Все схвачено - Дуровъ Страница 36

Легат сел за стол. Кресло было жестковатым для худой задницы Легата, но просить поменять – вздорная прихоть. Он здесь не на всю жизнь, а за три дня мозолей не натрет. Хотя, если папок всего три, на кой черт ему три дня? По дню на папку? Явный перебор…

– Спасибо, – сказал он старлею.

– Не за что, – не по уставу ответил старлей и добавил тоже не по уставу: – Если что, я – в приемной.

Легат полистал справочник АТС-1 и набрал номер Генерала.

Тот откликнулся, будто видел, кто ему звонит. А может, и впрямь видел…

– С началом вас. Как устроились?

– Спасибо. Пока жалоб нет. А что, Генерал, эти три хилые папочки – весь архив по… – поискал какое-нибудь специфическое слово, – по Объекту?

– Эка вы круто выражаетесь! Детективы уважаете?.. Можете попроще, нас не слушают… Нет, это не весь архив. Это, я бы сказал, выжимка из архива, иначе – наиболее важные и последовательно подобранные документы, которые позволят вам понять суть работы Гумбольдта.

– Суть, но не подробности?

– А зачем вам подробности? Их – масса, вы в ней утонете. Если чего-то будет не хватать, скажете – подберем. Мы не очень хотим грузить вас документами. Чем быстрее вы уйдете в поле, тем лучше для дела.

– Судя по объему имеющегося, в поле я могу уйти завтра.

– Не спешите. По мере изучения документов у вас наверняка возникнет куча вопросов. А ответы тоже – в документах. Их доставят немедленно.

– А почему, коли вы уверены в появлении кучи вопросов, не доставить эти ответы сразу?

Генерал на том конце спецпровода засмеялся.

– У нас нет ясновидящих. Мы – и я в первую очередь – не можем предугадать, что вам захочется изучить поподробнее. Не гоните картину, Легат. Как говорится, каждому овощу – свой фрукт. Работайте споро, но внимательно… Кстати, когда вы привыкли обедать?

– Когда захочется.

Генерал опять засмеялся. Смешливым был.

– Тогда я позвоню вам в четырнадцать ноль-ноль, – и повесил трубку.

Этот «ноль-ноль» оказался своего рода оговоркой: и не хотел ведь, а казенный термин выплыл-таки из реки вполне цивилизованной речи. Рисуем дяде палку, злорадно подумал Легат и нарисовал ее в блокноте для заметок, лежащем рядом с папками.

Впрочем, блокнот Легату привычен не был. А вот вполне пристойный ноутбук, лежащий на столе, – это к месту. Он открыл его, ткнул пальцем в клавишу – экран мигнул и засветился: в спящем режиме машинка была. На экране повисли привычные иконки. Подвел курсор к «ворду», вывел чистую страничку, набрал заголовок: «Двуглавый орел». Полюбовался набранным, снял со стопы верхнюю папку, развязал тесемочки, открыл…

Первым документом в папке оказалась стандартная анкета, заполненная от руки человеком по имени Гумбольдт.

Для начала – то, что доктор прописал.

Итак, Гумбольдт.

Родился в 1953 году, в апреле, 10-го, в Столице, в родильном доме № 7 имени знаменитого врача акушера-гинеколога!..

Первая ошеломляющая информация. Легат родился точно в этот день в этот год в этом же роддоме! Так не бывает! Так просто не может быть! Если б Легат был верующим или мистиком, он тут же сообразил бы, что все это – происки дьявола, иных миров, игры подсознания и пр. Но он не был ни верующим, ни мистиком, он был циником и немедленно набрал номер Генерала.

– Есть вопрос? – сказал Генерал.

– Есть! – заорал Легат в трубку. – Это что за хрень? Работа ваших мастеров? Вы его анкету читали?

– Не надо кричать, – сказал Генерал. – Слышимость – экстра-класс, а вы связки надрываете… Читал, конечно. И с вашей сравнивал. И сам дивился: столько совпадений в двух биографиях – факт маловероятный. Однако, дорогой Легат, обратите внимание, что эту анкету заполнял лично Гумбольдт – вы еще не раз увидите его почерк, – а дата на анкете… ну, посмотрите сами на последней страничке.

Легат посмотрел. Там внизу имела место довольно витиеватая, трудно подделываемая подпись и дата: 19.05.2007 года.

– Ну и что? – почему-то успокоившись, спросил он.

– А то, что именно в этот день Гумбольдт начал работать с Конторой.

– Ну и что? – тупо повторил Легат. – Три года назад, да? Сколько ему было лет?

– Пятьдесят четыре. Месяц с небольшим, как исполнилось…

– Как вы думаете, он уже был известным диггером?

– Насколько я знаю, да. И, пожалуй, давно. С середины девяностых. Наши предшественники легко нашли его и предложили сотрудничать.

– Завербовали?

– Никто его не вербовал. Ему предложили дело, которое по определению должно было его заинтересовать. Так и случилось. Отсюда – анкета. Это, уж извините, документ обязательный везде. Вы, полагаю, в своей Службе тоже ее заполняли.

– Так то в Службе…

– Анкеты, поверьте, практически одинаковые.

– Ну и что?

– А ничего. Читайте дальше. И поспокойнее, ладно? Я знаю, вы – человек эмоциональный, но нервы-то не казенные, верно?

– Секундочку! Он – диггер с середины девяностых. Значит, он мог найти ход в прошлое уже тогда.

– Но не нашел, – быстро ответил Генерал.

– Откуда вы знаете?

– От верблюда, – схамил Генерал. Или это была милая шутка? – Мы обнаружили ворота в 2005-м.

– А может, он до пятого туда-сюда шастал, а вы не знали, потому что он не счел нужным поделиться информацией?

Генерал отвечать не стал, хамски повесил трубку. Как будто не слышал вопроса…

Легат догадывался смутно, что его умыли, но как и в какой водичке – не доходило.

Опять взялся за анкету.

Юный Легат жил с отцом и мамой на теперешней магистрали летающих спецавто с синими «ведерками», на ежедневной трассе Верховного и Премьера, именуемой проспектом имени Светлейшего Князя или Одноглазого Фельдмаршала, которая в те годы была широкой, но маломашинной. Вожди Партии ездили на спецдачи по этому шоссе, но перекрывать на полчаса движение для их проезда в те суровые годы было не принято. Жил в большом доме, построенном в конце сороковых, в однокомнатной квартире, полученной отцом от редакции столичной газеты, в которой тот служил заведующим отделом культуры. Школа была прямо во дворе – пятьдесят максимум метров от подъезда до подъезда. К слову, уже в середине девяностых, уже неплохо прижившись в бизнесе, он вместе с семьей, состоящей из жены и сына, переехал из панельного дома в районе Северного Парка обратно на родной проспект. Машин уже было – с перебором, а проспект перекрывался милицией пятьдесят, а то и сто раз в день. А ближе к вечеру и вовсе стоял.

Гумбольдта из роддома увезли в самый Центр Столицы, где он начал существовать – в большой коммунальной квартире. Но через совсем малое время, через три годика всего, его отец тоже получил квартиру… Где, как вы думаете?.. Будете смеяться, но на том же Проспекте, где рос Легат, только в соседнем доме, где тоже была и есть по сей день школа, в которую Легат перешел после восьмого класса: его, Легата, дворовая превращалась в одиннадцатилетку, гумбольдтовская оставалась десятилеткой, а Легат не хотел бездарно терять год.