Если копнуть поглубже - Тимоти Финдли Страница 34

— Значит, по вашему мнению, Шекспир сравнивал женщин с чумой? — лукаво поинтересовался Гриффин.

— Уже лучше, — улыбнулся Джонатан. — Ко всем важным материям следует подходить с чувством юмора.

— Давайте вернемся к обучению тому, как быть желанным.

— Желанным, любимым, востребованным.

— Моя жена меня любит.

— Справедливо. Но это ты выбрал Джейн — она тебя не выбирала.

— Выбирала, вы прекрасно это знаете.

— Может быть. Но по-женски. Я замечал, как, наверное, и ты, что напористые женщины в поисках мужчин чаще терпят неудачу, чем преуспевают. Повадки женщины в любви совсем не те, что повадки мужчины. Женщина выжидает, а мужчины преследуют объект любви. Напористые женщины атакуют сами, а мужчины этого не терпят. Это прерогатива мужчины — нападение.

Грифф выпил.

— О’кей…

— В этом бесценный урок для актера, художника, любого мужчины. Девяносто процентов мужчин понятия не имеют, что значит быть женщиной.

— Они не хотят быть женщинами.

— Ну… не хотеть быть и не в силах понять — это разные вещи. Я не прошу тебя стать женщиной. Я прошу созреть в мужском качестве.

Грифф отвернулся и посмотрел в окно. Наступала та вечерняя пора, когда на землю падали тени. Здесь они, словно ласковые пальцы, тянулись по газону от сосен к отелю.

— Меня никто никогда не брал, — услышал он собственные слова, будто обращенные к самому себе.

— Брал — не то слово, Гриффин.

— Смысл тот.

— Нет. Ты имеешь в виду — или хотя бы должен иметь в виду, — что ты никогда не отдавался желанию других.

По-прежнему глядя в окно и не решаясь посмотреть в глаза Джонатану, Гриффин сделал новый глоток джина.

— Не могу поверить, что ни один мужчина не делал тебе предложений, — продолжал режиссер.

— Делали, но…

— И что же произошло?

— Я не мог. И я отказался.

— Потому что не хотел или потому что испугался?

— Наверное, и то и другое.

— Готов поспорить, что испуга было больше.

— Я и сейчас не хочу и боюсь.

Они оба помолчали.

— Ничего нет плохого в том, что тебя хотят, — проговорил Джонатан. — Быть желанным — это не смертный грех.

— Когда мне было тринадцать, в школе, один парень из старшеклассников…

Джонатан тоже взглянул в окно.

— Этот сюжет мне знаком — с обеих сторон.

— А когда вы были младшим?

— Я долго думал. Но он мне нравился, и я решил идти вперед.

— Что это означает?

— Что я вел себя так, как ты теперь. Я прикинул последствия и сделал выбор. Конечно, мне было всего четырнадцать. Это совершенно иное дело. К счастью, как я уже сказал, он был привлекателен. Ему исполнилось семнадцать. И, видишь ли, я хотел быть желанным. И только ждал подходящего мальчика.

— Как его звали? — спросил Грифф.

— Дэвид Мастерсон. Почему ты спрашиваешь?

— Хотел узнать, помните ли вы.

— Такие вещи не забываются. Он подарил мне свободу стать самим собой.

Грифф наконец посмотрел на режиссера.

Джонатан улыбнулся.

— Готов сделать заказ? — спросил он.

— Да.

— Итак, «Шатобриан»?

— Да.

— За будущее, — провозгласил тост Джонатан. Они выпили.

— Давай больше не будем говорить.

Грифф опустил глаза.

— Да. Мы больше не будем говорить.

7

Понедельник, 13 июля 1998 г.

Домой Мерси вернулась поздно. Накануне вечером на Понти-стрит произошло убийство, и теперь все только о нем и судачили. Жертвой преступника стала женщина сорока с небольшим лет, известная своим пристрастием к наркотикам; подозревали даже, что она занималась их сбытом, хотя ничего доказано не было.

Убитую звали Мэгги Миллер; Мерси время от времени видела ее в каком-нибудь баре — та либо работала официанткой и обслуживала посетителей, либо сидела за столиком с кем-то, кто явно пользовался ее врожденной щедростью. Она была неизменно готова (и в состоянии) заказать человеку выпивку — только бы он оставался рядом и давал ей возможность пожаловаться на свои неприятности. А имя им было — легион: аборты, сбежавшие мужья, удравшие любовники, побои — хватало всего. Все плохое, что могло произойти с женщиной, обязательно случалось с Мэгги.

И вот она умерла. Задушена. А перед смертью изнасилована.

И тот, кто лишил ее жизни, безнаказанно разгуливал на свободе. Во всяком случае, пока. Как и убийца-насильник из Китченера.

Стратфордские молодые холостяки и гуляющие на сторону мужья срочно начали обзаводиться алиби.

Радио и телевизор, не умолкая, вещали об убийстве — стоило их включить, и человек был обречен слушать одно и то же. А на улице каждый строил собственные предположения. Не лучше, чем с Моникой и Биллом, думала про себя Мерси. Так и пихают тебе в глотку…

— Извините за выражение, — громко сказала она кошкам и от души рассмеялась.

Как обычно, перед сном Мерси устроилась на крытой веранде, которая выходила на задний двор со скромными клумбами и развесистыми деревьями. Дворик был маленьким, но Мерси его любила. Прямо у стены стояли горшки с распускающимся по вечерам табаком, и она ощущала исходивший от цветов аромат.

Божественный, божественный, божественный аромат.

Бедолага Мэгги Миллер…

Вопрос: «Кто?»

Так долго преодолевать всякие невзгоды и вот… думала Мерси, наливая себе вино марки «Вулф Бласс» с желтой этикеткой, которым иногда баловала себя.

В ее детстве редко выдавались счастливые годы. Смерть отца. Затем матери. Сестры и братья разлетелись на все четыре стороны. А потом…

Потом Стэн Корбен и последовавшие ужасные восемь лет. (Они познакомились и поженились в 1961 году.) Мерси научилась по этому поводу если не смеяться, то хотя бы улыбаться. Некоторые люди приземляются на ноги, говорила она о своем приезде в Стратфорд и браке со Стэном, я же шлепнулась так, что подвернула обе лодыжки.

На бензозаправочной станции разгуливала целая стая бродячих кошек. Том более или менее их терпел. Но когда появилась Мерси, стал принимать. «Потрепанные воины» — называла их Мерси. У большинства были подранные уши, хвосты, а у одного не хватало целой лапы. Старые, никем не любимые и бездомные. Даже самки казались и, вероятно, были бойцами — им, похоже, не раз приходилось вырываться из сетей-ловушек, из самых безвыходных положений, отбиваться от банды диких котов-насильников.