Небесный Стокгольм - Олег Нестеров Страница 34

«Не к добру это», – подумал Петя.

С краю сцены стоял Аксель, погруженный в свои мысли.

Устав клуба в этот раз так принять и не смогли, не успели, капитаны в фойе заспорили и заковырялись.

Пришлось обратиться за помощью к телезрителям.

* * *

Проект «Армянское радио» запустили незадолго до Нового года, он на удивление резво пошел. Было только одно непредвиденное обстоятельство – в него заиграли все, от мала до велика, анекдоты множились стремительно, причем интеллигенция явно плелась в хвосте. «Армянское радио» полюбил народ, и теперь, как мог, отрывался.

Армянское радио устроило конкурс на самое глупое лицо. Хрущев выиграл, но от приза отказывается. «Но вы же выиграли!». – «Да, но я и не играл!»

Армянское радио спрашивают: «Что будет, когда умрет Хрущев?» – «Кончится изобилие и начнется нормальная жизнь».

Армянское радио спрашивают: «Каковы ваши пожелания к новому, 1964 году?» – «Чтобы в этом году состоялась встреча Хрущева с Кеннеди на высшем уровне».

Филиппыч был доволен, последнее время он удивительно легко начал смотреть на злые антихрущевские анекдоты и даже просил эту волну не гасить.

– Год будет сложным, но интересным, – пообещал он им на последнем декабрьском совещании. – Кое-что подрихтуем. Проведем операцию «Заяц»… – Филиппыч чему-то улыбнулся. – А вы, случайно, стихи не пишете? – спросил он вдруг. – Нужно поэму написать.

– Про зайца?

– Про человека. Житие, так сказать.

– А мы его знаем? – уточнил Антон.

Филиппыч предпочитал отвечать только на нужные вопросы.

– Ну так что, сможете?

На поэму развернуться было заманчиво, но опыта ни у кого явно не было.

– А может, вам к советским поэтам лучше обратиться? – осторожно предложил Кира.

– И до них очередь дойдет. Ну ладно, нет – так нет. У меня для вас новая задача. Нужна такая же шкатулка-самоиграйка, как «армянское радио». Серийная, по тому же принципу: загрузил параметры – она работает. И из жизни окружающей все впитывает, все соки пьет, сама играет, только включи. Вы знаете, сколько у нас национальностей в стране живет?

Все прочему-то посмотрели на Киру.

– Живут бок о бок, – продолжил Филиппыч, – часто границы у них новые, непривычные и обидные. Часто они вообще перемешаны, друг у друга на головах сидят. Спичку поднеси, глупость сделай – вспыхнет.

– А как же строительство наднационального общества? – удивился Кира. – Новая формация – это советский человек. Не таджик, не армянин…

– Не русский, – добавил Антон. – Как в Америке. Откуда бы твои предки ни приплыли, хоть из Африки, американец ты, и все. Точка.

– Природа человека – страшная штука, – вздохнул Филиппыч. – Никуда от этого в обозримом будущем нам не деться. В общем, нужен паровой клапан на тему «дружба народов». Для всех нас. Чтобы не перерезали друг друга, пока коммунизм строим. Нужен герой типа Чапаева. Ведь сколько про него ни сочиняй, никто никогда не обидится и вразнос не пойдет. Анекдоты про Василия Ивановича – не нарадоваться. Ни одного шлепка, только поглаживание.

– Короче, нужен беззащитный, простой, смешной…

– Нацмен.

– С какими-то общими характерными признаками.

– Плохо говорит по-русски.

– Специфика быта, уклад.

– Про евреев много анекдотов, – сказал Антон. – Они что, не туда все работают?

Филиппыч покачал головой:

– Не очень туда. В общем, давайте думайте. Главное, чтобы после вашего вброса не началось восстание Спартака.

– А у нас вам подарок новогодний в копилку, – сказал Петя.

П: Армянское радио спрашивают: «Какая разница между советским карликом и американским»? – «Советский карлик на голову выше!»

Филиппыч улыбнулся и подошел к шкафу:

– У меня для вас тоже подарок, и со смыслом.

Он достал бутылку коньяка. Армянский, пять звезд.

В этот предновогодний вечер собрались в театр, на «Принцессу Турандот». Спектакль был особенный, его поставили еще в 20-х, а сейчас решили восстановить. На него ломилась вся Москва, Вере с большим трудом удалось достать билеты.

Пошли все вместе, одной большой компанией. Люся только не смогла или не захотела, Кира это никак не объяснял. Сказал только, что недавно им стало ясно, что они больше друзья, чем пара.

Вместо нее Вера пригласила Катю. Предварительно позвонила Пете, спросила, не будет ли он возражать. Возражать Петя не стал, что тут такого, придет подруга Веры, за себя он был спокоен, а Настю в эту историю не посвящал.

Армянский коньяк выпили еще на работе, прямо за Петиным столом, в этот вечер все было можно. В театральном буфете продолжили, а девушкам взяли шампанского и пирожных «эклер».

Веру было не узнать, она плыла как корабль, высокая, в черном платье, и пахла чем-то заграничным – красивая взрослая женщина. Белка пришла в брюках и напоминала мальчика, по всей видимости, это был какой-то последний шик. Настя порхала, как всегда, – этюд в пастельных тонах, чувствовалось, что театр уже перестал быть для нее чем-то особенным, теперь вся ее жизнь протекала на сцене и за кулисами. Как домой пришла.

А Катя по-настоящему поразила. Даже не платьем, хотя оно, конечно, было на уровне. Что-то в ней новое зажглось. Хотелось на нее смотреть и смотреть. При этом держалась она скромно, была Вериной подругой, как и полагалось.

* * *

Петя сразу обратил внимание на необычную музыку, основную тему словно пели русалки. Ему все-таки удалось в конце концов подсмотреть – в оркестровой яме действительно две девушки стояли у микрофона и пели через фольгу, положенную на гребешки. В сочетании с оркестром это и рождало таинственный звук. Вот так в 20-е годы просто и без затей могли придумать сказочный голос.

В антракте он поделился этим с Кирой, и тот рассказал еще одну историю про то время.

Рассказ Киры о «Симфонии гудков»

Кира был пока единственным из них, кто в библиотечный день регулярно посещал архивы. Недавно ему попался на глаза журнал «Горн» 1923 года, и там он нашел описание «Симфонии гудков». Ее автор, Арсений Авраамов, как и Кира, тоже считался фольклористом, но при этом делал в своей жизни удивительные вещи.

Когда Вере не разрешили венчаться, она пыталась создать новую обрядовость и пригласила всех в прачечную, нечто подобное происходило и в 20-е годы. Тогда, например, серьезно встал вопрос, как создавать новую звуковую среду городов. С церковью боролись, службы запретили, в колокола больше не били ни по будням, ни по праздникам. А что городу дать взамен? Как должен звучать город, если не звонят колокола?