Огненное погребение - Владимир Нестеренко Страница 33

ГИТЛЕР: Живой. Глаза нет, стеклом!

АНДРЕЙ: Посмотри, как Саня.

Гитлер, протирая уцелевший глаз, который заливает кровью из порезов на лбу, склоняется над Кабаном.

ГИТЛЕР: Крякнет, три пули.

АНДРЕЙ: Что там с Любкой?

Гитлер отрывает Любу, прижимающую к себе труп матери, несколько раз бьет ее по лицу ладонью. Люба перестает кричать.

ГИТЛЕР: Нормально. (Смотрит на мокрое платье Любы.) Ранена?

ЛЮБА: Нет.

АНДРЕЙ: Что там?

ГИТЛЕР: Обоссалась. Цела. (Внезапно Гитлер взасос целует измазанную в крови Любу.) Спасла, сучка, спасла!

* * *

Микроавтобус стоит возле моста через небольшую речку, Гитлер, Люба и Андрей, с сумками, стоят возле него.

Кабан лежит, накрытый шубой, у обочины, без сознания.

Андрей достает телефон, набирает номер.

АНДРЕЙ: Слышите, вы, здесь машина горит, труп и раненый. Мост через Несыть… Похуй кто!

Андрей зажигает пропитанную бензином мягкую игрушку, синего кабана, бросает его в открытую дверь машины.

Машина вспыхивает.

Андрей бросает телефон в огонь, хватает сумку и бежит в лес, Гитлер и Люба бегут за ним.

* * *

Место засады.

Султан садится, трет уши руками, затем встает на ноги, падает на колени, снова встает. Ему трудно дышать, он рвет на себе одежду, под курткой надет бронежилет. Неуверенно передвигаясь, он подходит к машине, опирается на нее, снимает жилет. Он ранен в руку и ногу, бронежилет в отверстиях от картечи. Султан бросает жилет в машину, подбирает оружие, бросает его туда же. Затем берет под мышки труп Первого кавказца, тащит его к машине, заталкивает труп на заднее сиденье, ноги трупа торчат. Султан так же перетаскивает к машине Второго кавказца, переваливает его в багажник. Второй кавказец негромко стонет, он жив, дышит. Султан смотрит на него несколько секунд, затем поднимает канистру и поливает машину остатками бензина, бросив пустую канистру в багажник, на еще живого Второго кавказца.

Яркая вспышка пламени, машина горит, видна тень Султана, уходящего в лес.

У тени нет головы.

* * *

Лес, ночь.

Гитлер, Люба и Андрей бегут по лесу, падают, они обессилены, видно, что они бегут всю ночь. Люба в грязном свадебном платье, в туфлях с отломанными каблуками. Андрей и Гитлер в костюмах, все в крови…

* * *

Раннее утро, небольшое озеро в лесу, место странное, деревья изломанны, земля вокруг озера изрыта воронками, заросшими травой.

Гитлер, Андрей и Люба на берегу, они раздеты до белья, Гитлер постирал костюм и развесил пиджак, брюки и рубаху на кустарнике, Андрей переодевается в камуфляжную одежду, которую достал из сумки. Люба тоже переодевается, в спортивный костюм.

Гитлер покрыт татуировками, на груди, на сердце, там, где обычно можно увидеть портрет Ленина, – изображен Гитлер.

Переодевшись, Люба отходит от берега, в лес, нагибается, рассматривает и собирает какие-то травы.

АНДРЕЙ: Нет патронов.

ГИТЛЕР: Вообще?

АНДРЕЙ: Ноль.

Андрей берет пистолеты, пистолет-пулемет, дробовик, которые были в одной из сумок, и зашвыривает их в озеро. Люба возвращается из лесу, в руках у нее букет разных лесных трав, она что-то жует. Подойдя к Гитлеру, она знаком показывает, чтобы он смотрел на нее, затем плюет ему кашицей из изжеванных растений в глазницу с вытекшим глазом, Гитлер дергается от боли.

ЛЮБА: Потерпи, потерпи.

Люба зубами отрывает часть букета, жует, затем опять плюет Гитлеру в лицо.

* * *

Трасса, на ней грузовики с солдатами внутренних войск, солдаты строятся цепью вдоль дороги, затем углубляются в лес.

* * *

Озеро в лесу.

Гитлер надел мокрый костюм, голова у него перевязана тряпкой. Отвернувшись к озеру, он открывает и закрывает складной нож, затем прячет его в рукав, надрезав подкладку.

Андрей сидит на корточках у воронки, Гитлер подходит и садится на корточки напротив него, их разделяет воронка.

ГИТЛЕР: Слушай, Петеля, есть разговор.

АНДРЕЙ: Говори.

ГИТЛЕР: Не пойду с вами. Не хочу. Не верю.

АНДРЕЙ: Мне?

ГИТЛЕР: Нет. В фарт твой не верю. Точно, кончился он. А может, из-за нее все, из-за Любки. По ее дури нас достали, не пойду с ней.

АНДРЕЙ: Ясно. Как дальше видишь?

ГИТЛЕР: Дай мою долю, да и расход. Бомжом прикинусь, домой, в Крым поеду.

АНДРЕЙ: Запалят тебя одного.

ГИТЛЕР: А с вами – грохнут. Я как-нибудь сам.

АНДРЕЙ: Неприятно такое слышать, братуха. Да еще от тебя.

ГИТЛЕР (с угрозой): В смысле – от меня? Внеси ясность.

АНДРЕЙ: Я к тому, что ты-то понимать должен, втроем нам легче будет. Машину намутим, на Алтай махнем, перекочумаем зиму. Мне с Любой вдвоем сложнее, за ней еще смотреть, пока научится. А ты без глаза, лечить надо, куда пойдешь?

ГИТЛЕР: Нет. Как Витька грохнули, я сразу свалить хотел, единственно, что надо было помочь, мамашу ее забрать. Не бросил тогда, а сейчас – все. Так дашь долю?

АНДРЕЙ: Дам. Китая долю тоже хочешь?

ГИТЛЕР: Нет. Он один был, передать некому. Вам нужнее будет, Кабана откупить, и вообще.

АНДРЕЙ: Там еще нарисуется бабло. С оффшора.

ГИТЛЕР: Не надо мне. Не жил хорошо, нехуй начинать.

АНДРЕЙ: Я тебе рыжуху с делюги отдам, там много.

ГИТЛЕР: Давай.

Андрей встает с корточек, Гитлер тоже встает, видно, что он в напряжении. Андрей подходит к сумке, приседает над ней, расстегивает. Гитлер делает шаг к Андрею.

АНДРЕЙ: Стой, где стоишь!

ГИТЛЕР: Ты чего, Петеля?

АНДРЕЙ: Не подходи. Раз у тебя веры нет, то и тебе нет.

Андрей достает из сумки пачки долларов, много, двадцать пять штук, бросает их на траву, затем достает кулек с золотом, взятый из сейфа Дыбенко, бросает его туда же, застегивает сумку, встает, отходит, Гитлер приседает на корточки и кладет деньги и золото в пустую сумку.

Все, краями.

ГИТЛЕР: Если я запалюсь, ты не подумай. Кладку не дам.

АНДРЕЙ: Я и не думаю. Перегорел ты просто, кента увалили, глаза нет…

ГИТЛЕР: Знаешь, Андрюха, в другом дело.

АНДРЕЙ: В чем?

ГИТЛЕР: Аллес. Не для меня уже это, отвоевал я. Старый.

АНДРЕЙ: И это тоже. Сам отвоевал, от безнадеги в эту делюгу нырнул.