Унесенные войной - Кристиан Синьол Страница 31

Оставив Эдмона и Одилию, она отправилась на поиски пропавшего Франсуа. Его не было ни в сарае с зерном, ни в сушилке для каштанов, ни на соседних полях. «Куда же он мог пойти по такому холоду?» — спрашивала она себя, возвращаясь в дом. И на пороге ей пришла в голову мысль написать Шарлю, чтобы он приехал в Пюльубьер. Он сможет поговорить с братом и отцом, и ему удастся их убедить. Она была в этом уверена.

Алоиза собралась сесть за письмо, как только немного отогреется. И когда она писала, к ней возвращалась надежда. Только Шарль мог образумить своего отца, отец прислушивался только к его мнению. Оставалось лишь надеяться, что обильный снегопад не помешает отыскать Шарля на вокзале в Мерлине. Для него, их сына, ставшего школьным учителем, Франсуа прошел бы километры и в худших условиях, и Алоиза знала об этом. Она торопливо дописала письмо и пошла отправлять его. Теперь надо будет постараться предотвратить новые ссоры до приезда Шарля. Женщина поклялась себе приложить к этому все усилия.

Уже больше недели в Матидже лили дожди. В нескольких километрах от дома был слышен рокот вади [8]Эль Харраш, сейчас он казался безумным. Матье не спал. Он слушал возле себя спокойное дыхание Марианны, но также и этот тревожный рокот с востока, оттуда, где древние болота были ниже всего, почти на уровне кровати.

Было четыре утра, когда Матье услышал зов со двора. Он поднялся и заметил Хосина, освещающего себя лампой.

— Надо идти, патрон, вода прибывает.

Матье быстро оделся, бесшумно, чтобы не разбудить Марианну и детей. На нижнем этаже он захватил куртку и вышел.

— Она перевалила за дамбу и прибывает, — сообщил Хосин, и Матье заметил тревогу на его лице.

Да, Хосин всегда немного побаивался Харраша. Без сомнения, ему уже когда-то приходилось видеть реку в ее самом яростном гневе, приходилось видеть, как она в несколько заходов захватывает низовья, которые должны были защищать сомнительные, наспех сооруженные дамбы. Матье часто думал о их укреплении, но никак не находил на это времени, и к тому же до сих пор Харраш никогда не пытался всерьез выйти из своих берегов.

Матье заметил впереди силуэты и остановился.

— Я разбудил мужчин, — сообщил Хосин.

— Правильное решение.

Чем ближе они подходили к вади, тем опаснее казался рокот воды. Вдруг Матье заметил, что идет по воде. Отсутствие луны сделало это открытие еще более пугающим, и феллахи, кажется, успели осознать происходящее до него. «Сколько отсюда до дома? — задумался Матье. — Пятьсот метров? Километр?» Он знал, что Харраш мог разлиться на три километра вокруг. Это означает, что он занял уже более двух километров земель и успел покрыть старые болота. Настоящая катастрофа для виноградников — их может полностью залить.

И затем вдруг Матье подумал о доме, о Марианне и о двух спокойно спящих сыновьях.

— Быстрей! — закричал Хосин.

За домом стояли трущобы феллахов, в которых обитали их семьи. Феллахи бросились со всех ног к своим жилищам под вновь хлынувшим дождем.

— Быстрей, берите мотыги! — кричал Матье.

Мужчины принялись набрасывать невысокий земляной вал в тридцати метрах от стен, которые, к счастью, стояли на самой высокой части берега. Но незначительная возвышенность в несколько квадратных метров не поднималась и на два метра от самого низкого уровня. И хижины находились на том же уровне.

Затем стали доноситься первые возгласы: женские, а затем и детские. Феллахи тут же бросили кирки и кинулись к своим лачугам, уже затапливаемым водой. Вокруг Матье царила паника. Он хотел отправить Хосина к феллахам, чтобы тот попытался исправить ситуацию:

— Все в дом!

Феллахи сдерживали воющих и бегающих в панике женщин, чтобы те ненароком не утонули. Когда они поняли, в чем состоит угроза, то принялись бежать с детьми на руках или толкая детей перед собой, к дому хозяина, где было спасение. Внизу, во внутреннем дворике, вскоре собралось более шестидесяти обезумевших людей, и Хосину никак не удавалось их успокоить. Сам Матье и присоединившаяся к нему Марианна пытались восстановить тишину, но, думая о приближающейся воде, спрашивали себя, не придется ли скоро пустить феллахов к себе на первый этаж.

Снаружи лил дождь, как лил он уже восемь дней кряду. Луны не было видно. Который мог быть час? Четыре часа? Пять? Матье попросил Марианну подняться в комнату мальчиков — их, несомненно, разбудил шум с улицы, — зажег лампу и вышел на крыльцо. Вода была уже у порога. Вдали, из окрестных ферм, доносились крики, и Матье переживал, не угрожает ли опасность также Роже Бартесу и его жене. Но чем он мог им помочь? Матье предупредил Марианну, что придется пустить на нижний этаж феллахов и их семьи, и она совсем не удивилась.

— Я отопру для них две комнаты в глубине коридора, — сказала она.

Это были две нежилые комнаты из четырех, находящихся на первом этаже. Матье вышел и с огромным трудом объяснил феллахам, что им можно зайти в дом. Они согласились, только когда заметили, что во дворик прибыла вода. Тогда феллахи устроились в коридоре и в комнатах, расселись на полу, поскольку всем не хватало места, чтобы лечь. Дети плакали, женщины причитали, а снаружи по-прежнему лил дождь.

Оставалось только ждать. Все оказались в плену у вод Харраша. Все могли только молиться, чтобы вода не поднялась больше чем на два метра, хоть в это слабо верилось. Однако на рассвете дождь все так же шел, и во дворике уровень воды стал выше на полметра. Из окна своей комнаты Матье видел затопленные земли, идущие от оранжереи по виноградникам, и виднелись только верхушки лоз. Он знал, к чему это приведет — паразиты разведутся повсюду, все покроется плесенью, мучнистой росой, грибком, несомненно, придется все выкапывать. На пшеничных же полях, приложив усилия, можно надеяться побороть паразитов. Надо верить в лучшее. Матье чувствовал, как изнеможение наполняет его, когда рука жены опустилась ему на плечо. Марианна произнесла с нежностью:

— Мы смогли вынести все, даже саранчу. В этот раз тоже выстоим.

Она не знала, что Матье с большим трудом выплачивал свои долги. Отогнав эту мысль, он подумал о сыновьях, и дух борьбы вернулся к нему — он сражался против стихий ради них. Для своих таких долгожданных детей Матье был готов побороть любое препятствие.

Паводок начал убывать через два дня. Два дня, в течение которых приходилось кормить шестьдесят человек, пребывавших в бесконечных волнениях и спорах даже ночью. Вода дошла до середины лестницы первого этажа, затем утром третьего дня начала спадать, и ее уход был таким же быстрым, как и приток. Дождь прекратился. Матиджа принимала понемногу свой привычный вид. Но кое-что в ней так и не восстановилось — когда ушла вода, от нее остался слой коричневой тины, местами достигающий тридцати сантиметров. Покрытые илом виноградные лозы казались мертвыми. Их попытались очистить, но скоро стало ясно, что это бесполезно, поскольку они пропитались влагой, и этого было достаточно для начала гниения. Надо было дождаться, пока все просохнет, ждать солнца, хотя небо все не прояснялось.