Дом на Манго-стрит  - Сандра Сиснерос Страница 3

Но Нэнни другая. Однажды я услышала, как она интересуется:

– А что это такое?

Он отвечает:

– Это музыкальная шкатулка.

И я быстро обернулась, надеясь увидеть красивую шкатулку, украшенную цветами, с танцующей балериной внутри. Но старик указывал на старую деревянную коробку с дырявой медной пластинкой внутри. Затем он попытался ее включить, и началось нечто странное. Он словно выпустил миллионы мохнатых мотыльков, которые, отбросив причудливые изогнутые тени, осели на пыльной мебели и на нашей коже. Звуки, которые они издавали, были похожи на капли воды. Или на мелодию маримбы [1], только обрывистее и смешнее, словно бы ты пробежал пальцами по зубьям металлической расчески.

А затем я не знаю почему, но мне пришлось отвернуться и сделать вид, будто шкатулка меня совсем не интересует, чтобы Нэнни не заметила, насколько я глупа. Но Нэнни глупее меня, и поэтому ее пальцы уже лихорадочно шарили по карманам в надежде отыскать там монеты в пятнадцать центов.

– Это, – говорит старик, захлопывая крышку шкатулки, – не для продажи.

Меме Ортис поселился в доме, пустовавшем после отъезда Кэти. На самом деле его зовут не Меме. Его зовут Хуан. Но когда я поинтересовалась, он представился Меме – так называют его все, кроме матери.

У Меме есть сероглазый пес, пастушья овчарка с двумя именами – английским и испанским. Пес большой, словно человек, одевшийся в собачью шкуру, и он бегает так же, как его хозяин, – неуклюже и резво, размахивая конечностями, словно развязавшимися шнурками.

Отец Кэти построил дом, в котором теперь жил Меме. Дом деревянный. Полы косые. В некоторых комнатах поднимаются кверху. В некоторых уходят вниз. И нет ни одного чулана. Ко входной двери ведет двадцать одна ступенька, каждая – изогнутая и торчащая, как сгнившие зубы (Кэти говорила, что они сделаны так специально, чтобы отводить дождевую воду), и когда Меме навещает его мать, он, пошатываясь, спускается, а следом за ним спускается пес с двумя именами.

За домом есть грязный сад и сваленные в кучу грязные доски, когда-то бывшие гаражом. Но больше всего запоминается огромное дерево с раскидистыми ветвями и семейством воинственных белок, обитающих на самой верхушке. Вокруг него кучей собрались треугольные соседские крыши, покрытые черной смолой, с желобами, которые никогда не возвращали попавшие в них мячи. У основания дерева пес с двумя именами лает в пустоту, а дальше, за кварталом, наш дом, кажущийся меньше, как поджавший под себя ноги кот.

Именно это дерево мы выбрали для нашего Первого Ежегодного Соревнования по Прыжкам с Тарзанки. Победил Меме. И сломал обе руки.

В доме Меме есть полуподвальная квартира, которую его мать привела в порядок и сдала семье из Пуэрто-Рико. Семье Луи. Луи – самый старший из детей и единственный мальчик. На самом деле он – друг моего брата, но я знаю, что у него есть кузина и кузен и что его футболки никогда не заправлены в штаны.

Кузина Луи старше нас. Она живет с семьей Луи, потому что ее родные живут в Пуэрто-Рико. Ее зовут Марин, или Марис, или как-то так, она носит черную нейлоновую одежду и сильно красится. У нее много косметики, потому что она работает в Avon. Она почти не гуляет – присматривает за маленькими сестрами Луи, но часто можно увидеть, как она стоит у входной двери, хрустит пальцами и поет:

Кузена Луи мы видели только однажды, но та встреча была важной. Мы играли в волейбол в переулке, когда он проехал мимо на своем большом желтом «Кадиллаке» с белыми покрышками и желтой лентой, привязанной к зеркалу. Рука кузена Луи выглядывала из окошка. Он пару раз посигналил, и в окне дома Луи тут же появилось много лиц – сам Луи, его маленькие сестренки и Марин. А затем они спустились.

