Предательство - Карин Альвтеген Страница 35

— Послушайте, если позволите, я бы хотела кое-что сказать. Получается, что Линда, по всей видимости, не посылала этих писем, и мы должны ей поверить. Представьте, что кого-нибудь из вас втянули бы во что-то подобное и вам пришлось бы стоять здесь и защищаться. — Она обратилась к Линде. — Я в самом деле понимаю, как вам сейчас тяжело, и считаю, что вы повели себя очень мужественно, согласившись встретиться с нами.

Да закрой ты рот, шлюха, пока оттуда слюни не потекли.

Она развернулась к родителям.

— Как вы считаете? Пусть в этом компьютерном центре все выяснят, а мы попробуем забыть о случившемся, как будто ничего не было. В любом случае мы все должны в первую очередь думать о детях. Разве нет?

Слабый гул, и вот уже кто-то кивает. На лице Хенрика застыло такое же выражение, как и у Линды, — оба сидели, раскрыв рты, и не сводили с нее глаз.

Вот вам и еще одна общая черта, которая поможет им построить общее будущее.

Похоже, только мама Симона придерживалась другого мнения. Притворяться, как будто ничего и не было, нельзя.

Эва с улыбкой посмотрела на Черстин и Линду. Черстин с благодарностью ответила на ее улыбку. Линда, видимо, тоже попыталась сделать что-то похожее, трудно сказать.

Черстин шагнула вперед и положила руку ей на плечо:

— Спасибо, Эва. Огромное спасибо.

Она обвела взглядом родителей.

— В начале следующей недели Линда попросила небольшой отпуск, и мне кажется, это хорошая идея. После всего, что случилось, ей нужно отдохнуть.

Эва посмотрела на Хенрика, который сидел, уставившись в пол. Она знала, что он никогда не наберется храбрости спросить, оправданны ли его подозрения. Не то пришлось бы признать себя трусом и лживым мерзавцем.

Контроль по-прежнему у нее.

Завтра утром, когда он будет выезжать из гаража, она с улыбкой помашет ему рукой, пожелает удачного отдыха и — главное — попросит не лихачить на дорогах.

Ей нужно столько всего сделать, пока его не будет.

Из-за деревьев лесопосадки он наконец увидел, как «гольф» въезжает в гараж. Все время, пока в доме никого не было, он ощущал тупую боль, потому что не знал, где она. Как только машина остановилась, водительская дверь сразу открылась, и человек по имени Хенрик вышел и быстро направился к дому. Она осталась на пассажирском месте, и, когда на нее упал включившийся в салоне свет, он четко увидел, что она улыбается — он мог поклясться в этом. Потом она вышла, немного постояла рядом с автомобилем и без спешки двинулась к входной двери. В тот момент, когда она взялась за ручку, он нажал кнопку на мобильном — номер был уже набран заранее — и услышал ответ, едва она скрылась в доме.

— Хенрик.

— Это Хенрик Виренстрём-Берг?

— Да.

Он оторвал от дерева кусочек коры. Ему некуда торопиться.

— Вы один?

— Что?

— Вы можете говорить?

— Кто это?

— Простите, меня зовут Андерс, и я... — Он намеренно сделал паузу. — Я должен поговорить с вами кое о чем.

— Вот как, о чем же?

— Будет лучше, если мы с вами встретимся. Мне бы очень не хотелось говорить об этом по телефону.

Трубка замолчала. Он слышал, как где-то в доме зазвенела посуда и закрылась дверь. В одном из окон, с той стороны, где он стоял, зажегся свет.

— О чем, собственно, речь?

— Завтра я могу встретиться где угодно и когда угодно. Назовите время и место.

— Завтра я занят.

Я в курсе, кретин. Но можно успеть до парома.

— А во вторник?

— Тоже не могу. Я буду в отъезде.

Ждать так долго он не сможет, не выдержит. Нужно любой ценой добиться встречи, что ему сказать? Как же противно уговаривать эту скотину, но мысль о том, что он делает это ради нее, придала ему сил.

— Хенрик, для нас обоих будет лучше, если мы увидимся как можно скорее. — И не услышав ответа, он использовал последний аргумент: — Я не хочу больше действовать у вас за спиной.

Воцарившаяся тишина подтвердила, что наживку он заглотил.

Очень удачная формулировка. Откуда неверному мужу знать, кто и с кем действует за его спиной? В то время, когда сам он Действует за спиной у другой? Это должно заинтересовать его и привести на встречу.

Ага, откашливается.

— Мы можем встретиться завтра в девять утра. У главного входа на терминал «Викинг-лайн» на набережной Стадсгорден. Как вы выглядите?

— Я сам к вам подойду. До завтра.

Он отключил телефон, с улыбкой посмотрел на освещенное окно и вернулся к своей машине.

Редко когда ему выпадала такая спокойная ночь, впервые за долгое время он проснулся совершенно отдохнувшим и начал придирчиво перебирать гардероб. Важно одеться правильно, этот Хенрик должен понять, что ему предпочли более достойного. Так не хотелось снимать голубую кофту, в которой он спал, ведь именно она дарила ему нынешнюю уверенность. Кофта еще хранила ее запах, но эта защита не сможет длиться вечно.

Зазвонил телефон.

Он посмотрел на наручные часы. Всего семь. Кто может звонить в это время в понедельник? Он снял трубку и только потом понял, что не посчитал сигналы.

— Юнас.

— Здравствуйте, Юнас. Это Ивонн Пальмгрен из Каролинской больницы.

Он не успел ответить, от злости у него перехватило дыхание. На этот раз она явно не собиралась позволить ему ее перебивать.

— Я хочу, чтобы мы встретились, Юнас. В пятницу похороны Анны, важно, чтобы вы приняли участие в этом процессе.

— В каком процессе? Вы хотите, чтобы я вырыл яму?

Он услышал, как она вздохнула.

— Церемония пройдет в больничной церкви, я хочу, чтобы вы пришли и решили, как все будет проходить. Как она будет одета, какая музыка будет звучать, какие будут цветы, как украсить гроб, ведь никто, кроме вас, не знает, что ей нравилось.

— Обратитесь к доктору Салстедту. По его мнению, она ничего не чувствовала еще до того, как умерла, и я с трудом представляю, как все это может интересовать ее сейчас. И кстати, всю неделю я занят.

Положив трубку на место, он с раздражением понял, что разговор вывел его из себя. Отвлек. Единственный выход — контратака. Он вышел в прихожую, нашел бумажник и вынул из него желтый квадратик бумаги для заметок, на котором доктор Салстедт записал ее номер. Она ответила после первого сигнала.

— Это Юнас. Я хочу сказать, что если вы или кто-то другой еще раз позвоните мне по поводу Анны или чего-нибудь, что имеет к ней отношение, то я... Ей я ничего больше не должен, я и так, черт возьми, сделал для этой шлюхи больше, чем надо. Вы понимаете, о чем я говорю?