На высотах твоих - Артур Хейли Страница 35

– Какие у вас предложения?

– Послезавтра я представлю вам список – причем длинный. В основном, правда, предложения будут сводиться к тому, что вам придется на время расстаться со всем этим, – Ричардсон обвел рукой кабинет, – покататься по стране: выступления перед публикой, освещение поездки в прессе, подключим и телевидение повсюду, где удастся заполучить эфирное время. Начать поездку надо бы как можно скорее – сразу после вашего возвращения из Вашингтона.

– Но вы не забыли, что парламент возобновляет работу менее чем через две недели?

– Отнюдь. В какие-то дни вам придется бывать одновременно в двух местах. – Здесь Ричардсон позволил себе подобие улыбки. – Надеюсь, вы не утратили умения высыпаться в самолетах.

– Вы, таким образом, предусматриваете, что часть этой поездки должна состояться перед обнародованием предложений в парламенте?

– Да. Если будем действовать быстро, мы это устроим. Я бы хотел в максимально возможной степени подготовить страну к тому, что ее ожидает, и в этом смысле ваши речи приобретают особую важность. Думается, нам следует подыскать для подготовки текстов новых людей, людей по-настоящему высшего класса, которые помогут вам выступать подобно Черчиллю, Рузвельту и Билли Грэму ; вместе взятым.

– Ладно. Теперь все?

– На данный момент все. – подтвердил Ричардсон. – Ах да! Кроме одной, боюсь, неприятной штуки. Небольшой скандальчик в Ванкувере из области иммиграции.

– Опять! – раздраженно воскликнул Хауден.

– Там обнаружился судовой заяц без гражданства, который хочет остаться в Канаде. Печать, похоже, уцепилась за это дело. Думаю, нам лучше уладить его как можно скорее. – Ричардсон изложил премьер-министру подробности сообщений, появившихся в дневных выпусках газет.

В какой-то момент Хауден решил было выбросить инцидент из головы. В конце концов есть пределы круга вопросов, которые должны решаться при личном вмешательстве премьер-министра, да еще в такое время, когда у него выше головы других важных дел… Но тут он напомнил себе о своем намерении решить вопрос с Харви Уоррендером.., о своей убежденности в том, что порой незначительные на первый взгляд эпизоды, бывает, обретают чрезвычайную важность.

– Вчера я говорил с Харви Уоррендером.

– Как же, как же, наслышан, – сухо ответил Ричардсон.

– Хотелось бы быть справедливым, – Хауден все еще вел мысленный спор сам с собой. – Кое-что из сказанного Харви не лишено смысла – в частности, об отказе в разрешении на въезд в страну. Вот тот случай, о котором вы мне рассказывали – ну, о депортированной женщине. Она же, оказывается, держала бордель в Гонконге, да к тому же венерическая больная.

– Так ведь газеты не станут этого печатать, даже если мы снабдим их такой информацией, – раздраженно возразил Ричардсон. – Люди поэтому знают одно – правительство, это жестокосердное чудовище, выкинуло вон из страны мать и дитя. Сами понимаете, как оппозиция сыграла на этом. Столько слез в парламенте пролили, хоть галоши надевай.

Премьер-министр усмехнулся.

– Именно поэтому ванкуверское дело надо решать – и быстро, – настаивал партийный организатор.

– Но ведь нельзя же впускать нежелательных лиц – вот как та женщина, например, – в качестве иммигрантов?

– А почему нет? – стоял на своем Ричардсон. – Особенно если тем самым можно избежать невыгодной нам шумихи? Все можно уладить по-тихому. В конце концов в прошлом году мы выдали тысячу двести специальных разрешений на въезд, в основном чтобы ублажить наших парламентариев. И можете быть уверены, что среди этого множества попадались и подозрительные личности. Так что изменится, если таких будет чуть больше?

Цифра тысяча двести поразила Хаудена. Он, конечно, знал, что иммиграционные законы в Канаде частенько обходятся, и подобная практика стала общепринятой среди политических партий формой оказания покровительства и услуг своим членам. Но масштабы его удивили. Он спросил:

– Действительно так много?

– Если по правде, то даже побольше, – сухо объяснил Ричардсон. – Под каждое специальное разрешение попадает от двадцати до пятидесяти иммигрантов, а общее число никто, к счастью, не подсчитывает.

Наступила пауза, потом премьер-министр сдержанно заметил:

– Харви и его заместитель считают, что мы должны неукоснительно соблюдать закон об иммиграции.

– Если бы вы не были королевским первым министром, – бросил Ричардсон, – я бы ответил вам одним коротким ясным словом.

Джеймс Хауден сдвинул брови. “Иногда, – подумал он. – Ричардсон уж слишком много себе позволяет”.

Не замечая недовольного выражения на лице премьер-министра, Ричардсон продолжал:

– В последние пятьдесят лет каждое правительство использовало закон об иммиграции для помощи членам своей партии. С чего бы нам вдруг отказаться от этой практики? С политической точки зрения в этом нет никакого смысла.

"Да, – мелькнула у Хаудена мысль, – все это так”. Он потянулся к телефонной трубке.

– Хорошо, – сказал он Ричардсону. – Будь по-вашему. Я сейчас же приглашу Харви Уоррендера. – Он попросил оператора на парламентском коммутаторе:

– Соедините меня с министром Уоррендером. Возможно, он дома.

Прикрыв ладонью микрофон, премьер-министр спросил Ричардсона:

– Что еще, по-вашему, кроме того, что мы обсуждали, нужно ему сказать?

Ричардсон расплылся в улыбке:

– Попробуйте посоветовать ему потверже стоять на земле обеими ногами. Может, тогда он не будет так часто попадать впросак.

– Если я скажу это Харви, – в свою очередь, ухмыльнулся Хауден, – он засыплет меня цитатами из Платона.

– А вы тогда ответьте ему из Менандра : “Чем выше поднимешься, тем больнее падать”.

Брови премьер-министра изумленно поползли вверх. Все-таки в Брайане Ричардсоне было немало такого, чему он не переставал удивляться.

На другом конце провода послышался голос телефонистки, и Хауден, выслушав ее, положил трубку и сообщил:

– Уоррендеры отбыли на праздник в загородный коттедж, и телефона там у них нет.

– А вольготно же вы даете ему жить – не то, что другим, – заметил на это Ричардсон.

– Но уж не в этот раз, – твердо пообещал Джеймс Хауден. – Послезавтра он будет здесь, и мы не дадим раскрутить этот ванкуверский инцидент. Это я вам гарантирую.

До квартиры Милли Фридмэн Брайан Ричардсон добрался в половине восьмого. Руки его были заняты двумя пакетами: один содержал одну унцию духов “Гирлен”, которые, как ему было известно, нравились Милли, второй – двадцать шесть унций джина.