. Исповедь кошатника - Том Кокс Страница 3

Если бы понадобилось подобрать для Монти песню, я бы взял «У тебя есть друг» Кэрол Кинг или музыкальную тему из фильма «Шафт» Айзека Хейза. Однажды, как раз когда Монти бродил по крыше над моей комнатой, я слушал музыку из «Шафта» – фанковый ритм и слова «ну не рвет ли когти кот, когда его опасность ждет» о «непростом парне» как нельзя лучше подходили Монти. Вряд ли он, конечно, как у Хейза, «рисковал своей шкурой ради ближнего», ведь Монти был всего лишь котом и не собирался выходить за рамки эгоистичности своего вида. Но будь такое возможно, он наверняка пошел бы на любое рискованное дело – лишь бы это не было связано с водой.

После на удивление несдержанного выступления за задернутым (или, скорее, сдернутым) занавесом в первый вечер Монти немедля приступил к делу и кратко изложил свои требования к жизни в нашем доме. Вот что они в себя включали:

1. Ни в коем случае не пытаться сделать из него домашнего котика, который только и знает, что сидеть у хозяина на коленях.

2. Никаких фенов в пределах пятнадцати метров.

3. Куриная грудка (сырая) как минимум три раза в неделю.

4. Возможность неограниченно упиваться жизнью, а также водой из туалета на втором этаже – и никаких ехидных замечаний по поводу антисанитарии.

5. Никакой ревности или собственнических настроений, если Монти вдруг случится проявить нежность к другому существу. Можно сколько угодно тереться о молочников/моих одноклассников/медработников, – я всегда останусь его Важнейшим Человеком.

6. Подзывать Монти только по правилу «раз-два», изображая то высокий, то низкий звук сирены.

В обмен на это я получал:

1. Персональную пушистую побудку по утрам, включая легкое похлопывание лапой по щеке в промежутке между половиной седьмого и семью утра.

2. Неиссякаемый запас мышей, чьи внутренности есть я не обязан.

3. Гордо восседающего на окне питомца, который ждет моего возвращения домой.

4. Уникальный опыт «кошачьего вертикального взлета» – впечатляющее зрелище, какого прежде я не видел.

5. Проявление по-настоящему выдающихся способностей в игре «Газонные полевки» (она же «Подбрось грызуна»).

6. Гарантию того, что он всегда будет рядом, особенно в трудные моменты.

Быть хозяином Монти было все равно что завести необычайно разумную и при этом абсолютно нельстивую собаку, которая сама за собой убирает. И Монти, прямо как пес, больше всего любил гулять вместе с хозяином. Впервые это случилось в 1990 году, когда однажды утром на середине пути к остановке школьного автобуса (а это около полутора километров) я обернулся и увидел, что Монти с довольным видом спешит за мной. Не очень-то хотелось знакомить его с Уэйном Смитом, Бо О’Даудом и остальными ребятами, с которыми я ходил на биологию, так что я проводил Монти назад домой, принес ему с кухни батончик «Кранчи» и сделал вид, будто устраиваюсь на диване, а сам, пока он не видит, выбежал через заднюю дверь.

К тому времени родители перебрались поближе к городу, и дальнейшее исследование совместного времяпрепровождения человека и его мурлыки, которому уделяется так мало внимания, стало невозможным; в частности, этому препятствовали уборочные машины, выезд на автомагистраль и соседний поселок, постоянно упоминаемый в новостях в связи с пироманией его жителей. Тем не менее про себя я отметил, что не мешает вернуться к этому делу, когда мы опять переедем в сельскую местность. Опыт подсказывал, что рядом с городом мы долго не задержимся.

Когда я был маленьким, мы часто переезжали, и для меня это был привычный ритм жизни. Новый дом, новые друзья, а потом, примерно через год, мама с мрачным видом заходит ко мне в комнату и говорит, что пора снова упаковывать мой домашний компьютер ZX81 и коллекцию комиксов «Бино». Когда мы обосновались в седьмом за мои почти восемнадцать лет доме, перемены уже поднадоели, и мне вовсе не хотелось жить в каком-нибудь арендованном домике на северной окраине Ноттингема, откуда до ближайшего клуба ехать с час. Сам дом стоял в паре километров от проселочной дороги – настолько узкой, что две машины не могли разъехаться на ней, не задев живую изгородь.

Зато это было отличное место для прогулок с котом.

Никаких поводков или ошейников, ведь Монти быстро усвоил правила: видишь автомобиль или бордер-колли – бегом в ближайшие кусты, и тогда противник лишь удивленно покачает головой, решив, что промелькнувший белый комок – всего лишь обман зрения. Затем идешь вдоль изгороди со стороны поля, параллельно шагам хозяина, пока угроза не исчезнет. Правда, большую часть времени нам с Монти по пути никто не попадался. Перед выходом из дома папа кричал мне: «Остерегайся придурков!»; куда бы я ни шел, он всегда предупреждал меня о придурках, но в этой части Ноттингема его волнения были вполне оправданны – и мы отправлялись на холм и делали круг, не теряя из виду дом. Всего получалось километров пять, а по времени прогулка занимала примерно столько же, сколько Монти по возвращении домой лакал живительную влагу из унитаза.

Будучи обладателем роскошных «штанишек», на прогулках Монти с величественным видом вышагивал впереди. Время от времени я, образно говоря, щелкал его по носу – выбегал вперед и прятался в кустах, что было подло с моей стороны, ведь Монти приходилось делать то, чего он так стеснялся: мяукать. Голосок у Монти был на удивление писклявый и тоненький, так что мяукал он только в самом крайнем случае. Каждый раз розыгрыш удавался: я прятался среди листвы, и через пару минут Монти начинал пищать с неподдельным ужасом кота, навсегда потерявшего хозяина. Или он просто потакал моим причудам? Еще бы, парень, который прячется от своего кота… С таким дурачком надо быть добродушным и терпеливым.

Мы с Монти провели вместе одиннадцать лет, и за это время наши отношения стали настолько идеальными, насколько они могут быть у человека с котом: тесная связь, в которой сохранялась по-мужски разумная дистанция. Грустил я или болел, Монти всегда был рядом, готовый предложить пусть не крепкие объятия, но молчаливую поддержку – прямо хвостатый Гэри Купер. Когда Монти хотел пройти мимо своего любимого дерева с дуплом, он мог на меня рассчитывать. Монти не приносил мне газету и не лаял в ответ на мой зов, зато понимал, какой из многочисленных издаваемых мной звуков означал «Я готовлю курицу и, если ты перестанешь драть ковер, дам кусочек», а какой – «Я шлепну тебе в тарелку еще немного этой отвратительной бурды, давай-ка доедай побыстрее». Так же и я среди его редких отчетливых писков различал «Я поймал горностая и неспеша разделался с ним в Шервудском лесу» и «Я пошел попить из унитаза в туалете внизу, а дверь, как назло, захлопнулась».

Летом 1998 года я съехал от родителей, и мне предстоял мучительный выбор – брать ли Монти с собой? За двухкомнатным домиком неподалеку от Ноттингема, который я снял вместе с моей девушкой, был лишь крошечный садик, граничивший с парковкой у супермаркета, – не лучшее место для кота, привыкшего с властным видом совершать обход своих бесконечных зеленых угодий. Или я ошибался? «Может, со временем станет просторнее», – убеждал я себя, и в этом была доля правды – проблемой оказалось именно время, а не территория.