Манька-принцесса (сборник) - Мария Садловска Страница 32

Однажды, придя на работу, услышала рассказ сотрудницы о том, как одна молодая мамаша оставила ребенка в больнице:

– Ой, женщины! Мне сестра моя Верка говорит: отказнички сразу чувствуют, что их бросили! Все новорожденные орут, а эти бедолаги лежат спокойно, не пикнут. И только глазками по-взрослому смотрят, как будто в душу заглядывают. Верка сказала: уволится, не выдержит! Сейчас много отказников, а она нянечкой в роддоме работает.

Не имеющая к ней отношения тема взбудоражила Валентину. Ей стало казаться, что ее сын также неестественно спокоен и молчалив. Кто знает, может, он уже с рождения почувствовал, что брошен наполовину?!

После работы она зашла, как всегда, в садик. Мальчик уже был одет, ждал маму. Нянечка, сдав ребенка, поспешила домой. На щеке сына красовалась успевшая потемнеть ссадина. Подобного до сих пор не случалось.

– Ты упал? Тебе больно?! – взволнованно спросила Егора.

Мальчик, нахмурив брови так, что они вытянулись в одну линию, упрямо молчал. Валентина, обняв сына, спокойно спросила:

– Объясни, пожалуйста, что произошло? Откуда этот синяк?

– Я зацепился за камешек и упал, – скороговоркой выпалил Егорка, но, видя, что мама не верит и ждет продолжения, по-взрослому вздохнул и продолжил: – Мам, а почему Вовка говорит, что мы с тобой одиночки, потому что у нас нет папы? А где наш папа?

Пытаясь казаться спокойной, женщина ответила:

– Глупости говорит Вовка, и ты его больше не слушай. Конечно же, у тебя есть папа. Но он живет в другом месте, не с нами. Иногда так бывает, что папы живут отдельно. Когда подрастешь, мы с тобой поговорим об этом.

На какое-то время ребенок задумался, потом на его личике появилась хитрая улыбка, и он выпалил:

– Зато у Вовки фингал еще больше, чем у меня!

– А вот драться я тебе запрещаю! Обещай, что это больше не повторится! – строго сказала Валентина, а про себя облегченно подумала: «Слава богу, парень такой же, как все! Может за себя постоять». Взявшись за руки, они пошли домой.

В первый класс Валентина снарядила сына не хуже, чем остальные родители. Далось это нелегко – подрабатывала где могла. Вечерами бегала убирать кабинеты в своем же отделе. Спасибо, начальство шло ей навстречу. Егор подрастал, и Валентина готовила себя к непростому разговору с сыном на родительскую тему. Совершенно неожиданно выручила газета, выходящая в поселке. В ней печатались материалы, рассказывающие о трудовой деятельности их района. Однажды Валентина, развернув газету, даже зажмурилась: с фотографии на нее смотрел, как живой, Филипп Петрович. Придя в себя от неожиданности, она непроизвольно положила руку на газетный листок, прикрыв ладонью снимок. Перед глазами возникла картинка их первой встречи… Но потом была узкая тропинка, и он, отшатнувшийся от нее, как от прокаженной…

Дождавшись сына из школы (тот ходил в четвертый класс), Валентина посадила его рядом с собой, развернула газету и, указав на снимок, сказала:

– Егор, на этой фотографии твой отец. Филипп Петрович Кашубин…

Помолчав, продолжила:

– Он неплохой человек, но так сложилось, что с нами он жить не может.

Мальчик, смотревший расширенными от возбуждения глазами на газетный снимок, горячо воскликнул:

– Я знаю, мама! Он не может быть с нами потому, что у него своя семья. Я даже знаю, что у меня есть брат и сестра, они уже взрослые. Мне Вовка Насонов говорил. А еще он говорит, что я могу у этого Филипп Петровича каждый раз просить денег, и он будет давать, потому что богатый, и что я на него похож!

Потом, взглянув матери в лицо, тихо добавил:

– Но я не буду просить…

Услышав это, женщина похолодела. Оказывается, она живет в неведении! Взяв себя в руки, обняла мальчика, прижала к себе и спокойным голосом попросила:

– Сынок! Пообещай мне, что ты никогда не сделаешь того, о чем тебе говорил Вовка! Потом, когда подрастешь, я тебе объясню, почему этого нельзя делать.

После паузы добавила:

– Егор, ты не называй его папой, раз он с нами не живет. Даже здесь, дома. Иначе это будет нечестно. Понимаешь, я когда-то дала слово, и его надо держать.

Потом, уже занимаясь своими делами, продолжила:

– Ну, теперь ты знаешь, кто такой Филипп Петрович. Он умный человек, большим начальником работает. Я благодарна ему за то, что ты у меня есть. И мы с тобой будем жить вдвоем, как жили до сих пор. Когда вырастешь – женишься, приведешь в дом жену, тогда наша семья станет большой.

В этом месте Егорка перебил маму:

– Мама, а если она окажется злюкой, нам тогда с тобой плохо будет! Пусть эта жена лучше к Вовке Насонову идет. А нам и вдвоем хорошо!

Валентина расхохоталась, взъерошила на его головке курчавые (отцовские) волосы, от чего кудряшки стали торчать в разные стороны, и, успокоившись, сказала:

– Ладно, пока с женой погодим. Давай в постель – завтра рано вставать.

* * *

Запрет на слово «папа» вызвал в душе мальчика протест. Конечно, он не ослушается свою маму, но так хочется вслух, громко сказать «папа!». И Егор придумал себе игру. Он играл в нее, когда Валентина была на работе. В углу, на серванте, стоял огромный керамический кувшин какой-то неправильной формы, оттого смахивающий на человеческую голову. Когда-то сотрудники подарили его Валентине на день рождения. С этим кувшином у Егора установились особые отношения. Встав на табурет, ребенок надевал на верхушку кувшина свою шапку, и с того момента кувшин исполнял роль папы. Егор медленно прохаживался мимо кувшина, бессчетное количество раз произнося слово «папа»:

– Папа, можно мне пойти погулять?

Идя в обратную сторону, более сиплым голосом сам себе отвечал:

– Нет, сынок! Ты сейчас сядешь ко мне в машину, и мы с тобой поедем сначала ко мне на работу, а потом заедем по пути заберем маму.

– Ну, пап, я гулять хочу! Надоело мне с тобой, все в машине да в машине, – неумело капризничал Егор, потом не выдерживал и уже своим голосом восторженно восклицал: – Папа, здорово! Мы сейчас поедем в машине!

Подобные диалоги часто звучали в доме. Подчиняясь какому-то внутреннему, недетскому ощущению, ребенок говорил с «папой» только в отсутствие матери, и она никогда не узнала о той роли, которую сыграл кувшин. Со временем спектакли с кувшином и вовсе прекратились.

* * *

Однажды Егорка после уроков зашел с мальчишками в магазин – просто так, поглазеть. У прилавка, разговаривая с продавщицей, стоял Филипп Петрович. Мальчик отошел в уголок и жадными глазами смотрел на мужчину. Егор даже не обратил внимания, когда мальчишки, не дозвавшись его, ушли домой. Ведь до сих пор ребенок видел Филипп Петровича только издали. Когда-то Вовка, от жгучего интереса и поэтому больно толкнув Егора в бок, указал пальцем на мужчину, когда тот садился в машину.