Корпорация "Попс" - Скарлетт Томас Страница 34

— Секс-рабство? — уточняет Эстер.

Я улыбаюсь:

— Да, возможно. В общем, если он отдаст дочь злому богачу, его долг спишут. Если нет, он потеряет все, и его семья умрет с голоду. Выбор ужасный, но в конце концов его делает сама дочь. Она предстает перед отцом с чемоданом в руке, готовая отдаться богачу. Отец и мать рыдают, когда она уезжает в карете богача: они боятся, что больше никогда ее не увидят. Кстати, богач не просто злой — он вообще садист, и к тому же хитрый. Месяц спустя он вызывает родителей красавицы к себе в замок — якобы у него к ним есть предложение. Прибыв туда, они видят, что на огромном внутреннем дворе замка собралась толпа людей из их города, и все с нетерпением ждут предстоящего зрелища. Двор усеян маленькими камнями черного и белого цвета; ходит легенда, что этот экзотический, элегантный галечник — гордость и радость богача. Галечник напоминает ему о любимом хобби, шахматах, и корабли регулярно привозят ему эти камни за баснословные деньги. Жалко, автор задачки не догадался сделать богача любителем «го», потому что гравий вообще-то похож на тысячи тысяч камешков для «го», рассыпанных по земле… Короче, когда собирается достаточно большая толпа зрителей, богач выходит из замка и обращается к ним: в унизительнейших подробностях рассказывает, как так вышло, что купец задолжал ему деньги, но вместо денег предложил забрать свою дочь. Купец от этого приходит в ярость. Он не просто «предложил» забрать свою дочь — его обманули! Жена его успокаивает. Она боится, что, если богач рассердится, случится худшее. Здесь, на этом самом дворе, свершались казни, и она не хочет, чтобы ее дочь или муж стали следующей жертвой. Богач наконец подходит к главному пункту своей тирады и обращается прямо к отцу. «У меня в руках мешок, — говорит он, — куда я положу один черный камень и один белый камень, которые подберу с земли. Если твоя дочь на ощупь найдет в мешке белый камень, она будет свободна и сможет хоть сегодня вернуться домой, а ты ничего мне больше не будешь должен. Однако если камень окажется черным, тогда она моя навсегда и ты ее не увидишь до самой смерти. Принимаешь мое предложение?» У купца нет выбора. Он соглашается. Слуга выводит дочь во двор. Она не плачет — наоборот, держится спокойно и храбро. Ей объясняют условия сделки; она кивает. Шансы оказаться на свободе — 50 на 50, больше, чем она смела надеяться, и она молится, чтобы ей удалось выбрать нужный камень. Потом богач наклоняется и подбирает камни с земли. Он это делает так, что никто не видит его манипуляций, но девушке абсолютно ясно, что он подобрал и положил в мешок два черных камня. Это так нечестно! Нельзя, чтобы ее при помощи предательской хитрости обрекли провести остаток жизни его рабыней и исполнять все его садистские прихоти…

— Ты слегка приукрашиваешь эту историю, а, Батлер? — смеется Дэн.

— Нет-нет! — Я тоже смеюсь. — Точно так мне ее и рассказывали, когда мне было лет десять.

Эстер обеспокоенно спрашивает:

— И что же делает дочь?

— Ну, — говорю я, — вот здесь и начинается задачка на нестандартное мышление. Кое-что она может предпринять. Что именно?

— Пнуть гада по яйцам и убежать? — спрашивает Дэн.

— Нет. Ничего подобного. У задачек такого типа всегда есть красивое решение, которое похоже на… да, на «соль» в анекдоте, и кажется таким очевидным, что кусаешь локти: почему я сам не догадался.

— Может, ей просто сказать всем, что богач смошенничал? — говорит Эстер.

— Нет, она не может назвать его лжецом или трюкачом из страха, что ее казнят. Она должна ответить трюком на трюк. Как ей это сделать?

