Не исчезай - Женя Крейн Страница 33

5

Их было двое. Они бежали, спрятались от мира, повязанные общей тайной – смертью сына. Виной! Вина эта и горькая тайна стоит между ними. Если переделать прошлое, вернуться в тот день, принять меры, опомниться… Не слушать советов, вовремя найти, привезти на ферму настоящего врача, а не этих лекарей, на которых настаивала Бэл. А если бы в колодец с питьевой водой не было пролито молоко? Если бы ребенок не стал пить колодезную воду? Если бы Роберт не страшился простуд, сумел вычистить колодец, не брал бы из него питьевую воду?.. Если бы он не боялся наследственного туберкулеза, от которого умер отец; если бы не страдал сенной лихорадкой, что лишала его сил? Если бы…

Можно ли утешить мать, потерявшую ребенка? В чем она нашла поддержку, во что верила? Да и верила ли Элинор?.. Дочь священника, не любившего разговаривать с прихожанами, в конце концов оставившего приход. Ее мать ушла от отца, не простив ему этого предательства – того, что отвернулся от веры. Сама же вслед тоже отвернулась от церкви, став фанатичной приверженкой Христианской науки.

– За пять лет до переезда в Дерри, 19 декабря 1895 года, состоялась свадьба Роберта и Элинор, – рассказывает экскурсовод. – Отец Элинор был против. Он отказался оплатить церемонию их венчания в церкви, считая, что Роберт страдает одним из самых опасных грехов – ленью, что на него нельзя полагаться.

– Вполне справедливое опасение! – восклицает Джейк. – Не забывайте: для жителей старой Новой Англии леность или праздность – один из семи смертных грехов. Англичане – современники Шекспира – знали, что тот, кого мы сделали литературным героем (человек, одетый в черное платье, Гамлет, с его нерешительностью, склонностью рассуждать и ничего не предпринимать), грешник. Он не желал действовать.

– Джейк! Мне бы это и в голову не пришло… – удивляется Люба. – Но при чем здесь Фрост?

– Я думаю, что Фрост также не был лишен этого знания, но был слишком упрям, чтобы соблюдать условности, которые диктует общественная мораль.

– Да-да, вы правы! – перехватывает инициативу Билл, или Боб, или Джон. – А его будущий тесть к тому же подозревал, что у зятя отвратительный характер, что тот страдает от перепадов настроения, вспыльчив, неорганизован; отец невесты полагал, что Роберт совсем неподходящий жених для его дочери. Но мать Роберта, Изабел, поддерживала молодых; свадьба состоялась в ее частной школе. В этой же школе преподавал и сам Роберт.

– Вам будет интересно узнать, как именно Роберт помогал в обучении юных питомцев матери, – вставляет Джейк. – Изабел не справлялась с этими сорванцами. Сегодня мы называем их тинейджерами. Тогда их называли отроками. Роберт приобрел трость и попросту бил подростков, которые не умели вести себя в классе подобающим образом. Позднее ему пришлось за это поплатиться. Побитые им ученики как-то подкараулили Фроста и избили его за милую душу… – Джейк хмыкнул и стал искать Джейн. Она стояла рядом, на полшага сзади. Он протянул руку, ухватил ее за остренький локоть и потянул за собой. Группа экскурсантов перешла в следующее помещение.

– Спасибо, дорогой профессор! Я и не знал таких подробностей. Что ж это вы такие хитрые все, путешественники?

Боб, или Билл, или Джон хмыкал, размахивал руками, подмигивал Джейку. Он всем корпусом разворачивался к экскурсантам, показывая себя и с фронта, и с тыла, демонстрируя клетчатую, пеструю, полосатую, многослойную одежду, грозил пальцем и кивал в такт словам, что выкатывались из его рта.

– Приезжаете, и все молчком-молчком… Откуда я знаю, может, вы учителя или бухгалтеры, а может, профессора из Гарварда… Хоть бы предупреждали заранее. – И в завершение Билл, или Боб, или Джон потряс спутанной гривой.

