Королева пустыни - Джорджина Хауэлл Страница 35

В январе 1905 года Гертруда выдвинулась из Бейрута, купив двух сильных лошадей и направившись на юг вдоль побережья. Ехала она с мужской посадкой. Отряд у нее был маленький. Она взяла с собой пару мулов, нагрузила на них зеленый непромокаемый шатер, купленный в Лондоне, походную парусиновую ванну и запасные пистолеты, а также подарки поменьше, купленные на месте, на случай если понадобится дарить их шейхам.

«Поездка началась плохо и пошла еще хуже до самого конца в Конье в Анатолии, через девятьсот миль. Еще до того, как были пройдены первые сто пятьдесят миль из Бейрута в Иерусалим, «…грязь была невероятна. Мы брели… по часу, по колено в ней, мулы падали, ослы почти исчезали в ней, а лошади выматывались все сильнее». Сперва Гертруду задержала лихорадка, потом лед. У нее была меховая куртка из Парижа, но кроме нее – всего два маленьких чемодана. В Иорданской долине стофутовые выносы грязи, смытые проливным дождем, стали такими скользкими, что экспедиция едва не потеряла лошадь. Отряд прибыл в точку на двадцать миль севернее Мертвого моря, в город Ас-Сальт, настолько промокнув, что пришлось искать убежища в доме. «Мой хозяин, – писала Гертруда домой, – …его племянник и маленькие сыновья считали долгом гостеприимства не оставлять меня ни на миг и ассистировали мне с большим интересом, когда я переобувалась, меняла гамаши и даже нижнюю юбку – так измазалась».

Объявленным ее намерением было снова посетить Джебел-Друз, не вступая в контакт с турецкими властями, которые припомнят, как она от них ускользнула в прошлый раз. Услышав, что Гертруда в этих краях, они настоят на придании ей военного эскорта, что будет означать крушение ее планов проехать по западной Сирии от шейха к шейху и от места к месту. Ее теперь отличное знание языка было тем единственным ключом, который тут необходим. Хозяин, у которого она остановилась в Ас-Сальте, передал своему зятю Намуду, процветающему купцу, живущему к востоку от Мадебы, чтобы он о ней позаботился. До него был день пути на восток, и при этом требовалось избегать встреч с турецкими властями.

Раздумывая вместе с ней над картой, Намуд рассказал ей, как именно добраться до Джебел-Друз и не попасться туркам. Но тут возникла задержка в виде феноменальной бури. Подобно потерпевшим крушение на острове, группа бедуинов из племени бени-сахр и еще трое из племени шерарат, потеряв свои шатры, вынуждены были вместе с Гертрудой и ее командой укрыться в убежище в огромной пещере, где жил Намуд со своими людьми и их двадцать три коровы. Именно племени бени-сахр опасалась Гертруда на пути в Петру, пока не сумела завоевать его дружбу и помощь. Теперь оно признало ее своей. «Мащаллах! Бинт-Араб», – говорили о ней члены племени. Это значило: «Велением Бога – дочь пустыни».

В пустыне вести разносятся как по волшебству. Прибыл родственник шейха Даджи, чтобы быть сопровождающим (рафиком) для Гертруды в течение четырех дней путешествия по территории друзов. Кутаясь в свою меховую куртку, пытаясь согреться и куря египетские сигареты, Гертруда сидела у огня в сырой пещере и отмечала оттенки различия между тремя племенами и сложность их политики. Задав несколько дополнительных вопросов Намуду и своим людям, она смогла подытожить информацию наиболее ясным способом. Она отметила, что шераратцы, хотя вообще-то рассматриваются другими как низкорожденные, продают лучших в Аравии верблюдов, что между шераратом и сахром была кровь, что сахр в союзе с ховейтатом и те и другие – враги друзов и бени-хасана, которые, в свою очередь, в союзе с даджа.

