Самое время для новой жизни - Джонатан Троппер Страница 34

– Да, – ответил Джереми. – “Голубой ангел” – мой любимый фильм всех времен.

– А “Западню” смотрел?

– Да. Тоже хорошо, но “Голубой ангел” мне больше понравился. А вы знаете, что Элисон с ним дружит?

Он сделал бросок. То же движение с тем же результатом.

– Ага.

– Вы тоже с ним дружите?

– Да, – я бросил парню мяч.

– Вот здорово, наверное, – протянул Джереми мечтательно.

Я представил себе Джека, сидящего, завернувшись в одеяло, на постели, среди тазиков с рвотой, всего в поту, и подтвердил:

– Еще как.

Джереми сделал бросок, мяч ударился о кольцо – я не смог его поймать. Повернулся было пойти за ним, и тут Джереми сказал:

– Папу сегодня вечером отключают.

Я встал как вкопанный и, не говоря ни слова, наблюдал за мячом, который упрыгал с подъездной аллеи на лужайку Шоллингов, немного откатился и наконец замер. Дети часто нас шокируют, потому что не научились еще подготовить собеседника. Просто выкладывают не раздумывая все свои мысли.

– Правда? – задал я бессмысленный вопрос.

– Да. Мама говорит, оно и к лучшему, ведь даже если он теперь проснется, уже не будет прежним. К тому же папа не хотел, чтобы ему искусственно поддерживали жизнь, так в завещании сказано.

– Наверное, он знал, что делает, – сказал я.

О чем думал Питер Миллер, вписывая этот пункт в завещание? Вряд ли о том, как скоро он станет актуальным.

– Ну да, – согласился Джереми. – Я где-то даже рад.

Он будто каялся.

– Я в общем-то знал, что он уже не выздоровеет, и очень долго грустил. Вся семья грустила. Но чем дальше, тем сложнее грустить, понимаете? Это очень плохо, как вы думаете?

– Нет, – сказал я, размышляя над вопросом. – Наверное, каждый человек – нормальный, здоро вый человек – в такой ситуации сначала горюет, а потом чувствует, что нужно жить дальше. Ты и твои родные как бы застопорились, понимаешь, горюя по отцу, и, пока врачи искусственно поддерживают в нем жизнь, вы не можете жить дальше.

Джереми слушал, глядя на меня во все глаза, и где-то в глубине этих глаз я прочел, что произнес те самые отчаянно необходимые ему слова.

– Мама сказала нам с Мелоди написать отцу письма, она прочтет их ему перед тем, как его отключат. Мама считает, нам не следует там быть. Только ей.

– И я с ней полностью согласен.

– Ну да. Надеюсь только, Мелоди не будет сходить с ума. Она ведь то еще представление может закатить.

– Не сомневаюсь.

Так мы стояли в надвигающихся сумерках и, разглядывая свои кроссовки, размышляли о жизни и смерти. Я смотрел на Джереми, и меня переполняли теплые чувства, я восхищался этим мальчиком, который в свои восемь уже столько вынес, но упрямо не желал цепенеть от горя. Уверен, я так не смог бы.

– Ты настоящий боец, Джереми, – сказал я. – Ты выдержишь.

– Знаю, – согласился он просто. – Главное, чтобы мама выдержала.

– Ты ей поможешь. Вы все будете друг другу помогать.

– Ну да, – ответил он тихо. – Сыграем один на один?

В тот вечер – уже третий в домике на озере – исчезновение Джека стало главной темой выпуска новостей. Хмурясь, Том Брокау сообщил, что последним видел Джека его агент три дня назад по прибытии кинозвезды в нью-йоркский отель “Плаза”. “Версия о том, что Шоу мог стать жертвой преступления, органами правопорядка пока не рассматривается”, – отметил Брокау, и на экране появились кадры пресс-конференции, которую начальник полиции Нью-Йорка давал в 55-м участке. “Сегодня в 12:30 стало известно об исчезновении Джека Шоу. В настоящий момент оснований думать, что имело место какое-либо преступление, у нас нет. Пока могу сказать только одно: родные и близкие Джека Шоу обеспокоены, а мы занимаемся этим вопросом”.

Снова Брокау. “Расследование исчезновения кинозвезды ведется, утверждает департамент полиции, однако офицер, пожелавший остаться неизвестным, сообщил нам, что полиция склонна связывать исчезновение Шоу с наркотиками. В последние несколько месяцев американские СМИ много писали о предполагаемой наркозависимости кинозвезды. Совсем недавно Шоу арестовали, ему было предъявлено обвинение в хранении запрещенных законом веществ и вождении автомобиля под их воздействием, опровергнуть которое он не смог.

Голливуд обеспокоен судьбой Джека Шоу – одного из ведущих молодых актеров, а кое-кто из знаменитых режиссеров и вовсе остался не у дел, так сказать. На съемочной площадке «Голубого ангела – 2», где с исчезновением Шоу встал весь съемочный процесс, мы пообщались с Лютером Кейном”.

Следующий кадр: Лютер Кейн в звуковом павильоне. Высокий костлявый человек, идеально гладкая лысина комично оттенена кустистыми бровями. Напряженный взгляд мэтра за работой, но голос мягкий, ровный: “Мы представления не имеем, где Джек, очень за него беспокоимся. Надеюсь, с ним все в порядке и уже сегодня будут хорошие новости”.

Брокау. “Лауреат премии Киноакадемии Кейн, с чьей картины «Голубой ангел» начался звездный путь Джека Шоу, отказался комментировать финансовые последствия исчезновения актера, сказав, что деньги значения не имеют и в данный момент его волнует только безопасность Джека. Мы расскажем вам, как будут развиваться события”.

Мы выключили звук и молча смотрели друг на друга. Понимая, конечно, что весть о пропаже Джека однажды прогремит, каждый втайне надеялся: как-нибудь обойдется.

Теперь, когда Джека официально объявили пропавшим, когда – батюшки мои! – Том Брокау даже соизволил рассказать об этом в вечерних новостях, до нас вдруг дошло, что мы натворили, и мы были потрясены. Еще и тем, в какой переделке можем оказаться.

– Твою мать, – прошептал Чак.

– Да уж, впечатляет, – отозвалась Линдси.

– Может, позвонить Сьюарду, как-нибудь заставить его прекратить охоту? – предложил я.

– Шутишь? – поинтересовался Чак. – Ему только того и надо – найти виноватого. Узнай он, сделает нас козлами отпущения для прессы, для полиции – для всех. Он кого угодно в чем угодно обвинит, лишь бы Джек оказался чист.

– Чак прав, – подтвердила Элисон устало. Почти весь день она провела, утешая Рут Миллер, и это, похоже, порядком ее вымотало. – Джек и раньше имел проблемы со страховой, но чтобы на работу не явиться – такое с ним впервые. Если докажут вину Джека, страховку получить будет практически невозможно.

– Позвольте мне все прояснить, – начал я. – Мы, значит, проводим здесь еще недельку-другую, и Джек слезает с кокса, так? Отлично. А дальше у нас два варианта. Первый: Джек ничего не станет говорить про нас Сьюарду и полиции и в результате вряд ли когда-нибудь вернется к работе. Второй: мы раскроемся, признаем свою вину, в этом случае Джек, возможно, продолжит сниматься, а мы отправимся прямиком за решетку. Такой у нас расклад? Выбираем между карьерой Джека и нашими жизнями?