«Еще немного, и его волосы превратятся в дред-локс», – подумала Люба.

– А вот здесь находился семейный туалет; видите – две табуретки с крышками и дырками посредине. Хорошее устройство, не правда ли? Обещаю вам, что это оригинал. Может, книги, которые вы найдете в гостиной, Фрост и не читал, но вот здесь он точно бывал, пользовался этим устройством, и не раз!.. Хе-хе… По утрам Кэрол должен был выносить вот эти ведра из-под сидений и опустошать их. Это была его обязанность. Раз в неделю Фрост выдавал ему керосин, чтобы подпалить кучу, которая копилась за забором. А теперь посмотрите: сюда сносили собранные из-под несушек свежие яйца. – И Билл, или Боб, или Джон указал на чайную ложку с куриным яйцом, приделанную к весам. – А вот и столовая. Все годы, пока Роберт еще не сделал себе имя, семья была крайне ограничена в средствах. Несмотря на нехватку денег, супруги ели на английском фарфоре, а детей вывозили на праздники в Нью-Йорк, снимали номера в гостинице, чтобы устроить «настоящее Рождество». А вы знаете историю о том, как Роберту удалось получить заем под ферму, которая ему не принадлежала? Правда, потом он все же выплатил этот заем.

Люба уставилась на кресло. Показалось или на самом деле увидела зыбкий силуэт? Колебалась занавеска, кресло покачивалось – то ли от движения воздуха из радиатора, то ли неосторожные экскурсанты задевали его… Застыв на мгновение, ощущая его присутствие, она все же оглянулась, поискав глазами окружающих, стараясь избавиться от зовущего наваждения, потрясла головой, затем вновь стала слушать Билла, или Боба, или Джона, продолжавшего рассказывать о Фросте.

– В этом кресле он работал. Смастерил небольшую столешницу, чтобы класть на широкие деревянные подлокотники. Сидя в нем, он писал, а потом всегда возил его с собой, даже в Англию. Обратите внимание, так называемое «кресло Морриса» изготавливалось очень известной мебельной фирмой. Самое смешное, такие кресла изготавливаются именно в Англии; Роберт запросто мог купить его, не нужно было тащить через океан… Для гостиной была приобретена мебель – думали, что будут принимать гостей. Но к Фростам почти никто не приходил. Здесь, в Нью-Гемпшире, Роберт остался тем же отшельником, аутсайдером. Так его и называли – странный человек, что живет по ту сторону дороги, на ферме. Повсюду лежат книги – Лесли позаботилась о том, чтобы восстановить библиотеку. Многие книги – это дубликаты, но некоторые из них все же подписаны Фростом или принадлежали ему. Обратите внимание, Библии вы здесь не найдете, а ведь Элинор была дочерью священника.

– Да-да, я знаю, – вставляет Люба. – И готовилась стать женой священника, а стала женой поэта. В юности она сама писала стихи, и писала лучше, чем Роберт. Уничтожила их, выйдя за него замуж.

– Совершенно верно… А вот кувшин с тазиком для умывания. Это было обязанностью детей – опустошать его каждое утро. Речь идет о кувшине в спальне Фростов. За годы, прожитые в этом доме, поэт-фермер так и не позаботился, чтобы провести канализацию, подвести воду. Если в кувшине чистая вода, то в тазике вода уже грязная, которой умылись. И что с ней делать? Роберт разрешал детям выливать эту воду из окна родительской спальни на втором этаже. Однажды под окнами проходил какой-то местный житель. Когда сверху полилась вода, он решил, что маленькие проказники выливают ему на голову содержимое ночного горшка. Возмущенный, он стал звонить в дверь. На шум вышел сам Фрост. Целых пять минут отчитывал этот прохожий Роберта, обвиняя его в том, что он не умеет воспитывать своих детей. Тот вежливо его выслушал, дал ему выговориться, а затем пригласил в дом, усадил и предложил чашку кофе. Лишь когда возмущенный господин успокоился, Роберт попытался объяснить, что детям разрешено выливать воду из окна, что это мыльная вода, а не содержимое ночного горшка.