Мертвый эфир - Иэн Бэнкс Страница 36

Где бы ни происходила очередная наша с Селией встреча, к моему приходу она всегда уже находилась в номере и, дожидаясь меня, почитывала, как правило, какую-нибудь книжку. Обычно одну из тех новинок, о которой я пока только слышал: «Белые зубы», «Мужчина и мальчик», «Дневник Бриджит Джонс» [59]. Однажды то был «Государь» Макиавелли, другой раз — «Мадам Бовари», как-то я застал ее за чтением «Ка-масутры», в которой она собиралась почерпнуть то, в чем на самом деле мы с ней совершенно не нуждались. Дважды это была «Краткая история времени» [60]. Спальня — она для каждой встречи снимала апартаменты — была неизменно затемнена, и там царила жара. Всегда имелась какая-нибудь легкая закуска на случай, если бы нам захотелось подкрепиться, и коллекционное шампанское. Далеко не сразу до меня дошло, что бокалы, из которых мы его пьем, всегда одни и те же, а постоянно присутствующий третий, запасной, — каждый раз новый. Хрустальные бокалы для шампанского принадлежали Селии, она сама их приносила. Ей, похоже, понравилось, когда я это заметил.

— Так ты работала фотомоделью?

— Да.

— Что демонстрировала? Одежду?

Селия ответила, глядя в сторону, в жаркую темноту:

— Именно ее обычно и демонстрируют, Кеннет.

— Купальники, белье?

— Иногда. С купальников я начинала: как-то на Мартинику приехала съемочная группа одного журнала мод снимать рекламный фильм, и у них две модели попали в автомобильную аварию. Тут я им и подвернулась.

— А как они?

— Кто?

— Модели; они себе ничего не вывихнули? — Тут я тряхнул головой, осознав, что сморозил глупость, — Прости, я…

— Те две модели? Одна сломала руку, и обе повредили себе лицо. Кажется, моделями они больше не работали. Очень огорчительно. Не так бы хотелось начать карьеру.

— Прости. Ляпнул не подумав.

— Ничего.

— Ты снималась в основном для французских журналов?

— Да. Жалко, не могу показать тебе портфолио, нет при себе.

— У тебя был какой-нибудь псевдоним?

— Селия Макфадден.

— Макфадден? — Я рассмеялся, — С чего это вдруг шотландское имя?

— Это моя девичья фамилия, — ответила она, и в ее голосе прозвучало удивление.

— Ты Макфадден? С Мартиники?

— Мой прапрадедушка был рабом на Барбадосе и получил фамилию своего владельца. Обычное дело. Впрочем, вполне может статься, что тот действительно являлся его биологическим отцом. Затем он сбежал и поселился на Мартинике.

— Ну и ну. Прошу прощения.

— Нормально, — проговорила Селия, пожимая плечами. — А ты, кажется, тоже поменял фамилию, верно?

— Так и есть, но только для радио, неофициально. По паспорту я до сих пор Макнатг.

— Макнат? [61]— улыбнулась она.

— Да, только пишется через два «т». Итак, — произнес я, решив переменить тему и проведя рукой по шраму от молнии, — ему доводилось бывать у всех на виду. И что, он не создавал никаких проблем?

— Если создавал, то небольшие. Мне всегда хватало работы, но, возможно, несколько выгодных предложений сорвалось как раз по этой причине. Однако не думаю, чтобы на фотографиях что-нибудь было видно.

— Его маскировали гримом?

— Нет, просто фотографировали с другой стороны.

— Значит, на всех снимках ты повернута к зрителям правым боком?

— В основном да. Хотя при печати всегда можно развернуть в другую сторону.

— Ну да, разумеется.

— Иногда, когда фон или освещение требовали снять меня с левого бока, я держала руку так, чтобы закрыть шрам, а если краешек все-таки оказывался виден, его затем ретушировали. Вот и все, — Она пожала плечами, — При желании все можно скрыть.

В гостинице она могла оставаться самое крайнее до десяти вечера. Если бы мне захотелось, я мог бы задержаться там и подольше, но уже один, однако никогда этого не делал — догадывался, что ей хочется, чтобы я ушел первым. Она приезжала и уезжала в парике, обычно преображавшем ее в блондинку, и надевала большие темные очки, а также мешковатую неприметную одежду.

Как-то раз — это случилось в отеле «Клариджес» — Селия убрала с постели белье, оставив лишь нижнюю простыню, и осыпала ее и дюжину дополнительных подушек красными лепестками роз. Свет на сей раз она оставила гореть достаточно ярко. Тогда-то моя подруга наконец и объяснила мне как следует свою сумасшедшую теорию смерти наполовину.

— Как это?

— Меня две. Я существую дважды. В двух разных, параллельных мирах.

— Постой-ка. Мне приходилось слышать об этой теории. Она сама очень простая, но вокруг нее столько сложностей, что можно тронуться.

— Моя проще некуда.

— Да, но от той, что я слышал, точно можно свихнуться. По ней, ты существуешь в бесконечно большом количестве экземпляров. Приятная, кстати сказать, перспектива, только вот кроме тебя… вернее, кроме всех вас есть еще бесконечное количество копий меня, а что еще неприятней, столько же вариантов твоего мужа. Сплошные мужья! Как тебе такая ситуация?

— Да ну, — отмахнулась Селия, — Для меня все гораздо проще. Тогда, при ударе молнии, я наполовину умерла. Так вот, в том, в другом мире я тоже наполовину мертвая.

— Но и наполовину живая.

— Точно так же, как и в этом.

— Так ты упала с обрыва в том параллельном мире или нет? — спросил я, подыгрывая ей с ее сумасшедшей идеей.

— И да и нет. Упала, но тоже назад, на траву, так же как здесь.

— Так, значит, в этом мире ты все-таки упала с обрыва?

— Да.

— И тем не менее очнулась, лежа на траве?

— С обеими моими половинками именно это и произошло.

— Но как же насчет другого мира? Если ты пришла в сознание, лежа на траве, то та, другая, не могла этого сделать, потому что лежала у подножия утеса.

— Нет, она тоже пришла в себя на траве.

— Тогда кто же упал с этой чертовой скалы?

— Я.

— Ты? Но…

— Мы обе.

— Я и еще раз я? Так ты вдобавок растафарианка?

Она рассмеялась.

— Мы обе упали с обрыва. Хорошо помню, как это случилось. Помню, как видела себя падающей, до сих пор слышу свист рассекаемого мной воздуха, помню, как ноги дергаются, точно пытаются бежать куда-то, и как я не могу кричать, потому что мне словно выкачали из легких воздух, а еще помню, как выглядели приближающиеся ко мне камни.