Бог ненавидит нас всех - Хэнк Муди Страница 33

— Перестань. Пошутили, и хватит. Я имел в виду нормальных бизнесменов, ведущих законный бизнес. Серьезно, один мой приятель так всегда поступает. Главное — найти нужного человека в нужное тебе время. А возить приходится разное. В основном — важные документы. Контракты там всякие и прочую байду. У тебя минут десять уйдет на то, чтобы отдать их кому надо, зато перелет туда и обратно обойдется совершенно бесплатно.

— Туда сколько — часов десять лететь, наверное? — интересуюсь я, мысленно удивляясь тому, как легко дала трещину моя оборона. — Понимаешь, тут такое дело: я просто не могу больше отпрашиваться с работы.

— Какие десять, часов двадцать, не меньше.

— Не пойдет. Мне в понедельник уже снова нужно быть здесь. Если я все правильно понимаю, то сутки туда и сутки обратно — и в результате, у меня не остается времени на то, чтобы… В общем, ни на что не остается.

— А вот и ни хрена-то ты и не въезжаешь, — с идиотской ухмылкой на физиономии заявляет мне Рэй. — Ты забыл про международную линию перемены дат.

— Ты бы хоть по слогам повторил. Соображай, с кем беседуешь: меня ведь даже из колледжа выперли. А дальше Канады я никогда нигде не бывал.

— Понимаешь, фишка в том, что когда ты летишь через эту линию, то каким-то манером время поворачивается вспять. Как это происходит, хрен его разберет, сам не знаю. Но в общем, ты вылетаешь из Кореи в понедельник в шесть утра и возвращаешься в Нью-Йорк в те же шесть утра того же понедельника. Может быть, даже раньше.

— Что-то не верится. Сказки, наверное, все это.

— А в то, что тебе Кей засадить удастся, ты верил? Однако видишь — чудеса случаются.

Мы оба непроизвольно оборачиваемся и смотрим на танцпол. Кей ловит наши взгляды и улыбается в ответ, шутливо закатывая глаза, — как же, мол, достал ее партнер по танцу, этакая карикатура на Эм-Си Хаммера.

За несколько минут до полуночи Роско настежь распахивает окна. Я наконец оказываюсь в номере с балконом — прямо как в «Сиде и Нэнси». Прохладный уличный воздух бодрит, и при этом я почти физически ощущаю, что он насквозь пропитан предчувствием Нового года и ожиданиями перемен к лучшему, которых ждут миллионы людей, собравшихся в новогоднюю ночь на улицах. Прощайте, восьмидесятые! Наступающие девяностые просто обязаны быть лучше и счастливее. Кей берет меня за руку и крепко сжимает мою ладонь. Как только часы начинают бить двенадцать, мы приступаем к публичной демонстрации наших нежных чувств друг к другу. Вволю нацеловавшись, мы буквально через несколько минут снова спускаемся в мой номер и удовлетворяем сжигающую нас обоих страсть уже наедине.

Первое января нового года выдается для меня рабочим днем. Причем гораздо более напряженным, чем обычно. Моя «Моторола» жужжит весь день напролет. Похоже, весь Нью-Йорк мучает страшное похмелье и, как минимум, половине его жителей нужно чем-то его загасить. От желающих подлечиться отбоя нет. А я, собственно говоря, вместо Деда Мороза играю на этом утреннике доктора Айболита. Больше всего на свете мне не хотелось оставлять Кей одну. Увы, пришлось вылезать из постели и очухиваться после вчерашнего уже по ходу работы.

Скорее всего, я забыл бы о той авантюре, в которую, по крайней мере на словах, уже втянул меня Рэй, но тут свою решающую роль сыграла судьба. Я бы даже сказал — случай.

Многие художники славятся несносным «творческим темпераментом». Другое дело, что в таком городе, как Нью-Йорк, жизнь обходится настолько дорого, что несчастные полуголодные художники становятся настоящими первопроходцами: нужно действительно обладать немалым мужеством, чтобы поселиться в таких районах, в которых большинство нормальных, здравомыслящих людей предпочитают вообще не показываться, а занеси их туда ближе к вечеру, так каждый второй и вовсе тотчас же наложил бы в штаны. Вот, собственно говоря, о чем я думаю, доставляя товар какому-то скульптору, работающему с металлом и обосновавшемуся в своей мастерской южнее Хьюстон-стрит. Такой разрухи, как в этом районе, мне давно видеть не приходилось. Кажется, будто еще совсем недавно здесь шли тяжелые бои. Впрочем, время от времени я замечаю на первых этажах окрестных домов свежезастекленные витрины не просто магазинов, а недешевых бутиков достаточно модных фирм. Чем-то они напоминают мне траву, упрямо пробивающуюся сквозь трещины в асфальте. Черт его знает, может быть, и вправду искусство рано или поздно изменит этот мир.

После первой загрузки я возвращаюсь обратно и прохожу мимо какого-то туристического агентства, которое выглядит так, будто рассчитано главным образом на окрестных студентов. Перед входной дверью на тротуаре стоит рекламный щит, где указаны цены на поездки во всякого рода экзотические города и страны, названия которых мне, пожалуй, лишь смутно знакомы. Что за хрень такая — Мачу-Пикчу? И где она расположена? Что за дыра Крайстчерч? Из какого-то видеоклипа я помню, что ночь в Бангкоке может «сломать и самого сурового мужчину» [20]. Впрочем, это вовсе не говорит о том, что я сумею найти место с таким странным названием на глобусе или карте. Строчка, на которой значится: «Сеул, Корея», находится где-то в нижней трети списка. Цена вопроса: 599 долларов. И думать нечего, таких денег у меня просто нет. При этом небольшое объявление в витрине заманчиво обещает клиенту уладить дело с паспортом, «организовать» сертификаты о прививках и — самое главное — оказать содействие в подборе курьерской работы. Десять минут, пять испорченных страниц анкеты и девяносто девять долларов (оплата потом) — и я выхожу из агентства с четкими инструкциями по поводу того, где и у кого забрать готовый паспорт, чтобы потом встретиться с мистером Йи в восемь часов вечера в пятницу перед стойкой регистрации авиакомпании «Кориэн эйр» в международном терминале аэропорта «Кеннеди». Агент сто раз предупреждает меня, чтобы я не опаздывал. «Мистер Йи просто помешан на пунктуальности», — втолковывают мне.

Вечером накануне отлета Кей мы решаем вместе поужинать где-нибудь в Вест-Виллидж. Мы заходим в какой-то тихий закуток на Бэрроу-стрит — место, которое еще неделю назад я бы всячески охаял и безжалостно осмеял: скрипочки всякие, статуэтки, прочие «искусства», — все для того, чтобы искусственно создать романтическое настроение для денежных мешков, которым не хватает не то подлинной страсти, не то просто оригинальности. Так нет же, сегодня я ловлю себя на том, что вместе с лохами, сидящими за соседними столиками, умильно улыбаюсь и чуть не пускаю слезу при виде того, как две пары одна за другой договариваются о помолвке и обмениваются кольцами. Мы даже меню не успели открыть, а вокруг уже столько счастья нарисовалось. После ужина мы с Кей идем пешком обратно в гостиницу. Она берет меня под руку и опирается на мой локоть — по-хозяйски, как давняя, имеющая на это полное право любовница. Я же чувствую, что не иду, а скорее плыву по улице в теплой, благоухающей ванне, наполненной эндорфинами. Говоря менее цинично, я просто влюблен по уши.