Учитель заблудших - Гилад Атцмон Страница 34

Вместе с тем надо учитывать, что, совокупляясь с лучшими из женщин (рок-певицами, элитными стриптизершами и с девушками, чьи портреты украшают обложки журналов), мы привлекаем к себе внимание. Мы с удовольствием читаем о своих похождениях в желтой прессе и яростно доказываем, что все, написанное про нас, — ложь. Когда же мы трахаемся с уродками, то стараемся делать это в тиши и вдали от посторонних глаз. При этом мы проявляем истинный героизм, поскольку нам приходится бороться со своим желанием сбежать куда глаза глядят, и чувствуем себя так, будто нас послали на задание за линию фронта. Таким образом, по сути, мы бросаем вызов самим себе. Как это ни парадоксально, но большинство уродин склонны неверно истолковывать такой подарок судьбы. Они думают, что мужчины стараются спрятаться с ними от людей, потому что они имеют врожденную склонность прятаться. Но тебе с твоей толстушкой не повезло. Она посчитала, что причин скрываться нет, и посвятила в вашу тайну свою подругу. Кстати, эта подруга тоже не бог весть какая красавица.

Дорогой Билл, спи по ночам спокойно и продолжай засовывать сигары в женские задницы. Сам того не желая, ты навсегда завоевал себе почетное место в сексуальном мифологическом пантеоне. Мы тебя понимаем и горячо тебе сочувствуем.

Keep in touch, [40]

Твой Гюнтер.

То: Yocheved117@hotmail.com

Йохи, родная, [41]

Нельзя не заметить, что я всех раздражаю, а мои идеи не находят должного понимания. Ты спрашиваешь, почему от моих революционных идей люди либо сходят с ума, либо становятся агрессивными. Ответ прост. Их невозможно опровергнуть. С одной стороны, мои идеи слишком абстрактны, но вместе с тем они, так сказать, вылизывают сфинктер человеческого существования. Я опустошаю людей. Я лишаю народы смысла и цели, а весь мир — надежды. С улыбкой на губах я гуляю по запретным тропинкам и трахаю в кустах священных коров. Тех, кто не соглашается добровольно, я насилую, а те, кто мне покоряется, валяются, истекая кровью, и мечтают получить еще. Мои противники — это безжизненные слизняки, бессильные тени мерзкой пустоты. Лицемерные и безликие.

А ты, любимая, ты моя половая принадлежность.

Ненасытная, умирающая от жажды корова,

Понимаешь ли ты меня

Или тоже только морщишь лоб в знак признательности?

Когда на твой лобик набегают морщинки и, слушая меня, ты киваешь головой, тело мое наполняется силой. Я жажду войти в тебя и разорвать тебя на куски. Я хочу укусить тебя в зад, хочу откусить кусок твоей плоти, хочу вцепиться зубами в волосы на твоем лобке и трясти головой, как щенок. Союзница ли ты мне или же, подобно другим дочерям Евы (тем, что жили до тебя, и тем, что заполнят пустое пространство после твоего ухода), только притворяешься таковой?

Прошу тебя, любимая, защити меня от своего невежества, скрой свою глупость, храни меня от самой себя так, чтобы я никогда со всем этим не столкнулся.

Твой Гюнтер.

Из личного архива Эльзы Гофман [42]

Эльза, любимая,

Надеюсь, что с тобой все в порядке и твоя диссертация продвигается хорошо. Мне было тяжело вернуться домой, но, по-моему, я успокоился и эмоциональные стрессы не мешают нормальному течению моей аномальной жизни. Сегодня 22-е, то есть уже больше двух недель я разрываюсь между тобой и собой, и мне трудно скрыть это от жены, которая очень нервничает.

Похоже, я возвращаюсь к корням. Благодаря тебе я все больше и больше интересуюсь ивритом, этим, вне всяких сомнений, «священным языком», хотя пока еще не «языком святости». Если, читая мой последний труд, ты сумела добраться до хайдеггерианского этимологического анализа языка, то наверняка уже прочла и о происхождении человеческого языка. Я писал там про обрезание, которое на иврите буквально именуется «союз слова» (брит мила), то есть «союз со словом». Когда человек заключает союз со словом, над дискурсом, представляющим собой открытую структуру означающих и означаемых, возносится и парит абсолютный Бог. Человек, связанный союзом с Богом, свободен. Согласно еврейскому взгляду на мир, слово имеет своим источником Бога. Я понял это совсем недавно, хотя сама по себе идея не нова. Однако на этой неделе мне пришли в голову две новых, не менее пугающих мысли. Во-первых, относительно речи. Речь — это, разумеется, язык, то есть система означающих и означаемых. Но в то же время речь сама по себе представляет собой означающее, которое является частью системы и воплощает в себе идею границы, края, берега.

Поэтому священный язык не обязательно должен проявлять священное, а может обозначать границу, за которой настоящее священное лишь начинается. Это выражается не только через то, что «есть», но также и через то, что «не есть». Ибо священный язык определяет священное через отрицание, то есть диалектически. Если евреи — народ избранный, их путь через отрицание и их тоска по целому являются по природе своей диалектическими. Быть избранным народом означает, что святость начинается в нем и далее передается другим. Евреи избраны, чтобы предвосхитить священное. Они те, кто должен отделить сакральное от профанного.

Второй вопрос, который занимал меня на этой неделе, это вопрос об обязательствах. Человек может чувствовать себя обязанным Богу, самому себе, своему супругу или своей супруге и так далее. Но и здесь мы тоже сталкиваемся с очень серьезной ловушкой, заложенной в еврейском миропонимании и в языке иврит. Понятия «обязательства» и «обязанность» скрытым образом связаны с понятиями «симпатия» и «любовь». [43]Обрезанный человек обязан придерживаться своей веры, но он также обязан всем сердцем любить Бога своего. Обязательства по отношению к Богу — это связь с чем-то абстрактным, непостижимым. Но в то же время связь эта должна основываться на любви. И она непостижима, потому что мы не знаем, как разложить ее на составные части. Невозможно найти никакого оправдания любви, страсти, тоске. Обязательство и любовь связаны друг с другом тесными двунаправленными отношениями. Невозможна любовь без обязательств, и не существует обязательств без любви. Этот принцип лежит в основе семьи и в основе всего человеческого общества. Связь человека с человеком, человека с землей, человека с самим собой — это связь, основанная на любви и обязательствах, которые нельзя ни понять до конца, ни отделить друг от друга.