Почтенные леди, или К черту условности! - Ингрид Нолль Страница 30

Дочери Эвальда было не просто в ситуации, когда баловень судьбы в семье твой брат. Природа в очередной раз показала, насколько порой может быть несправедливой, сделав сына Эвальда импозантным, дельным, любезным и вдобавок наградив его прелестной женой и хорошенькой дочуркой. Семейный конфликт на этой почве не закончится никогда.

Неожиданно Аннелиза начинает рыться в своей сумочке, извлекает оттуда, будто козырную карту, почтовую открытку от Эвальда и вручает сыну Эвальда. Тот читает, качая головой, передает открытку сестре и заверяет, что ничего не слышал ни о какой тайной миссии отца, и никакие мысли на сей счет ему в голову не приходят.

Что и требовалось доказать! Я сразу поняла, что это была не спонтанная идея. Аннелиза подготовилась к посещению детей Эвальда. Иначе чем объяснить, что открытка оказалась в ее сумочке?

— А это точно почерк Эвальда? — усомнилась невестка, но дети подлинность подтвердили.

— Не хотим вам больше мешать, — говорит Аннелиза и встает. — Вы позволите на минуту забежать в туалет?

Пока она отсутствовала, сын Эвальда рассказал о последней размолвке родителей. Сестра незаметно толкнула его локтем, но он не замолчал.

— Иногда у нашей мамы случались приступы сильной ревности. Правда, по соображениям лояльности она не посвящала нас во все детали супружеских проблем. Мы знаем только, что мама запретила отцу переступать порог дома, но вряд ли он воспринял это всерьез. Скорее всего, папа отреагировал излишне эмоционально, уехал в Италию, но рассчитывал все же на примирение с мамой.

На какое-то время установилась тишина, и я смотрела в окно. Сад выглядел так же скучно, как и жилая комната, лишь неподстриженный газон и пара цветущих кустов крапивы выделялись на общем фоне.

— Я во всем упрекаю себя, — вздохнула дочь. — Видимо, мама вместе со своим знакомым слушали кантату Баха «С меня довольно»; компакт-диск еще в проигрывателе, а ведь в ней речь идет об окончательном прощании. Если бы я о ней больше заботилась! В общем, похоже на самоубийство!

— Тогда почему она не оставила прощальное письмо? — удивляюсь я. — Полиция искала письмо или какое-либо другое указание на это?

— В порядке обычной процедуры они взяли из холодильника вскрытые продукты и коробку с лекарствами, — сообщила невестка. — Мы же не могли от них скрыть, что она хронически злоупотребляла лекарствами. Догадываюсь, что Бернадетта глотала транквилизаторы и бензодиазепиновые препараты килограммами.

Дочь Эвальда с едва скрываемой антипатией смерила всезнающую невестку взглядом. Однако в этот самый момент вернулась Аннелиза. Я поднялась с черного дивана Эвальда, на котором как минимум сутки пролежала его мертвая жена. Мы обменялись номерами телефонов и попрощались.

На улице маленькая девочка по-прежнему играла в садовницу.

— Я только чуть-чуть потренируюсь. Если у бабушки будет настоящая могила, я каждый день буду поливать на ней цветы! — обещает она, сияя от радости.

Нам с Аннелизой важно было поговорить наедине. Мы открыли рты почти синхронно, но она все же меня опередила.

— Могли бы ради приличия предложить выпить, — жалуется подруга. — На месте невестки я как минимум сварила бы кофе!

— Как выглядит туалет для гостей?

— Бежевый кафель, на каждой десятой плитке маковый цветок. Зато кухня в синих васильках.

— То есть как? Ты и в кухне побывала?

Она кивнула и ухмыльнулась, как школьник, пойманный с поличным.

— Захотелось пить. Как тебе понравился паренек? По-моему, прелестный!

— Если ты о сыне Эвальда, то он действительно производит впечатление, — соглашаюсь я, — чего не скажешь о дочери!

У Аннелизы нет сострадания к той, кого судьба обошла своим вниманием, зато ее восхитила юная копия Эвальда.

— При виде таких прекрасных молодых людей мне хочется снова стать двадцатилетней! Чтобы меня обнимали, ласкали, целовали, любили! Как подло, что данная потребность живет в нас всю жизнь, однако шансы получить все это в нашем возрасте равны нулю.

— Такова цена, которую мы платим за статистически долгую жизнь. И штраф за то, что кто-то преждевременно становится вдовой. Смотри-ка, вон и Моритц с Рикардой дожидаются нас.

Словно желая продемонстрировать, какой золотой может быть молодость, наши студенты обнимались. Чтобы предупредить их о нашем приближении, я громко воскликнула:

— Сейчас самое время зарулить в какой-нибудь сад-ресторан!

Проехав немного, Рикарда заметила кафе, и вот мы уже изучаем меню мороженого.

— Похоже, я где-то оставила свои очки, — ворчит Аннелиза, копаясь в сумке.

На следующий день рождения надо будет подарить ей модель поэлегантнее. Рикки потрясена сумкой-монстром и хотела бы знать, не работала ли Аннелиза ранее акушерской.

Подруга качает головой, продолжая рыться в сумке.

— Без паники, — говорю, — я часто думала, что потеряла связку ключей, и каждый раз они находились либо в боковом отделении, либо там, где им и положено быть. Вытряхни все барахло, очки наверняка где-нибудь в самом низу!

Аннелиза не слушает меня, а я успеваю заметить в ее сумке две средней величины жестяные коробки. Что это? Запасы печенья? Меня разбирает любопытство, и к тому же нельзя упустить случай съязвить на сей счет. Но только я собираюсь расспросить ее про коробочки, как она находит очки и надевает их.

— Вам не понять, — огрызается подруга на ухмыляющихся студентов, — что значит ходить как неграмотная дура, не будучи в состоянии разобрать ни единой буквы!

Еще хорошо, думаю, что она не забыла в чужом туалете свою вставную челюсть, ведь иногда Аннелиза вытаскивает ее и споласкивает. Вчера, перед тем как лечь спать, она в очередной раз вывела меня из себя допотопной пошлой остротой.

— Мы с зубами спим отдельно.

Я уже жалею, что и в следующем отеле забронировала один номер на двоих.

— Теперь отправляемся во Фрайбург? — спрашивает Рикарда, позевывая. — Из Тюбингена это было бы вдвое короче, ну да ладно. Едем по автобану или по федеральной трассе? По самой быстрой дороге это займет часа три.

Решаем ехать по хорошей дороге. Боденское озеро мы из программы вычеркнули, потому что и без него впечатлений достаточно.

Во Фрайбурге мы намерены попробовать местную кухню после того, как изучили вывешенное в гостиничном холле заманчивое меню.

Узнав, что им причитается комфортабельный номер на двоих и они приглашены на ужин, Рикарда с Моритцем от удивления вытаращили глаза. Поскромничав для приличия, выбрали дорогущие блюда, но мы не стали возражать — уж больно соблазнительно звучит:

Имбирно-морковный суп-пюре с зелеными равиоли с омарами.

Каре молочного поросенка с жареными белыми грибами.