Стоиеновая певичка, или Райский ангел - Наоми Суэнага Страница 30

В этот ресторанчик заходят как представители шоу-бизнеса, так и работяги вроде моего Дайки и его ребят. Но он не в курсе, что Кахо — девушка Кэндзиро. Да и не нужно ему этого знать. Точно так же и Кахо не подозревает о том, что нынче утром её возлюбленный едва не пострадал от кулаков её спасителя.

— Эх, завтра опять на работу.

— Сегодня-то был лёгкий день, проверка исправности узлов, а с завтрашнего дня начинается новый цикл. Теперь уже в Мияги.

Строители не сидят на месте, а кочуют по городам и весям, останавливаясь на ночь то в одной, то в другой захудалой гостинице. Совсем как мы, артисты. И сейчас они перебрасываются шуточками по поводу своей жизни, обнажая в улыбке белые зубы.

— Суровая житуха, — вздыхает один.

— Кошмар! — вторит ему другой.

— Все тридцать три кошмара! — подхватывает третий.

Остальные смеются. Слушая подвыпивших ребят, мы с Кахо переглядываемся и, пожав плечами, хихикаем. Ведь в точности такими же репликами постоянно обмениваемся между собой и мы: я, она, Кэндзиро, Муди Конами, Хироси Юмэкава, Симако Садо.

«Тридцать три кошмара! Напряг. Грязь. Опасность. И дальше со всеми остановками».

«Этот шик-блеск меня уже достал».

«А меня достало отсутствие работы. Это даже не кошмар, а форменный ад».

«А для меня ад — приставания какого-нибудь козла».

«У нас не работа, а ярмо на шее».

«Да, ходим по острию ножа».

«Бросить бы всё к чертям!»

«Вот именно. Я уже сыта по горло»…

Между тем от лежавших на тарелках рыбок остались одни скелетики. Когда и они были обсосаны до последней косточки и пришла пора расходиться, Дайки и его подопечные едва держались на ногах от выпитой сивухи. Я в обнимку с Кахо последовала за ними.

— В чём дело? Кажется, вы чем-то недовольны?

Голос Дайки напомнил мне глухое рычание бродячего пса. Надвигалась драка. Кто на сей раз стал жертвой моего милого, я не запомнила, потому что была мертвецки пьяна. Наверно, какой-нибудь невезучий прохожий. Видимо, ему тоже приходится изо дня в день заниматься каким-то нудным делом вроде рытья котлованов.

Женщина тут ни при чём. Значит, можно присесть поблизости и подремать под мелодичный хруст ломаемых костей. Время от времени открывая глаза, я видела кого-то из мужчин с плотно сжатыми губами или свежим кровоподтёком возле виска.

Женщина тут ни при чём. Прохладный вечерний ветерок гладит меня по затылку. Мужчины валтузят друг друга с таким сосредоточенным видом, словно несут священный ковчег на празднике, а при этом ещё и молодецки покрикивают. Вот он, истинно японский дух. Старичок сусичник охотно включается в драку. Видно, завтра у него снова выходной. Ни один из участников побоища не робеет. Красавчики из команды Дайки держатся молодцами. А ведь против них сражаются человек шесть, не меньше. Но победа, конечно же, достанется нашим. Так что мы с Кахо можем поспать на травке. Мужчины так бойко орудуют кулаками, что даже комаров разогнали. В воздухе веет прохладой.

Ах, до чего же хорошо! Давно уже не было такой дивной ночи. И луна такая круглая-круглая.

Тс-с-с…

В преддверии осени кимоно с прелестным узором в виде алых листьев клёна, богато расшитых по контуру золотыми и серебряными нитями, производит впечатление изысканного щегольства. В последней декаде августа ещё держится летняя жара, и если, несмотря на это, певица появляется перед зрителями в фурисодэ из плотного шёлка, как будто духота ей нипочём, она тем самым демонстрирует особую утончённость вкуса.

С довольной улыбкой на лице я одеваюсь к выходу в гараже, где нет даже зеркала. Сегодня мне предстоит самая ненавистная работа — выступление в баре. Хозяева баров, закусочных, сусичных и прочих подобных заведений водят знакомство с представителями эстрадных агентств, а порой и сами неравнодушны к песням, поэтому по торжественным случаям, например в очередную годовщину со дня открытия, они приглашают артистов и устраивают концерт. Места для этого вполне хватает, публика же состоит в основном из руководителей компаний, с которыми хозяин поддерживал отношения на протяжении, скажем, десяти лет. Естественно, артисту достаются солидные чаевые — тысяч сорок за один вечер.

Но особой радости эти деньги мне не доставляют. В отличие от оздоровительных центров, где слушатели тянутся к кошелькам, только если исполнитель действительно им понравился, здесь тебе вручают заранее заготовленные «обязательные» чаевые в нарядном конвертике. На душе от этого становится так муторно, что и не передать. Правда, выступая в таких местах, певец получает отличную возможность продать кассеты со своими оригинальными записями, но поскольку у меня таковых не имеется, я не вижу тут для себя особой поживы.

И всё же главная «прелесть» таких концертов состоит в том, что артисту не предоставляют помещения, где он мог бы переодеться. Однажды мне посоветовали использовать в качестве гримерки обыкновенную туалетную кабину. Тут даже я не выдержала и возмутилась. Интересно, как я буду повязывать оби, если здесь даже чемодан раскрыть негде? Тогда в качестве альтернативы мне предложили на выбор грязную каморку, набитую всевозможными причиндалами для уборки, и припаркованный на улице автомобиль. Я просто онемела и молча возвела очи к небу. «О, есть отличный вариант!» — вспомнил кто-то и повёл меня на двор, где стояла огромная собачья будка. От своего спутника я узнала, что площадь будки — целых шесть квадратных метров, что, даже выпрямившись во весь рост, голову себе не зашибёшь, и что, если снаружи её чем-нибудь укрыть, получится великолепная гримёрная.

Ничего себе сюрприз! Облачаться в фурисодэ в собачьей конуре!

Подавив в себе гнев, я изобразила на лице улыбку и со словами: «Вот как? О-о, какая необычная гримёрная!» — шагнула в железную клетку вместе со своим чемоданом. Самого хозяина там не было, но крепко пахло псиной и недоеденными собачьими консервами. Не могу сказать, что это доставило мне большое удовольствие. Тем не менее я открыла чемодан и первым делом извлекла из него виниловый коврик, купленный в стоиеновом магазине, расстелила его на полу и разулась. А что мне оставалось делать? Всё-таки это лучше, чем сортир или кладовка. Ободрённая этой мыслью, я достала складные плечики и, надев на них своё фурисодэ, подвесила к потолочной жерди. В этот самый момент дверца клетки с лязгом захлопнулась, и кто-то из обслуги бара действительно принялся укрывать это сооружение плёнкой. Спустя некоторое время я услышала:

— Линда-сан!

Я бесцеремонно заметила, что меня зовут Ринкой.

— Хорошо, пусть будет Ринка. Скажите, сколько примерно времени вам потребуется на переодевание?

— Сколько времени? Я собираюсь выступать в фурисодэ, поэтому минут пятнадцать-двадцать, не меньше. Но потом мне ещё нужно будет наложить косметику.