Уоррен выходил подышать. Вернувшись, вдруг подскочил к нам, навис над столом и стоит теперь, таращась на наши блокноты. У Эстер в записной книжке образовалась настоящая кубистская картина; у меня пусто. Дэн нарисовал фасад итальянского ресторана, перед которым валяется мертвый мужчина с пистолетом в руке.

— Хорошо, — произносит Уоррен, тыча пальцем в Дэнову работу. — Визуальный тип мышления, а?

— Я дизайнер, — говорит Дэн.

— Ну, и продвигается дело? — спрашивает у нас Уоррен.

— Медленно, — отвечает Эстер.

— По-моему, тут замешан альбатрос, хотя ума не приложу, каким образом, — невинно говорю я.

— Вы уже слышали эту задачку? — слегка всполошась, произносит Уоррен.

— Нет, определенно нет. Просто мне кажется, что тут не обошлось без альбатроса. Всего лишь догадка.

Уоррен отходит, слегка сощурившись.

— Значит, в мешке — два черных камня, — говорит Эстер. — Хм-м-м. А ты с этой задачкой справилась, когда впервые услышала?

— Это я-то? — говорю я. — Нет. О господи. У меня беда с нестандартным мышлением. Я просто узнала все ответы от дедушки. Вообще он тоже был не мастак решать эти задачки. Но много лет назад он вел раздел головоломок в воскресной газете и всегда одну задачку туда вставлял. Типа «Мужик толкал свою машину. Он остановился, добравшись до отеля, и в тот же момент узнал, что обанкротился. Почему? Потому что он играл в „Монополию“». Я уже много лет не вспоминала про «Мозговую Мясорубку». Дедушка составлял кроссворды для одной газеты и вел рубрику «Мозговая Мясорубка» в другой. Тогда я думала, что это вполне ординарно. Потом я подросла, и такие штуки стали казаться странноватыми.

— Я сдаюсь, — в конце концов произносит Дэн.

— Да, колись, — говорит Эстер. — Хотя я заранее знаю, что буду кусать локти…

— Ладно, — говорю я. — Девушка поступает так: когда богатый садист протягивает ей мешок, она вынимает оттуда камень, чего, собственно, от нее и ждут. Потом она притворяется растяпой и роняет камень. «Умоляю вас, простите меня, сэр, — говорит она. — Кажется, я его уронила». Богач сердится. «Придется нам повторить», — заявляет он. «Простите, сэр, — отвечает девушка, — но, возможно, есть другой способ. Надо посмотреть, какой камень остался в мешке — тогда сразу станет понятно, какой я уронила. Если в мешке белый камень, значит, я уронила черный и останусь тут навсегда. Однако если там черный камень, значит, я вынула белый и должна быть свободна». Толпа одобрительно гудит. Разумеется, в мешке черный камень, по-другому и быть не могло, так что богач вынужден отпустить девушку. Ее трюк в конечном итоге оказался тоньше, чем его.

— Это очень клево, — говорит Эстер. — Мне нравится.

Судя по липу Дэна, он готов начать дискуссию типа «а что, если», но тут Уоррен просит всех прекратить ломать голову над его задачкой. У меня уже глаза чешутся — такая тяжелая сгустилась атмосфера, мы словно школьники в ловушке классной комнаты. Я хочу на улицу. Мне интересно, скоро ли перерыв, но на стенных часах — всего лишь 10:30. Я зеваю; тем временем все замолкают и смотрят на Уоррена.

— У кого-нибудь есть идеи? — спрашивает он.

Все молчат. Я оглядываю комнату. Темноволосый парень и девушка с бежевыми волосами сидят вместе, в их «команде» больше никого нет. Кажется, весь народ разделился на группы по два или по три, и все сидят с теми, кого уже знают. Секретарша (я ее знаю по Баттерси) примостилась рядом с дизайнершей — с ней я вообще не знакома, но, по-моему, ее зовут Лара. Секретарша — вроде бы Имоджин, хотя, честно говоря, наверняка не помню.