Про-писи венеролога - Рафаэль Мухамадеев Страница 33

– Ну да?! А ты искал ее в купе губернаторши! Ха-ха-ха!

– Нет, не в купе, а вкупе с губернаторшей и другими честными женщинами. И не в поезде, а в дилижансе. Ха-ха, – робко хихикнул Билл, – смешной анекдот.

– Баста! – хлопнул по столу шериф. – Хватит позорить наших женщин и их мужей!

– Сэр! Вы обвиняете меня в мужеложестве?

– Что? Как вы могли подумать?! Такое, – забормотал шериф, – про губернатора… хм, да-а, хотя, что тут такого? Стойте! – обратился к секретарю. – Это не стенографируйте! Я просто хотел сказать, хватит позорить! Всех! Короче, к делу! Продолжайте протокол! – приказал он подчиненному.

– Вам вменяется в вину, – произнес официальным тоном, – попытка изнасилования, – заглянул в записи, – жены лавочника Хью Томкинса! Что вы можете сказать по этому поводу?

– Это неправда, сэр! Какая чудовищная ложь! Она просто звала на помощь!

Значит, дело было так. Вчера вечером я шел из бара «Кривая рожа барракуды». Да вы ведь хорошо знаете, где это! И вдруг услышал, как на втором этаже у Хью открылось окно и оттуда меня позвала женщина. «Эй! – громко зашептала она. – Вилли, Вилли! Иди скорее сюда!»

В сильном возбуждении шериф подскочил ближе и вскричал:

– Она звала не тебя, подлец ты этакий! Зачем ты-то полез?!

– Извините, сэр, привычка! С детства, помню, перед тем, как за ухо схватить, бывало, так же звали: «Вилли! Вилли-паскудник, иди поскорее сюда!»

– Не паясничай! Тебя застал ее муж, этот толстый пентюх, когда ты уже вовсю терзал-целовал бедную женщину!

– Никак нет, шеф! Я проводил сеанс искусственного дыхания. По всем правилам надо и на груди давить, шесть раз подряд. А если кого-нибудь попросить еще ноги подержать, совсем хорошо будет. Вот так, – показал он, – кверху их надо поднять, тогда кровь из ног перетекет в голову и человек очнется.

Мне это ветеринар один во время штрафных работ рассказывал. Я много чего знаю, часто работал.

Короче, когда я решил присмотреться поближе, кто же это меня зовет, и только чуть-чуть приподнялся над подоконником, она вдруг кого-то испугалась, закричала «На помощь!» и упала в обморок. Вот так я и оказался самым первым помощником.

На моем месте, сэр, вы поступили бы так же! Не правда ли?!

Шериф возмущенно покачал головой, свирепо цыкнул на переглядывающихся сотрудников, молча давящихся от хохота, вздохнул и продолжил:

– Также ее муж жалуется, что ты вытолкнул его со второго этажа, и требует возместить стоимость испорченных сапог.

– Когда я начал оказывать помощь бедной женщине и снимать все стесняющие ее дыхание одежды, вдруг ворвался какой-то бандит с револьвером 21-го калибра. Я подумал, ага, вот его-то она и боится! После чего смело вступил с ним в борьбу и, применив «двойной Нельсон», укротил! Я много приемчиков знаю, меня борец цирка учил, бывший военный моряк, вместе работали.

Но, к несчастью, не удержал лицо злоумышленника и он сам вывалился через открытое окно.

– Да ведь это был её муж, скотина!

– Сэр! Если бы я раньше знал, что ее муж такая скотина, я обязательно сначала бы снял с него сапоги.

– Дубина! Отсидишь три дня и пшел прочь! В следующий раз не вставай на моей дороге!

– За что, шеф?

– За то, что ты… бродяга, Билл!

Затем шериф присел за стол и написал на жалобе лавочника: «Дознание прекратить ввиду отсутствия состава преступления» и подписался «Шериф Вилли Мистейк».