Все разглядывали машину, стараясь заглянуть внутрь, и спрашивали у водителя, откуда он достал ее. В салоне лежали белые коврики, сиденья тоже были белыми. Мы попросили нас покатать и спросили, откуда он взял автомобиль. Кузен Луи ничего не ответил, но сесть разрешил.

Каждому из нас пришлось разместить на коленях одну из младших сестер Луи, но мы не жаловались. Сиденья были большими и мягкими, как диван, а у заднего окна лежал белый игрушечный кот, чьи глаза загорались, когда машина останавливалась или поворачивала. Здесь не нужно было крутить ручку, чтобы опустить стекла. Вместо этого была кнопка, которая работала автоматически.

Мы выехали из переулка и шесть раз обогнули квартал, но кузен Луи сказал, что заставит нас идти домой пешком, если мы не прекратим играть с окнами и переключать радио.

Когда мы объезжали квартал в седьмой раз, то услышали сирену… Сначала она была тихой, потом стала громче. Кузен Луи тут же остановился и приказал всем выйти из салона. Затем он резко тронулся с места, и «Кадиллак» исчез в поднявшейся пыли. Не успели мы и глазом моргнуть, как показалась полицейская машина. Мы увидели, как она догоняет желтый «Кадиллак», пытавшийся повернуть налево. Но наш переулок очень узкий, и машина, не сумев развернуться, врезалась в уличную лампу.

Марин закричала, и мы бросились бежать вдоль улицы, туда, где мигала синим полицейская сирена. Капот «Кадиллака» был сплющен, как нос аллигатора, но кузен Луи не пострадал – только набил синяк на лбу и разбил губу. Полицейские заковали его в наручники и усадили на заднее сиденье своей машины. Когда они тронулись с места, мы помахали им вслед.

Приятель Марин живет в Пуэрто-Рико. Она показывает его письма и заставляет пообещать, что мы никому не расскажем: они поженятся сразу же, как она вернется на родину. Она говорит, что у него пока нет работы, но она откладывает часть денег, вырученных от продажи косметики, и заботится о кузенах и кузинах.

Марин говорит, если она останется здесь еще на один год, то найдет настоящую работу где-нибудь в центре, потому что именно в центре находятся все хорошие работы и именно в центре тебе всегда нужно быть красивой и хорошо одеваться – чтобы встретить кого-нибудь в метро, выйти замуж и переехать жить в большой красивый дом где-нибудь далеко-далеко.

Но в следующем году родители Луи отправят Марин обратно к ее матери, а в письме напишут, что она доставляет слишком много неудобств. И это плохо, потому что Марин мне нравится. Она старше и много всего знает. Именно она рассказала нам, как забеременела Дэйви, сестра Бэби, и то, каким кремом лучше пользоваться для избавления от волос на лице, и что если посчитать количество белых пятен на ногтях, то можно узнать, сколько мальчиков думает о тебе, и много-много других вещей, которых я уже не помню.

Марин нельзя выходить из дома, пока ее тетя не вернется с работы, но даже тогда она не может уйти дальше крыльца. Каждую ночь она слушает радио. Когда в комнате ее тети гаснет свет, Марин зажигает сигарету. Она закуривает ее даже тогда, когда на улице холодно, или не работает радио, или нам нечего друг другу сказать. Марин говорит, очень важно, чтобы мальчики видели нас, а мы – мальчиков. И так как юбки Марин короче наших, а глаза сияют ярче и она старше во многих смыслах, мальчики действительно останавливаются у ее окон и говорят глупые вещи вроде: «Я влюблен в твои глаза, они похожи на два больших яблока. Почему бы тебе не подарить их мне?» И Марин просто смотрит, не моргая, и не боится.