Дневник мотылька - Рейчел Кляйн Страница 34

— Что «грустно»? — спросила Клэр.

— Несчастный случай с вашей подругой.

— А, это… — спохватилась Клэр.

Шарлотте не понять, как быстро мы умудряемся позабыть все плохое, что происходит в школе.

— Это было очень болезненно для всех на нашем этаже, но мы стараемся оставить это в прошлом и продолжать жить.

Я позволила Клэр самой вести беседу. Мне нравилось наблюдать за Шарлоттой, как она сидит, поджав ноги и подперев рукой подбородок. Такая мягкая и спокойная.

Она спросила, сильно ли мы скучаем по родителям. Клэр обожает всем рассказывать, как она ненавидит своего сводного брата и как странно возвращаться домой в Северную Каролину после учебы здесь, на севере. У ее братика в ходу фразы вроде: «Возьму тачку — поеду черномазых давить».

И Шарлотта, и мистер Дэвис были в ужасе.

— Это пустой треп, — успокоила их Клэр, — никого они не давят. Просто безмозглые подростки.

— Но такое поведение не может не тревожить, — сказала Шарлота, — эти дети вырастут и станут расистами, как их родители, даже не задумываясь о своих поступках.

— Именно поэтому я ненавижу там бывать, — сказала Клэр, — мой отчим точно такой же.

Для нее это только поза. Клэр любит привлекать к себе всеобщее внимание.

Мы засиделись, и нам пора уже было возвращаться в школу. Жизнь этой маленькой коммуны с мебелью от Армии спасения, покрывалами в индийских узорах, двумя кошками и ребенком была такой безыскусной, такой настоящей. Такой же подлинной, как моя жизнь дома. Трудно, наверное, мистеру Дэвису каждое утро уезжать отсюда в Резиденцию?

Шарлотта принесла наши куртки из стенного шкафа. По пути она уронила фиолетовый шарф, который мама дала мне на каникулах. Мистер Дэвис поднял и повязал его мне. Сначала надел на голову, потом обернул вокруг шеи и сложил концы спереди крест-накрест. Он это делал шутя, но каждое движение было таким уверенным, словно все было продумано заранее. Я представила себе священника или ребе, исполняющего некий обряд. Он заботливо повязал мне шарф, но все еще держал концы его в руках. И вдруг потянул меня к себе. Я отстранилась. Он потянул сильнее. Кусачая шерсть впилась мне в шею, а он улыбался, как обычно в классе. Стоило ему отпустить, и я опрокинулась бы навзничь. У всех на виду он тянул меня к себе, и я чувствовала, что вот-вот упаду в его объятья. Сопротивляться было все трудней. Малыш тем временем вскарабкался на диван, сел и уставился на нас. Шарлотта и Клэр стояли у входной двери, все еще беседуя о Юге. Шарлотта рассказывала Клэр, как студенткой ездила в Миссисипи с группой активистов «Фридом райдерс» [17], но я их почти не слышала. Лицо мистера Дэвиса было так близко, что я чувствовала на щеке влажное тепло его дыхания.

Провожая нас у дверей, Шарлотта сказала:

— Приходите еще — в любое время, когда захотите. Мне очень приятно было встретиться с вами.

Но за веселостью крылось что-то иное. Из-за ее спины раздался голос мистера Дэвиса. Он звучал точно так же, как в классе, когда заканчивался урок:

— Помните: что бы ни случилось в школе, здесь вы всегда найдете поддержку и понимание.

Мы с Клэр брели по холоду к станции. Уже стемнело. Я вся взмокла от пота. Ветер забирался под куртку, у меня зуб на зуб не попадал, и я ничего не могла с собой поделать. Клэр болтала без умолку о том, что жена у него приветлива, но толстовата, что в доме беспорядок, что по пути в ванную она заглянула в его кабинет и видела тот самый стол, за которым он творит, что она собирается снова к нему прийти и пойду ли я с ней.

Этот дом не похож на дом поэта.