В полицейском участке одного из маленьких городков, затерявшегося в пыли бескрайних просторов Техаса, продолжался обычный рабочий день. Бог ведает, когда произойдет настоящее преступление. Дай бог, чтобы никогда!

– М-м-м! Проклятье, как душно! – раздраженно простонал Майкл. – Эта изощренная пытка бессонницей и изнуряющей духотой кого угодно выведет из себя. Даже традиционный стаканчик бренди перед сном не помог. Не спится. Прогуляться, что ли?

Майкл Крендл медленно брел по безлюдным улицам прилегшего отдохнуть перед утренней суетой города. Светлячки звезд тускло мерцали на дне ночного неба. Редкие огни проезжающих автомобилей резкими взмахами прозрачных крыльев с трудом рассекали густую темноту ночи, мимолетно лаская ладошкой света гладкие стены домов и закрытые веки окон, временами испуганно шарахаясь в ущельях переулков.

– Ах, черт! – выругался Майкл, неосторожно наступив в лужу. «Вечно куда-нибудь вляпываюсь! Вроде и дождя давно не было», – мысли медленно перетекали одна в другую, словно вода в клепсидре… Он машинально потряс ступней, стараясь не забрызгать светлые брюки, но жидкость оказалась неожиданно вязкой и тягучей, как нефть. Недоуменно приглядываясь, он вдруг почувствовал, как волосы на голове зашевелились от ужаса. По спине пробежала гальваническая волна мурашек. Сердце замерло в сладкой слюне горла, а потом с оглушительным грохотом «русских горок» ухнуло в пятки.

В зеркале вязкой киселеобразной жидкости, растекшейся по асфальту, отражался золотой отблеск далекого света. Он стоял в луже крови…

Когда первая волна страха схлынула, Майкл заметил лежащую лицом вниз фигуру мужчины с неловко запрокинутой головой и широко раскинутыми руками. Одна из них была короче другой ровно на кисть. Лицо Майкла покрылось испариной. Из обрубка продолжала медленно сочиться кровь.

Преодолев тошноту, охваченный желанием оказать помощь, он рефлекторно попытался приподнять голову мужчины. В шейном отделе позвоночника внезапно послышался сухой звук, напоминающий хруст сломанного валежника. Испуганно оглянувшись, он аккуратно положил голову на место. Человек, без сомнения, был мертв.

«Надо вызвать полицию!» – подумал он в трансе. Засосало под ложечкой.

– Эй, люди! – хриплой вороной выкрикнул он. – Полиция! – от звука собственного голоса страх несколько уменьшился.

В доме напротив загорелся свет сначала в одном, потом в других окнах. На улицу стали выглядывать робкие встревоженные лица. Вскоре собралась небольшая толпа взволнованных, охающих людей.

Когда вдали послышался звук полицейской сирены, до Майкла вдруг дошло, что окружающие как-то странно посматривают на него. Он взглянул на собственные запачканные кровью ноги, потом на руки. Судорожно потер их, пытаясь отскрести следы крови. «А вдруг все думают, что это я убил его?» Он вспомнил хруст в шее человека, которого он безуспешно пытался перевернуть на спину. Сирена доносилась все ближе.

«Кого увидели первым возле трупа? Меня! – начал он мысленный диалог сам с собой. – Чьи отпечатки на шее? Мои! Чьи следы на асфальте? Мои!»

Когда из прибывшей машины выскочили полисмены, Майкл был уже за углом ближайшего дома.

Он бежал так, словно тысячи разъяренных гарпий преследовали его по пятам.

«Проклятье!» Впереди вся ширина улицы была перегорожена асфальтоукладчиком. Перед ним, в свете прожектора муравьями сновали рабочие в оранжевых касках и спецовках. Только сейчас Майкл почувствовал, что последние несколько метров он пробежал по мягкому, еще не остывшему асфальту. «Следы!» Его следы судебным приговором четко отпечатались прямо на середине дороги. Послышались возмущенные крики. К нему бросился один из дорожных рабочих, подвыпивший афроамериканец, яростно вращающий белками глаз и кувалдами кулаков.