Дивная книга истин - Сара Уинман Страница 34

На верхней плите выступавшего над водой алтаря горела свеча, освещая ветхие стены – но что это были за стены! У Дрейка даже дух захватило от такого зрелища. Повсюду вдоль стен, прилепившись к ним на манер крабов, расположились модели судов самых разных типов и размеров – ялики, боты, гички, люггеры, – изготовленные из спичек, коры и оструганных веток с большим мастерством и вниманием к мельчайшим деталям.

Кто все это сделал? – спросил Дрейк.

Я, сказала Дивния.

Когда?

Точно не помню. У меня была долгая жизнь.

Он подвел каноэ к стене и вслух прочел некоторые из названий судов: «Рада», «Дуглас», «Одри», «Симеон», «Мира».

Мира, повторило эхо.

Имена детей, которых я принимала при родах, пояснила старуха. А это кораблики их душ.

Приток воды снова отнес каноэ к алтарю.

Говорят, Иисус побывал в этих краях, когда был еще мальчиком, произнесла Дивния размеренным голосом, который эхом отражался от стен полузатопленного здания.

Он прибыл сюда вместе с Иосифом Аримафейским, продолжила она. А направлялись они в Гластонбери. Представь себе, Дрейк! Иисус был здесь. Вот почему этот край называют благословенной землей, ведь по ней ступали ноги Господа. И потом люди веками пытались пройти точь-в-точь по Его стопам, они тратили на это свои жизни, глядя под ноги, вместо того чтобы поднять глаза к небу. Они забыли о главном.

Дивния достала из кармана свою трубку и прикурила от алтарной свечи, подняв стеклянный колпак.

Ты сейчас сидишь примерно на том же месте, где провел много времени в посте и молитвах молодой бретонский монах, в шестом веке основавший это поселение. Он приволок на веревке большой гранитный камень аж из Пенвита [26], причем тянул его зубами и за все время пути не произнес ни слова. Он поместил этот камень сюда, и над ним выросла церковь. Так из одного камня родилась вера тысяч людей.

Дрейк посмотрел через пролом в крыше на усыпанное звездами небо, и внезапно луна узким лучом высветила его лицо.

В былые времена тебя за такое могли бы счесть избранным, сказала Дивния. А может, ты и вправду избранный? Какова твоя история, Фрэнсис Дрейк? Какой камень ты тянешь за собой на этом пути?

У меня нет камня, сказал он. Как и, собственно, истории.

У каждого есть история.

Только не у меня.

Она хмыкнула, глядя на него недоверчиво, а в следующий миг возобновился мелкий дождь и просвет на небе затянули тучи.

Молодого бретонского святого звали Христофор – или Кристоф на французский манер, сказала Дивния. Разумеется, тогда он еще не был святым. Простой монах-отшельник, но, как оказалось, способный на многое. Он не мог стать святым Христофором хотя бы потому, что у католиков уже имелся святой с таким именем. Поэтому впоследствии, когда дошло дело до канонизации, его имя сократили. А началось все с того, что он обменял шип из тернового венца Христа на святую воду из реки Иордан, – в те времена реликвиями обменивались запросто, как сейчас почтовыми марками. Затем он долго постился и молился, пока его не осенила благая мысль: он вылил воду Иордана в эту самую речку, и та стала исцелять от любых болезней всякого, кто в ней искупается. А монах удалился в лес и заплакал; и слезы его породили источник чистейшей и вкуснейшей воды – этот родник до сих пор бьет рядом с моим фургоном. Я пила из него всю свою жизнь, Дрейк, и у меня никогда не водились глисты.

Дрейк достал сигарету и прикурил от свечи на каске, которую ему подставила Дивния, слегка нагнув голову. Секундное ощущение тепла от свечи подействовало на него благотворно.

Между прочим, сказала Дивния, местные проводили службы в церкви и после обрушения крыши, даже во время дождя, как сейчас. Это называлось «специальными службами».

А что случилось с крышей? – спросил Дрейк.

Кажется, ее сорвал ураган. Да, точно, так оно и было в самом конце прошлого века. Великая снежная буря – вот как ее назвали. Всему полуострову крепко досталось: страшный ветер со снегом унес много жизней. Я видела на кораблях в заливе моряков, расплющенных о гроты и застывших с поднятыми к небу руками. Я видела рты, заледеневшие во время молитвы. В море нет атеистов, Дрейк. Когда волны поднимаются, как горы, даже безбожники преклоняют колени.

По-твоему, мне следует поступить так же? Стать на колени и помолиться? – спросил Дрейк.

Нет, для этого ты должен верить, что твои молитвы будут услышаны. А я не думаю, что ты когда-либо в это верил.

Дымок от ее трубки тонкими спиралями вился в лунном свете. Дождь прекратился. Дивния опустила руку в воду, наблюдая за стайкой мальков кефали, неторопливо плывущих вдоль церковного прохода.

О чем я говорила? – спросила она.

О службах под дождем.

Ах да, службы под дождем. Да. Люди ничего не имели против дождя и потому не позаботились о ремонте крыши. Они считали это знаком, ниспосланным свыше. А Господь был очень важен для них, потому что Он благословил «корнуоллскую троицу» – Медь, Олово и Святую Рыбу, – чтобы процветал этот край.

А кто такой Джек? – спросил Дрейк.

Ты о чем?

Прошлой ночью я слышал, как ты обращалась к какому-то Джеку. Он был твоим возлюбленным?

Старуха сделал глубокую затяжку.

Да. Он был моей любовью. Моей самой большой любовью.

И самой первой?

Нет, он был моей третьей любовью, и последней. Первая любовь была на маяке, и это случилось неожиданно. Потом был Джимми, и тот уже был ожидаемым.

В каком смысле ожидаемым?

Я увидела его заранее.

Во сне?

Нет, в стакане.

В стакане?

Ты повторяешь слова, чтобы меня разозлить?

Нет, извини.

А потом появился Джек.

Он был неожиданным или ожидаемым?

Хороший вопрос. Не тем и не другим. Он был моим всегда. У меня было три любви, Дрейк. Я думала, этого вполне достаточно, но сейчас, оглядываясь назад, мне кажется, что нашлось бы место и для чего-то еще. Жизнь способна раздаваться вширь, как материнская утроба, чтобы вместить больше любви.

Любви, подхватило эхо под сводами.

А так я имела только три: одна была началом, другая – продолжением, а третья стала концом.

Дрейк посмотрел на гладкую поверхность воды.

Значит, все началось с маяка? – сказал он.

Да, так и было, подтвердила старуха. Начало всякой любви – это вспышка света.

Я сидела за столиком трактира в Фоуи [27]. Глаза мои были заняты чтением книги, но уши не были заняты ничем, и я случайно услышала, как местный рыбак рассказывает кому-то о старом капитане, под чьим началом он в свое время плавал. Впоследствии этот старик, о котором он отзывался с большим уважением, стал смотрителем маяка на Эддистонских скалах [28], а теперь он лежал при смерти и нуждался в помощи. Я была юной и впечатлительной, и этот случай меня очень заинтересовал.