Люси обиделась на меня за то, что я весь вечер где-то прогуляла, и я пообещала, что воскресенье мы проведем вместе. После ланча мы сели в поезд и отправились за город — покататься на коньках на Крамб-Крик. Всю неделю стояли такие морозы, что речушка промерзла до дна. Прошлой зимой мы почти каждый выходной ездили туда. Мы совершенно свободно преодолевали на коньках довольно приличные расстояния. Скользя по темному льду, я поднимала взгляд к прозрачно-голубому зимнему небу и старалась запечатлеть в памяти это мгновение. Ботинки от коньков жали мне, пальцы на ногах и на руках совершенно задубели, но солнце сверкало так жарко, что я даже вспотела под курткой. Я сегодня счастлива как никогда.

Мы подъехали к излучине реки — там она расширялась, и крутые холмы сбегали к самой воде. На другой стороне голые ветки плакучих ив подметали сугробы. Двое мальчишек съезжали с горки на кусках картона, напоминающих подносы из кафетерия. Мы тоже скатились с ними пару раз, хотя в коньках это было не так-то просто.

Люси с одним из мальчиков свалились у самого подножия холма. Он оказался сверху, и они довольно долго лежали так — нет, не целовались, а просто лежали вместе в снегу. А когда встали, лицо у Люси было пунцовым. По пути домой нам казалось, что этот день уже далеко позади.

Думаю, что у мамы были романы даже во время замужества. Она всегда подтрунивала надо мной, спрашивая, когда же я наконец обзаведусь парнем. Я говорила ей, что на танцевальных вечерах никто не интересуется мной. Парни любят танцевать с девочками вроде Люси — блондинками с прозрачными глазами.

— В ней есть что-то пассивное. Ее как будто и нет, — сказала мама о ней однажды. — А ты — настоящая красавица с темными волосами и чудесной кожей. Однажды мальчики вырастут и вдруг заметят, как ты прекрасна.

Эти ее разговоры меня смущали.

К тому же мне совершенно не хочется иметь бойфренда. В прошлом году на Майском танцевальном вечере Линда Кейтс свела меня и Кэрол со своим младшим братом и его другом. Мне достался друг. Я удивилась, что Линда пригласила именно меня. Просто терялась в догадках. Другое дело Кэрол — пышные темно-русые волосы, так естественно завивающиеся на концах, маленький, чуть вздернутый нос. Полагая, что парни будут под стать утонченной Линде, я две недели провела в восторженном ожидании. В одном модном магазинчике мы с Люси подобрали мне платье из зеленого шелка с крупными желтыми и розовыми цветами. До этого я никогда не носила длинных платьев. Мальчики приехали в пятницу вечером — мы встречали их на станции. У моего партнера оказалось лоснящееся красное лицо, сплошь усеянное прыщами. Меня тошнило от одного его вида. И нам абсолютно не о чем было говорить. Всю дорогу от станции до гостиницы, а это примерно миля, он нес свой чемодан на голове, как африканские женщины носят корзины с фруктами. Мы с Кэрол переглядывались и корчили рожи за их спинами. Когда они пошли в номер оставить вещи, мы чуть не лопнули со смеху. Мы хохотали, чтобы не расплакаться при мысли, что нам придется провести в их обществе целых два дня.

В девятом классе, только поступив в школу, я с нетерпением ждала танцевального вечера с мальчиками из школы Поттерсвиль. Тогда меня еще интересовали мальчики. Я надела синее клетчатое платье, которое мы с мамой купили в «Саксе». Помню, как тогда отказывалась от него, обидевшись на маму за то, что она отсылала меня из дому в пансион. Но зато теперь я надела его с удовольствием. Кучка девятиклассниц, среди которых была и я, нетерпеливо выглядывала, когда же прибудет автобус с мальчиками. Вскоре мальчики прошествовали в столовую и выстроились в ряд у противоположной стены, так что мы могли рассматривать друг друга, пока зачитывали наши имена. Мальчики и девочки должны были выходить на «нейтральную полосу», разделенные на пары по росту. Судя по всему, взрослые считали, что нам очень важно во время танцев смотреть друг другу в глаза. Есть неписаное правило, по которому все должны танцевать с назначенным партнером первые полчаса. После этого каждый свободен в своем выборе. Я услышала, как назвали мое имя и имя мальчика: «Мэтью такой-то». Когда я направилась к нему, по залу пронесся негромкий ропот, и все девчонки уставились на меня. Мэтью был старше — года на два, не меньше, и очень симпатичный. Я не понимала, почему на меня все косо смотрят, пока Чарли не удалось прошептать мне на ухо: «Берегись, это парень Джилл Экли!»