Гость из прошлого - Наталия Баринова Страница 36

Двум женщинам предстояло какое-то время жить под одной крышей. Естественно, все, что происходило между Валерой и Симоной, не ускользало от внимания Евгении Павловны. Узнав, что молодежь не подает заявление в ЗАГС потому, что невеста еще не получила развод, слегла с сердечным приступом.

– Нечего сказать, отблагодарил, сынок, – шептала пересохшими губами, когда сын вечером зашел в ее комнату справиться о здоровье.

– Что ты так переживаешь, мам, – успокаивал ее Валера. – Она хорошая, очень хорошая и заботиться обо мне будет, как ты.

– Как я?

– Ну, почти как ты. Разве не об этом ты мечтала? Дай ей время. Она проявит себя с самой лучшей стороны.

– Ты такой молодой, сынок, такой наивный, – вздыхала Евгения Павловна.

– Симона будет тебе как дочь. Ты ведь у меня хорошая и добрая. Ее родители далеко. Они были бы счастливы, зная, что вы поладили.

– Дипломатом тебе нужно было стать.

– Мамуль, дай мне время!

Пока Валерий учился в институте, на жизнь в то неспокойное и нестабильное время зарабатывал операциями с деньгами. Время наличного и безналичного обмена помогло подняться тем, кто шел на риск и работал без устали. Постоянным изматывающим поездкам в столицу, казалось, не будет конца. Зато сравнительно быстро купили первую общую машину, однокомнатную квартиру. Не в самом престижном районе, но свою! Потом, отказавшись от работы на государственном предприятии, занялся бизнесом. Он никогда не рассказывал Симоне, в чем конкретно заключается его работа.

– Валерка, я ничего не знаю: тебя целыми днями нет дома, возвращаешься с карманами, полными деньжищ. Я волнуюсь… В этом нет ничего… криминального?

– Не переживай, все хорошо. Меньше вопросов – больше счастья! – так или примерно так отвечал Валера на каждую попытку Симоны узнать хоть что-то.

Вспоминая то неспокойное время, Симона удивлялась, откуда в ней было столько оптимизма, столько энергии. Она не смогла устроиться по специальности и, закончив курсы косметологов, зарабатывала тем, что делала эпиляции. Сняла квартиру у соседей и принимала там клиенток. Их становилось все больше. Некоторые через какое-то время переходили в разряд хороших знакомых, потом – подруг. Симона легко умела находить общий язык с незнакомыми людьми. К ней тянулись, может быть, потому, что в ней удивительным образом сочетались простота и холодный аристократизм. Она выглядела то степенной матроной, то простушкой. В зависимости от обстоятельств в ней преобладало то первое, то второе. Скуратова умела быть искренней и недоступной одновременно.

Симона всегда пребывала в добром расположении духа или очень искусно скрывала перепады настроения. Она жила заботами о Валере, его проблемами и была счастлива этим. Тема «дети» по обоюдному соглашению была закрыта. Все происходило именно так, как говорила Симона: у их знакомых и друзей рождались малыши. Некоторые преуспели в этом дважды, а у Скуратовых в этом плане ничего не менялось.

Постепенно Евгения Павловна перестала придираться и искать недостатки в невестке. О внуках тоже помалкивала, догадываясь, что своими «шпильками» она не поможет Симоне забеременеть. Уговорить молодежь зарегистрировать свои отношения мать не смогла. Прошел еще не один год, прежде чем Симона официально вышла замуж за Валерия и взяла его фамилию. Еще одна мечта пока оставалась неисполненной: Скуратов отказывался от венчания, но обещал, что обязательно станет с любимой под венец, как только почувствует, что готов к этому.

– Ты себе отходную готовишь? – грустно заметила Симона.

– Как тебе не стыдно? За эти годы я не дал тебе ни единого повода усомниться в моей верности, в моей любви, – обиделся Валерий.

– Прости.

– Иногда ты мыслишь так примитивно, товарищ Скуратова…

На самом деле у него были мимолетные приключения и тогда, когда в его жизни появилась Симона. Как большинство мужчин, он считал, что семья, жена – это святое, а маленькие шалости на стороне – другое дело. Виновным себя не чувствовал, а жена не давала повода сомневаться в верности. В свою очередь, ей приходило в голову, что такой мужчина, как Скуратов, не лишен женского внимания, но пока до нее не доходили слухи об изменах. Пожалуй, лучше было ничего не знать и принимать жизнь такой сказочной, какой она казалась после всех ужасов и унижений первого брака. Подробности того многолетнего кошмара не желали стираться из памяти. Ни за какие коврижки она не захочет вернуться туда даже на минуту.

Симона вздрогнула и бросила быстрый взгляд на подругу. Та была поглощена собственными переживаниями и не заметила, как затянулась пауза в разговоре. Скуратова не забыла, что появление в ее жизни Валерия Саша восприняла с прохладцей. Как и многие другие, она не верила в искренность и долговечность его чувств. Тогда они снова чуть не поссорились всерьез и надолго.

– Молодой больно, – замечала она.

– Он младше меня, но только по году рождения. В душе это зрелый мужчина, которому можно довериться, – парировала Симона. – Он надежный.

Она и сейчас, через столько лет, подписалась бы под каждым своим словом. У них все получилось. Они смогли выстоять только потому, что все это время оставались опорой друг другу. Словно одно целое, они преодолевали преграды и строили свое обеспеченное будущее. Теперь у них была квартира в центре, дом за городом, дача в Евпатории, три машины на двоих. Ребенка Симона так и не родила. Саша сделала вывод, что они не очень-то и старались в этом направлении. С их средствами могли бы попробовать и дорогостоящие методы, но Валерий не настаивал, а Симона ждала, чтобы инициатива исходила именно от него.

В результате ей было уже за сорок. Как и Саша, она удовлетворила свое честолюбие, сделав отличную карьеру, получив материальные блага. Симона убеждала себя в том, что рождение детей не всегда делает жизнь счастливой. Примеров тому насчитывалось немало даже в ближайшем окружении Скуратовых. Озабоченным будущим своих чад родителям отпрыски мотали нервы и преподносили неожиданные сюрпризы с эффектом разрывающейся бомбы. Скуратовы были от этого застрахованы. Все, что происходило между ними, укладывалось в рамки нормальных семейных отношений с полагающимися вариациями в виде непременных ссор, примирений. В любом случае Симона считала, что ее жизнь удалась лучше, чем у подруги. Та уже дважды побывала замужем. Оба брака развалились, а вот у Симоны был Валера. Та нежность и трепетность, с которыми он к ней относился, с лихвой окупали минуты отчаяния, когда в голову лезли мысли о собственной неполноценности, о бесполезности жизни. Материнский инстинкт был безжалостно задавлен.

– Значит, так… – после долгих раздумий, которые Лескова не прерывала, Симона решила высказаться, – не все, что было в моем прошлом, достойно того, чтобы ворошить его. Моя настоящая жизнь началась с того момента, как я переступила порог дома Скуратова. Все, что было до этого, я предпочитаю не помнить. Ясно? А вот что случилось у тебя, милая? Откуда такое неумное желание повернуть время вспять?

– Произошло нечто, заставившее меня остановиться и посмотреть на себя со стороны.