Сорняк - Джузеппе Грассонелли Страница 34

– Но я даю тебе их при одном условии: потом ты расскажешь, как выкрутился из положения, когда эта красивая девушка тебя раскусит.

Мы посмеялись и похлопали друг друга по плечу. Я любил Марко и знал его уже давно. Он из тех людей, которые живут одним днем. Марко всегда распускал хвост перед женщинами, но без злого умысла, из тяги к прекрасному. Он был остроумен, не лез за словом в карман и всегда искал веселых приключений. Он не горел желанием работать и превращать свою жизнь в каторгу. Я принял душ, оделся, взял ключи от машины и позвал Марко. Увидев мой “Мерседес”, он, казалось, чуть с ума не сошел от радости. Я передал Марко ключи, он открыл машину, и на лице его явно читалось изумление. Он был вне себя от счастья, когда завел мотор.

Затем он опустил стекло.

– Будь осторожен… – только и успел я сказать Марко вдогонку, прежде чем он на полной скорости исчез вдали. Это был последний раз, когда я видел своего друга.

Тем вечером у Марко все шло гладко. До поры до времени. В ресторане он бахвалился: спустил все деньги, а потом стал жаловаться хозяину на низкое качество вина. Хозяин чуть не разбил бутылку Марко о голову, тыча ему в лицо этикеткой “Брунелло”, купленного за двести лир.

Марко взял под руку свою новую подругу, и они вышли из ресторана, чтобы укрыться в каком-нибудь укромном местечке. Они направились к моей машине, оставленной у всех на виду напротив ресторана. Не успел он открыть дверцу, как услышал крики:

– Погоди! Стой!

Из темноты показались двое в масках и с оружием. Однако, поняв, что перед ними не тот, кто им нужен, снова растворились во тьме. Марко оставил ключи в дверце машины и вместе с девушкой убежал обратно в ресторан.

Все тот же несчастный владелец ресторана отвез Марко домой, а мне рассказал о случившемся на следующий день, когда я пришел за машиной. Марко простыл и след. Это происшествие сильно напугало его.

Я же больше не сомневался, что меня хотят убить и даже есть готовая команда для осуществления плана. Теперь это был вопрос времени. С тоской я подумал о том, что скоро пополню длинный список моих убитых родных.

Меня насторожила скорость, с которой была приготовлена засада: ведь я прибыл из Германии в Казамарину всего день назад!

Очевидно, враги хотели застать меня врасплох. Возможно, они охотились за мной еще в Германии.

С тех пор я решил не полагаться на старших членов семьи, сидевших в тюрьме. Я упрекал их в том, что они не были в состоянии защитить меня и питались иллюзиями.

Меня не убьют так просто, поклялся я себе. Я был готов ко всему, кроме того, что убийцей, которому поручат всадить в меня пулю, окажется мой друг детства – Тото. Тото Фимминедда.

Знаю, как и почему стал убийцей я. Но он? Как? Почему? Неужели возможно, чтобы человеку вроде Тото хватило духу взять в руки пистолет или вскинуть на плечо заряженную винтовку? Не говоря уже о том, чтобы убить кого-то. Сама мысль, что Тото Фимминедда способен нажать на затвор, казалась мне нелепой.

Годами я мучительно искал ответ на эти вопросы, но так и не нашел подходящего объяснения поступку Тото, если не считать риторического клише, гласящего, что жизнь меняет всех и всё. Но мысль о том, что Тото, мой дорогой друг Тото, который пугался даже собственной тени, решился взять в руки винтовку и превратить мое тело в кровавое месиво, нашпиговать меня пулями, навсегда погасить мою улыбку, – эта мысль до сих пор причиняет мне боль, как незаживающая рана.

К тому же Тото пошел на убийство по приказанию “Коза Ностры”, а не по собственной воле, – это обстоятельство усугубляло мою боль и не давало покоя.

Но история осталась в прошлом, и его не стоит ворошить. Я не держу зла на Тото. В те времена он был другим человеком и сам делал свой выбор. Недаром Сократ говорил: “Каждый идет своей дорогой, вы продолжаете жить, а я умираю, и неизвестно, что лучше”.

Яне мог оставаться и часа на Сицилии. Я быстро собрал чемодан, запрыгнул в свой “Мерседес” и отбыл в Германию. Я не бежал. Мне нужно было уладить свои дела.

Для начала я решил продать автомобиль, выигранный у Йорге: вырученных денег хватило бы на оружие. Судьбе было угодно, чтобы я снова встретился с бывшим хозяином “Мерседеса”, но на этот раз не за игрой в покер.

Это произошло в субботу вечером, когда мы с Фофо находились в одном из ночных клубов Гамбурга. Мы попивали бурбон за стойкой и вдруг увидели Йорге – он оживленно беседовал с двумя мужчинами, по виду – турками. Я спросил у бармена, в чем дело. Он сообщил, что Йорге обыграл в карты знаменитого турецкого коммерсанта и теперь, по всей видимости, они обсуждали дальнейший ход дела.

Я снова отвернулся к барной стойке, но вскоре по выражению лица сидевшей рядом женщины догадался, что между Йорге и турками происходит что-то интересное. Обернувшись, я увидел, как Йорге мощным ударом уложил на пол одного из турок.

Развязалась чудовищная драка. Мы с Фофо подошли ближе, чтобы разнять противников, и турок с неожиданной ожесточенностью ударил моего друга по лицу. Для меня это было равносильно тому, как если бы он напал на моего родного брата.

Я просто озверел и стал раздавать направо и налево удары и затрещины всем, кто попадался под руку. Скоро к драке присоединились и другие турки. Немцы и итальянцы колотили турок и сами получали тумаки. Избивали всех, кроме Йорге, который разил всякого, кто приближался к нему. Мало того, что он был здоровяком, так еще и накачался кокаином: он походил на разъяренного быка. И представить только, его забавляет это побоище, подумал я, наблюдая, как он хохочет. Я же не понимал, как поскорее выбраться из заварушки.

Когда все стихло, я обнаружил, что ранен в руку ножом. Шрам остался по сей день. Из-за раны я не мог работать несколько месяцев. Йорге заплатит мне за это, решил я.

Некоторым эта драка обошлась еще дороже. Приятеля Йорге, Вогеля, пырнули в живот. Но во время драки тот даже не заметил раны. Нелепо, но это так.

Вогель сидел рядом со мной в машине и вдруг сказал, что у него намокла рубашка. Включив свет в салоне, я заметил, что его руки в крови. Я остановился и поднял ему рубашку. Черт побери, под ней была кровь, но я не находил раны. Я быстро отвез Вогеля в больницу и передал в руки врачей, а сам сбежал через окно туалета.

Вогель выжил. Проколы, сделанные стилетом, были настолько тонкими, что я даже не разглядел их. К счастью, жизненно важные органы не были задеты.

Йорге подумал, что мы с Фофо бросились в драку, желая помочь ему и тем самым нарушив “закон большой дороги”, который предписывает иностранцам объединяться против немцев, если те затевают драку. Мы не стали разубеждать его в этом.

С того вечера Йорге считал себя моим должником. Впоследствии, узнав, что именно я отвез Вогеля в больницу, он устыдился. Он так накачался кокаином, что не был в состоянии помочь своему другу. На самом деле во время переполоха, вызванного прибытием полиции, Вогель почти случайно заскочил в мою машину. Но я не стал признаваться в этом Йорге, и теперь тот думал, что я исключительный человек.