Огненное погребение - Владимир Нестеренко Страница 35

АНДРЕЙ: Ну что, нашел?

МУЖИК: Принес.

АНДРЕЙ: Показывай.

Мужик достает из сумки сверток, разворачивает его, виден огромный револьвер несуразного вида. Андрей берет в руки револьвер, разбирает его и рассматривает.

Пиздец, ну и инструмент. Это что, резиновый?

МУЖИК: Ну да. «Ратник».

АНДРЕЙ: Ну и на кой он мне? Говорили про настоящий.

МУЖИК: Ну ты че, совсем, что ли? Я тебе что, КПВТ припру? Пушку самолетную? АГС? Не делают у нас пистолетов.

АНДРЕЙ: Делают. «Каштан» делают.

МУЖИК: Там не вынесешь, ни целый, ни частями. Строго очень.

АНДРЕЙ: Вообще, что ли, никак? Помню, в Ижевске автомат у каждого работяги был. А у пацанов «Макар» вместо рогатки.

МУЖИК: Вспомнил, ага. У нас тоже было, да прижали. Разве только с начальством договориться, спишут у себя как брак. Да ты не бойся, он не резиновый. Ствол настоящий и барабан без дырок, не сверленный. Под 32-й калибр, под охотничий. Гильзы обрезать надо и пороха меньше сыпать, а пуля обычная, свинцовая. А хочешь, таких дам?

Мужик достает из кармана и кладет на стол несколько патронов с огромными, заостренными пулями, похожими на боеголовки ракет.

АНДРЕЙ: Это что?

МУЖИК: А мы пулю от «Утеса» пополам режем, обжимаем в калибре. Пошли на Ширину гору, в лес, сам увидишь. Березу (показывает руками толщину ствола) насквозь.

АНДРЕЙ: Много патронов?

МУЖИК: Есть. Тридцать штук хватит?

АНДРЕЙ (смеется): На три жизни.

МУЖИК: Тридцать дам, а больше и не надо – на пятом выстреле рука отнимется, а на двадцать пятом он и сам на куски.

Андрей рассматривает револьвер, еще раз заглядывает в ствол.

АНДРЕЙ: Прямо как в кино. Не смотрел, про бандитов?

МУЖИК: Хуй знает, может, смотрел. Как называется?

АНДРЕЙ: Да не помню. Про маму что-то там. Там один в ракетницу смотрит и спрашивает: «И откуда ствол такой, дикий?».

Мужик и Андрей смеются, заходит Люба, несет тарелки с колбасой, огурцами…

* * *

Сон Андрея Андрей идет по полутемным улицам промышленной зоны. Улица – это проезжая часть между двумя высокими бесконечными стенами из кирпича, за которыми что-то вспыхивает, как электросварка, поднимаются клубы пара, ухает, грохочет, скрипит. Проходит мимо КПП, из ворот выглядывает Китай в форме охранника, смотрит на Андрея, не говорит ничего, просто поднимает руку, сжатую в кулак, подобно жесту «Рот-фронт».

Андрей проходит мимо, сворачивает в какой-то переулок. Вдруг от стены отделяется невысокий, худощавый человек.

Молодой человек, юноша-»малолетка», обращается к Андрею.

МАЛОЛЕТКА: Эй, мужик!

АНДРЕЙ: Чего тебе?

МАЛОЛЕТКА: Мужик, у тебя нож есть?

АНДРЕЙ: Нет.

МАЛОЛЕТКА: А надо.

Внезапно рука Малолетки удлиняется, становится похожа на плеть и так же, как плетью, поворотом плеч, Малолетка бьет Андрея под лопатку, верхней частью кулака, в котором ничего нет. Ударив, Малолетка карабкается, как кот, по кирпичной стене и исчезает за ней.

Андрей щупает себя под лопаткой, смотрит на руку, на ней нет крови. Он подносит руку к лицу, камера смотрит глазами Андрея, горизонт запрокидывается, он смотрит в сумрачное, багрово-синее, почти ночное небо, небо становится все меньше и меньше, пока не сходится в точку…

* * *

Ночь, комната.

Андрей вскакивает в постели, Люба тоже просыпается.

ЛЮБА: Что ты, что ты?

АНДРЕЙ: Сон.

ЛЮБА (с тревогой): Плохо?

АНДРЕЙ: Убили.

Люба бросается Андрею на шею, поглаживает его, успокаивает.

ЛЮБА: Ну ерунда, ерунда, сны разные бывают, не все в руку, успокойся, родной мой.

АНДРЕЙ: Завтра уходим.

ЛЮБА: Как скажешь. На машине?

АНДРЕЙ: Электричками. Третий день не в себе, как бы не нарваться.

* * *

Больница, палата, на кровати лежит Кабан.

Возле кровати сидит следователь, рядом врач, несколько милиционеров в штатском, один в форме. Нога Кабана в гипсе и висит на противовесах, ее вытягивают грузом, виден блок, трос, гири, все это присоединено к спице, которой проткнута насквозь нога Кабана.

Кабан весел, говорит тихо, но много и быстро, видно, что он под действием обезболивающего. Его правая рука пристегнута наручником к металлической раме кровати.

КАБАН: Да говорю ж я вам, не знаю никого. От жены сбежал, машину купил и сразу свадьбу цыганскую во Владимир повез, хорошие деньги предложили. Тут стрельба, попал под раздачу. Чистый терпила, самому смешно.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ну а стрелял кто?

КАБАН: Веришь, как на войне – хуй поймешь, со всех сторон.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Из Владимира Петеля куда направлялся?

КАБАН: Кто?

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Террорист, убийца и авторитет организованной преступности Андрей Валерьевич Нестеров. По кличке Петеля.

КАБАН: Первый раз слышу.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Да ты вспомни, вспомни старую свою бригаду. Мы спец-учеты подняли. Слыхал, небось: «Хранить вечно»? Думали, прибрал Бог бродягу, ан нет, нам придется.

КАБАН: Да не грузи ты. И так едва жив.

СЛЕДОВАТЕЛЬ: Ну, давай, поправляйся. Готовься, Набок, призовой червончик сидеть, раз тебе одного мало показалось.

Следователь встает, выходит из палаты, за ним идет врач, остальные милиционеры. Последний опер возвращается от дверей палаты и сильно дергает за гирю, Кабан кричит от боли.

ОПЕР: Не грузи, блядь, животное.

Опер выходит из палаты.

* * *

Железнодорожная станция.

Пустая платформа, в электричку садятся две группы сотрудников ОМОНа, по три человека в группе, в первый и последний вагоны.

Электричка.

В электричке Андрей и Люба, сидят друг напротив друга. Вокруг пассажиры с кладью, два мужика, не особо прячась, распивают бутылку водки.

По проходу идет компания выпившей, агрессивной молодежи, пройдя ряд сидений, они бьют по ним руками, как бы считают.

МОЛОДОЙ ГОПНИК (Андрею): Слышь, мужик, ногу убрал!

АНДРЕЙ: Не вопрос, проходи!

Андрей подвигается на сиденье, компания идет дальше, выходит из вагона в тамбур.