Надувной доброволец - Стив Айлетт Страница 32

Минотавр откусил голову рыбе и отбросил тело. Пол библиотеки уже был усеян тысячами подобных тел.

— Стой, сколько ты уже съел этих мамочек? — спросил ошеломлённый Боб.

— Сколько видишь, брат.

— За три дня?

— Каждый день.

— О, да ладно, — взвизгнул я на Боба, — простая форель.

- Форель? Это ильная рыба, идиот. — А?

— Ильная рыба. — Боб переводил пустой взгляд с меня на Минотавра и обратно. — Вы не понимаете смысла своих действий, не до конца. Вот, посмотрите. — Он подобрал одну из тварей и указал на неё. — Скруглённая пасть, парусный плавник вдоль спины, короткая и толстая задница, и у молоди, — и он сменил взрослую трёхфутовую на малька, — есть странный цепляющийся орган на кончике носа, которым они присасываются к водорослям. По описанию узнаёте кого-нибудь?

— И в чём проблема, брат? — сказал Минотавр.

— Думаю, я понимаю, к чему он ведёт, брат, — сказал я, доставая одну из несъеденных ильных рыб, и разглядывая её морду. Я сдавил ей жабры, и она гупнула ртом. — Вылитый Эдди.

— А? — И Минотавр, выплюнув голову, принялся исследовать пожёванные останки. — О Боже мой.

— Да джентльмены, — иронично сказал Боб, и сел в глубины кресла. — Даже поведением. Обычно лежит недвижно и смотрит пустыми глазами, подальше от действия. Имеет примитивные приспособления, включая воздушный пузырь, позволяющий ей жить в стоячих болотах, и да, некоторое время даже без воды.

— Рыба без воды, — мрачно хихикнул Минотавр. — Отличное высказывание.

- Я всегда думал, он напоминает лягушку, — задумчиво буркнул я.

— Видимо, один из тёмных тупиков эволюции, — сказал Боб, — сплошная вонь и размокший картон.

— С мусорными губами, из которых ложь льётся, как дождевая вода из водосточной горгульи.

— Его разум сжигают в ритуальной жертве дутоголовым пришельцам, которых только он и видит.

— Ткнул пальцем в опасность за моей спиной, — сказал Минотавр, глотая пиво из банки, — и смылся с сокровищами, пока я отвернулся.

— Сначала часами не моргает, а потом пятьдесят раз подряд, — сказал я.

— Абсолютно невыразительная чеканка личности этого человека скрепляет мир как шлакоблок.

— О да, он невыносимо летаргичен, упрямо незакончен и классически безумен.

— Ошибка, на которую мы делаем постоянный и жалостливый допуск.

— Жалко бухой и притворяется, что наоборот.

— Потеет, как чайник, когда думает о будущем.

— Говорит, что никогда не спит, но кричит перед рассветом.

— Весь день в бигуди, и глаза в банке.

- Безмозглый, маяк научного сообщества.

— Колотил медузу большим камнем.

— Это когда его мама узнала, что он плохой.

— Сырой по ту сторону сердца.

— Бесстыдный и тупой.

— Издевается над слезами, постоянством и волчьим воем.

— Обещания вдребезги, долги забыты.

— Сомневается во всём, и ни во что не верит.

— Ломает спички мелодиями Краута.

— Треск кости, когда он поднимает пинту.

— Говорит, что разбирается в лошадях, наверняка, так и есть.

— Играет на пианино и не признаётся.

— Краснеет рожей, когда упоминаешь скот.

— Падает на землю, если ударить в лицо.

— Заманивает котят в ужасы.

— Отрезает язычки птенцам воробьев.

— Верхний этаж его отваги.

— Выпорот до оргазма библейским поясом.

— Запрещённые удовольствия рогатого черепа.

— Новый цементный пол в подвале.

— Колпак на кухне.

— Увеличительное стекло в туалете.

— Убийство между приёмами пищи.

— Птичье бельё.

— Ест собачий корм.

— Ест собак.

— Деньги есть, работы нет.

- Смерть есть, тела нет.

— Секс есть, женщин нет.

— Каракатица есть, попугая нет.

- Отпустил зелёную бороду.

— Это ужасно, братья.

— Ваше здоровье.

— Не могу больше…

— Что такое, Эдди?

— Хватит. Не могу больше выносить тебя, ублюдка. Тебя, ублюдка, вообще ни один, ни много людей вынести не могут.

— Эдди, с тобой всё в порядке?

— После… всего этого я в порядке?

— Не понял.

— Часы. Пять часов я тебя слушал. И ты выкашливал на меня каждую клевету и сплетню, что прошла через твои руки, а? И мои слова тоже, извращённые, да, извращённые под твою позицию. Конфетка ребёнку. Во имя Христа, я вырву всё, что ты нацепил на свою самодовольную рожу.

— Только не ты.

— Думаешь, что сможешь вечно убегать от последствий.

— Брат, у нас договорённость, а?

— Как стучащий кружкой барыга.

— У нас есть договорённость или нет? Давай объясню в любимом ключе. Минотавр, Боб, Руби, Сатана, предвыборная гонка с птеранодоном в шкафу, всё остальное.

— Что за птеранодон?

— Птеранодон. Кожекрылый ублюдок. Голова — как подводная лодка.

- Ты про динозавра?

— Ну, наконец-то ты проснулся, а? Да, Сынок Джим, динозавр — думал это всколыхнёт твои непотребные уши.

— Чего непотребного в моих ушах?

— Да ладно, я же сколько говорил — птеранодона подбили за растрату клубных денег, так? Потратил их на смерть и кровавое убийство.

И Эдди перевернул стол и сделал несколько подготовительных ударов ножом. В баре не было никого кроме бармена, который сидел, читая ободранную книгу про нервные окончания. Так что меня могло защитить только старое доброе обаяние.

— Что у тебя впереди, Эдди? Прошли годы. Ты выбираешь кусты по совету радио и ты стареешь. О да — выставка завтрака, принесённого медсестрой, если тебе повезёт.

Эдди отшвырнул в сторону груду стульев и приблизился.

— Я уже молчу про твои воспоминания. Движение формирует горькую улыбку, псы пятнают путь, любовь отвергнута. Гардеробный пень и серая дрожь — вот твой последний час.

Эдди широко машет справа налево, а я отпрыгиваю назад и обегаю столы.

— Всеобщая девальвация, Эдди. Пинбол назойливо повторяет тебе похоронный звон. Незнакомец стоит над тобой, лопатой отделяя тебя от мира. Ты почернеешь и будешь испускать метан раньше, чем кто-нибудь всплакнёт о тебе.