Вскоре Гертруда стала гостьей шейха даджа и в разговоре поразилась тому, как в племени знают текущее состояние дел и поэзию. Чтение стихов сопровождало вечерние сплетни относительно газзу – набегов – и рассказы о турецком гнете. Сидя в сшитом из козлиных шкур шатре шейха Феллаха, гарем которого находился в дальней половине за занавеской, она стала более чем гостьей – стала равной.

«Я рассказала им муаллакат [доисламские стихи] и привела три-четыре примера использования разных слов. Это вызвало у них живейший интерес, и мы склонились над огнем прочесть текст, передаваемый из рук в руки. Я чудесно провела время… рассказывая им, как идут дела в Египте. Египет – нечто вроде Земли обетованной, и вы себе представить не можете, какое впечатление произвело наше тамошнее правительство на восточные умы».

Еще через день проводник из племени даджа привел ее к лагерю племени бени-хасан, где их встретили отчаяние и уныние. Это племя пропустило газзу пятисот всадников, совместный набег племен сахр и ховейтат, которые угнали две тысячи голов скота и увезли много шатров. «Я несколько пожалела, – пишет она, – что газзу не дождался сегодняшнего дня и мы его не увидели». Тем временем прошел Пир жертвоприношения. Гертруда не стала смотреть, как убивают трех верблюдов, но в ружейной стрельбе на закате участие приняла: «Я тоже внесла свой вклад – по просьбе хозяев – довольно скромно, из револьвера. Первый и, надеюсь, единственный раз, когда я пустила его в ход».

Мрачный разрушенный дворец в Салхаде, городе черной лавы, встроенном в южный склон вулкана, как-то компенсировал упущенное зрелище в лагере бени-хасан. Ужиная вечером в день своего прибытия, Гертруда услышала дикое пение и стрельбу снаружи в темноте. Выйдя из палатки, она увидела горящий в крепости огонь. Гертруда оставила свой ужин, полезла на склон горы и застала газзу в процессе: отмщение за набег сахров, уведших пять тысяч овец, принадлежавших друзам. Эту сцену она описывала так:

«Завтра друзы выступят в количестве 2000 всадников – вернуть свои стада и перебить всех сахров – мужчин, женщин и детей, что попадутся навстречу. Сигналом для всей ближайшей местности послужил костер. Там, наверху, мы увидели группу друзов, мужчин и юношей. Они стояли в кругу и пели страшную песню. Все с оружием, и у многих сабли наголо.

Завороженная, я подошла и прислушалась к словам военной песни:

“На них, на них! О Господь наш Бог, на них!” Потом в круг вошли с полдюжины людей, каждый с дубиной или обнаженной саблей, потрясая оружием перед лицами собравшихся. “ Ты мужчина воистину? Ты храбр?”… сверкали и мелькали при лунном свете сабли. Несколько из них подошли и приветствовали меня. “Да будет с тобой мир! – говорили они. – Англичане и друзы едины!” И я отвечала им: “Благословен Господь! Мы тоже – раса воинов”.

И если бы вы прислушались к этой песне, вы бы узнали, что самое лучшее в мире – пойти и убить своего врага».

Церемония завершилась бешеным бегом вниз по склону горы. Гертруда, поддавшись общему возбуждению, помчалась со всеми. В долине она остановилась, пропустила бегущих и еще несколько минут стояла, прислушиваясь, перед тем как вернуться в свою палатку. Она стала первой женщиной, посетившей сафех – дикую территорию, терзаемую набегами племен с севера и юга. Все дальнейшее путешествие она ехала полностью вооруженная.

А погода между тем все ухудшалась. Вскоре пришлось пробиваться вперед по глубокому снегу при десяти градусах мороза.

«…Это было так мерзко, что не передать словами. Мулы падали в сугробы, лошади взвивались на дыбы и били задом, и если бы я ехала в дамском седле, то уже упала бы полдюжины раз, но в этом любимом седле можно сидеть прямо и плотно. Так что мы шли и шли… пока наконец не вышли в совершенно белый мир. Последний час я шла пешком и вела коня в поводу, поскольку он на каждом шагу проваливался в глубокий снег».