Очаг вины - Татьяна Огородникова Страница 32

– С удовольствием, дружище, с огромным удовольствием. Только еще одно...

Генрих вопросительно посмотрел на Бориса.

– Я немного рассказывал о тебе, и Радик подошел к процессу очень буквально. Он хочет усыновить двух детишек из детского дома. Ну, что ли, добавить добрых дел в копилку...

– Не знаю, не знаю... Если кто-то и может подсчитать, что почем, то в этой ситуации – явно не мы... Я имею в виду – не люди. Тем более, когда делаем это сознательно. Пойдем смотреть.

Генрих остался доволен осмотром лаборатории и аппаратуры. То есть, вероятно, он ликовал в душе, но выразить это ликование ему удалось только коротким «спасибо».

– Не стоит. Это – вторая часть моей благодарности, – скромно прокомментировал бизнесмен. – Я оставляю вас. – Бо протянул руку. – Удачи! – Он потрепал Радика по плечу и вышел.

Чашка, полная остывшего чая, свидетельствовала о всяком отсутствии интереса к ней со стороны гостя.

– Пойдемте в кабинет, – пригласил Генрих. – Похоже, теперь он специально создан для кулуарных переговоров.

Радик покорно последовал за ученым, теребя в руках нарядную бумажную салфетку.

– Рассказывайте! – приказал Генрих, когда гость разместился в огромном уютном кресле. Генриху казалось, что его новый пациент хотел бы совсем утонуть в подушках, но ему не удалось погрузиться в них с головой.

– Я не знаю, что рассказывать, – жалобно произнес бедолага.

– Хотя бы расскажите, всегда ли у вас был такой несчастный вид, – предложил ученый.

– Нет, совсем не всегда. Я, кажется, выгляжу так, как себя чувствую. А чувствую я... Словом, я чувствую, что умираю. Понимаете, во мне жизнь закончилась. Формально я здоров, – он на секунду задумался, – ну, судя по анализам... У меня хорошая семья, материально обеспечен... Как говорится, нет повода для беспокойства. Но он все же есть. Я... Мне нельзя умирать... Я детей хочу воспитать, я документы на усыновление оформляю – скоро еще двоих заберу к себе. А так – все теряет смысл...

– Радик, мне ваши эмоции и выводы совершенно не нужны. Сухо и, желательно, сжато, расскажите о себе и о том, что с вами происходило в жизни. Конечно, меня интересуют важные, заметные события, включая плохие! Тогда я пойму, что нам делать и нужно ли...

– Хорошо, хорошо, – торопливо закивал Радик.

Родители! Если уж вы, во имя мимолетной встречи или «эпохальной» любви, произвели на свет новое существо, помните, что ваши обязательства перед ним ничуть не меньше, чем перед обществом в целом. Ибо общество в целом всегда складывается из отдельных людей, из нас, тех, кто рядом с нами, и тех, которые придут им на смену. Через всю жизнь человек проносит свое детство, и хорошо, если оно дает ему силу. Детям очень нужны любовь и радость. Ведь радость противостоит страху и унынию.

Н.П. Бехтерева

Радик был послушным ребенком, в его семье все и всегда подчинялось правилам. Поэтому мальчика, который с детства хотел писать картины, отправили не в Суриковское или Строгановское – художником быть не престижно и малобюджетно, – а в Плехановский институт. Терпеливо и тщательно Радик постигал науку программирования, но по ночам ему снились краски и мольберты. Выставки, галереи, именитые люди, которые восторгались его полотнами. В 19 лет Радик тайком показал свою работу Мастеру. Тот удовлетворенно кивнул и сказал: «Из вас, молодой человек, может выйти толк. У вас талант. Вам нужно только определиться с легендой. Если у вас нет человека, который расскажет миру, как вы дорого стоите, вы сами должны научиться уверенно произносить всего два слова: Я ВЕЛИК!!! Кстати, продавать себя – это отдельная наука, которую в совершенстве постигли только дети еврейского народа. Вы никогда не задавались вопросом, почему еврейские дети всегда самые умные, самые красивые, самые талантливые? – Мастер хихикнул в кулак. – Да потому что, если это не так – сразу возникает вопрос о притеснениях и гонениях именно этого народа. Учитесь, дорогой мой, у лучших представителей человеческого рода. Только не надо меня обманывать. Я не верю, что вы нигде не учились. Я имею в виду живопись».

Нет, он не учился. В общепринятом смысле – никогда и нигде. Он просто читал, смотрел, думал и видел все по-другому. Он знал наверняка – у него есть талант настоящего художника. Тем не менее подвести родителей благовоспитанный кучерявый парень не мог. Поэтому закончил Плешку с красным дипломом и защитил диссертацию. Талантливый программист и талантливый художник – ничего более противоречивого на свете не существовало, но Радик был именно таким. Для того чтобы реализоваться в любимом деле, ему было необходимо только одно условие. Примерному сыну требовалось лишиться родительского контроля, а точнее – тягостной опеки. Это условие могло быть соблюдено только в одном случае – их влияние нужно было ликвидировать. Для решения этой проблемы существовало немного способов: ждать, пока они состарятся и потеряют силы; найти деспотичную жену – тогда та будет помыкать родителями или... Впрочем, о третьем способе Радик предпочитал не думать. Он просто терпеливо ждал и яростно работал, достигая все новых и новых вершин в своем деле. Правда, основным его делом стал, скорее, не созидательный, а разрушительный труд. Радик стал одним из самых крутых хакеров в стране. Взламывая компьютерные программы по заказу конкурентов и засекреченных дяденек, он мечтал, что рано или поздно достигнет такого же мастерства в живописи. Радик был уверен, что залог его гениальности – в познании алгоритмов.

Как-то раз ему позвонила девушка:

– Мне необходимо переговорить с вами с глазу на глаз, – сообщила она.

Радик привык к таким заявлениям, обычно за ними стояли дорогостоящие заказы.

– Приходите, – ответил он и тут же забыл о звонке.

Оказалось, что употребление наркотиков и алкоголя приводит к разрушению нервных клеток. Их фрагменты, попадая в кровь, побуждают иммунную систему вырабатывать так называемые аутоантитела. Аутоантитела остаются в крови еще долгое время, даже у людей, переставших употреблять наркотики.

Н.П. Бехтерева

Когда на пороге появилась Оля, Радик понял, что ждал ее всю жизнь. В коричневый проем дерматиновой двери протиснулась девушка. Ее внешние данные были далеки от идеала даже с учетом последних модных тенденций на обросших жирком моделей. Сравнивать с модельной красоткой не имело смысла – образ колхозницы из небезызвестной скульптуры был гораздо ближе. Крепкая, невысокого роста с короткой стрижкой ежиком, маленькой грудью, широкими бедрами – ничего особенного. Но из ее фиолетовых глаз исходила такая мощная энергия, что пухлые детские губы, приземистая фигура и мальчишеские манеры казались воплощением идеала женственности и красоты. Голос – очень низкий, привычка чуть растягивать слова, порывистые жесты и удивительное умение внимательно слушать – все это сочеталось в Оле настолько органично, что ее несовершенные внешние данные отступали на задний план. Во всяком случае, для Радика Оля с первой встречи стала воплощением идеала.