Американец - Лесли Уоллер Страница 32

— Нет, благодарю вас. — Он снова бросил взгляд в окно, чтобы еще раз взглянуть на теплую весеннюю зелень. — Слушайте, а разве мы не встречались с этим мистером — кажется, его зовут Отей — не далее как сегодня утром?

— Да, встречались, — подчеркнуто спокойно ответила Элеонора. — Это тот, у которого очень большие зубы.

— Матушку которого напугала лошадка, — невнятно пробормотал Палмер. Он не увидел, а скорее почувствовал, как она отвернулась, чтобы скрыть свое лицо. Почему? Чтобы скрыть их отношения? Все эти красноречивые взгляды, хихиканье… Забавно, да, на самом деле забавно, и даже очень. Неужели кто-нибудь заметил?

Шофер остановил машину на стоянке рядом с рестораном и неторопливо, с важным видом вышел, чтобы открыть дверь мистеру Палмеру. Когда они все вышли, Добер провел их через зеленую, коротко и аккуратно подстриженную лужайку к столикам под красивыми разноцветными зонтиками, причем каждый из них, — над каждым столиком! — имел свою собственную причудливую форму и расцветку. Не говоря уж о салфетках, сложенных каким-то особенным фирменным путем.

Они сели за крайний столик, заказали мартини для Добера, перно для Элеоноры и ничего для Фореллена. Палмер попросил официанта принести ему «Сев-Фурнье».

— Может быть, «Grand Marnier», мсье? — вежливо переспросил официант.

— Нет-нет, принесите, пожалуйста, «Сев-Фурнье».

Официант с сожалением покачал головой.

— Простите, мсье, но у нас нет такого ликера. Может, выберете что-нибудь еще?

Палмер слегка пожал плечами.

— Что ж, пусть будет по-вашему. Тогда принесите мне тоже перно.

Когда официант, приняв заказ и вежливо кивнув головой, удалился, за их столиком на какое-то время воцарилось полное молчание. Палмер медленно и не без удовольствия обводил взглядом лужайку действительно прекрасного парка, живописную аллею с ее почти картинными деревьями. Наверное, достойную кисти художника! Затем его внимание приковал огромный вековой бук, широко раскинувший свои мохнатые ветви во всех направлениях. В ярких лучах полуденного солнца он почему-то казался гигантским чернильным пятном, символом тьмы, грозящим накрыть все светлое начало жизни.

— Кстати, самое большое дерево в Париже, мистер Палмер, самое! — перехватив его взгляд, заметила мисс Грегорис.

— Очень старое?

— Говорят, со времен Наполеона. — Она повернулась к Доберу. Очевидно, за подтверждением. — Так ведь? Надеюсь, я не ошиблась?

Тот бросил на нее удивленный взгляд.

— Откуда мне знать, мадемуазель? Это вопрос, скорее, к ботаникам.

Но когда Элеонора, изобразив на своем лице милую гримаску, перевела вопрошающий взгляд на Фореллена, тот, пожав плечами, торопливо сказал:

— Нет, только не я! Простите, но с историей у меня всегда было, по правде говоря, ужасно. Даже в школе.

Бук — это величественное и на редкость раскидистое дерево! От него почему-то всегда исходит нечто-то таинственное, загадочное, нечто-то заставляющее задуматься о прошлом… и значит, о будущем. А Элеонора никак не могла отвести взгляд от этого шедевра истории. Затем каким-то отдаленным голосом, совсем как занудливая школьная училка, монотонно произнесла:

— Видите ли, в 1815 году Булонский лес был чуть ли не полностью уничтожен английскими и французскими солдатами. Во время военных действий. Потом пришлось выкорчевывать корни вырубленных дубов, некоторые из которых относились к временам Карла Великого, а вместо них сажать акации, каштаны, буки, платаны, другие деревья, только размером поменьше.

— Значит, этот конкретный вековой бук совсем не обязательно появился в эру Наполеона?

— Но наверняка тот тогда еще был жив. Может, уже на острове Святой Елены, но все-таки жив. Так ведь?

Палмер слегка наклонил голову в знак согласия.

— Да, можно сказать, хорошая мысль. — Затем повернулся к Элеоноре. — Скажите, отчего у меня было ощущение, что вы совсем не разбираетесь в истории?

Солнце причудливо высветило золотистые блики ее каштановых волос.

— Возможно, я сама тому виной, — сказала она, старательно избегая его взгляда.

Официант принес аперитив, вилки, ножи, ну и все прочее… Пока они допивали первый бокал, Фореллен покопался в боковом кармане своего пиджака, достал небольшой транзисторный прибор, поставил его на стол, нажал на кнопку выключателя. Внутри что-то зашипело. Это диктофон, который к тому же уже включен, понял Палмер. И тяжело вздохнул.

— С вашего позволения, сэр, — произнес Фореллен, — мне казалось, это самый простой, но при этом самый эффективный способ получать информацию. Вы можете начать передавать ее в любой момент, когда посчитаете нужным.

— Хорошо, хорошо, — ледяным голосом сказал Палмер. — Но не лучше было бы подождать с этой игрушкой до конца обеда? К чему портить аппетит? — Он немного помолчал. — Мы что, куда-нибудь торопимся?

— Нет, конечно же нет, сэр. Конечно же никуда… Кстати, у меня есть и размером куда поменьше. Сделан в виде сигаретной пачки. Знаете, его можно носить даже в…

— Продолжайте, продолжайте, что же вы остановились, — заметил Палмер, одарив его ледяным взглядом. — Вы хотели сказать, что его можно включать и вести запись, даже не вынимая из внутреннего кармана пиджака, так ведь?

— Да, само собой разумеется.

Палмер кивнул.

— А этот немного больше, ну и соответственно намного мощнее, я не ошибаюсь?

— Нет, не ошибаетесь. Именно так. И с ним легче работать. Особенно при расшифровке конфиденциальных…

— А знаете, у меня к вам совсем другое предложение, — перебил его Палмер, положив руку на диктофон. — Причем куда более рациональное. Во всяком случае, на мой взгляд. Значит, так: сегодня вы по ходу нашего разговора делаете заметки карандашом, так сказать, от руки, ну а я забираю вашу игрушку с собой. — Он положил диктофон во внутренний карман своего пиджака. — Ну а потом попробую записать сюда всю остальную информацию. Затем, до своего отъезда из старой доброй Европы, я попрошу кого-нибудь из наших — ну, скажем, мисс Грегорис — эти записи расшифровать и распечатать. Копия, само собой разумеется, будет направлена и вам. — Он мило улыбнулся Фореллену. — Простите, но под «и вам» я, конечно же, имею в виду сам Фонд. Там, в Соединенных Штатах. — Последовала долгая пауза. — Я так и думал, что вы согласитесь, — слегка усмехнувшись, заметил Палмер. — Поскольку вы, похоже, не совсем одобряете мой как бы небрежный подход к деланию заметок деловой встречи от руки, значит, будем считать, мы договорились. У вас есть какие-нибудь возражения?

Снова молчание. Затем Фореллен медленно перевел взгляд с кармана пиджака Палмера на его лицо. И, прочистив горло, сказал:

— Нет, никаких. Вообще никаких…

По дороге с их последней деловой встречи в небольшую, но уютную квартирку Элеоноры они ненадолго остановились у заведения «Фушон», где Палмер заказал ящик вина «Сев-Фурнье», попросив доставить его к ним на Монмартр. Как можно скорее! Затем кое-что купили в ближайшем гастрономе и теперь лежали, обнимая друг друга, в ее широкой постели.