Тридевятые царства России - Анджей Иконников-Галицкий Страница 36

За Чемалом в одной из скал виднеются недавно пробитые дыры, а рядом – железобетонные конструкции. Здесь в 1980-х годах было начато строительство Катунской ГЭС. Под давлением общественности проект, грозящий гибелью бирюзовой Катуни, был остановлен. Но не отменён. Призрак техногенного уничтожения и сейчас нависает над долиной.

Асфальтовую трассу сменяет грейдерная дорога, чем дальше, тем более узкая, иногда так тесно прижимающаяся к отвесным скалам над обрывистым берегом, что становится страшновато.

Долина сужается. В сорока километрах выше Чемала Катунь пробивает узенький путь сквозь отроги Куминского хребта. В чёрно-красном каменном массиве – узкая и глубокая щель. Русло сжимается в десять раз. Тысячетонные воды гремят. Близ деревни Эдиган над прекрасной и страшной стремниной переброшен подвесной мост; едешь по нему, а он раскачивается. Невозможно не залюбоваться жутковатой, буйной гармонией воды и камня. Это – Тельдекпенские пороги, самое узкое место Катуни.

Справка. Тельдекпенские пороги – узкий и длинный коридор между чёрными скалами. Ширина – 20–40 м (выше и ниже порогов ширина русла Катуни достигает 400–500 м). Максимальная глубина – до 70 м. Высота скальных стен – около 10 м. Огромная масса воды создаёт сильные водовороты и очень быстрое течение. После дождей и таянья снегов преодоление порогов весьма опасно. Возможно, поэтому они пользуются большой популярностью у спортсменов-сплавщиков. Тельдекпенским порогам присвоена III категория сложности.

От Эдиганского моста грунтовка стелется, кружась, в направлении села Ороктой. Отсюда начинается подъём на перевал. Проехать здесь можно только на внедорожнике, да и то не всегда: после дождей грунт раскисает. Кругом тайга. Дорога петляет между прекрасными кедрами. Летом можно собирать молодые кедровые шишки: приятно грызть их мягкую смолистую сердцевину. Неподалёку от перевала попадаются каменные карьеры: здесь раньше добывали разноцветный мрамор. Ороктойским мрамором, кстати говоря, облицован подземный вестибюль станции метро «Таганская» в Москве.

Преодолеваем перевал. Он порос кедрачом. Меж стволами деревьев виднеются безлюдные, покрытые тёмной тайгой горы. За Ороктойским перевалом необозримо-обширный участок тайги обнесён оградой из длинных жердей. Это – маральник. Проехав несколько километров, на склоне горы видим крупную маралуху. При нашем приближении она скрывается в таёжной дебри.

Справка. Марал, или изюбрь, – подвид благородного оленя (некоторые зоологи выделяют маралов в отдельный вид). Один из самых крупных представителей копытных. Обитает в тайге на Алтае, на Тянь-Шане, в Саянах, в Забайкалье. Маралов разводят с целью получения молодых весенних рогов – пантов, из которых изготовляют ценное стимулирующее средство пантокрин.

Дорога спускается вниз. Тайга редеет, отступает. Впереди – широкая степная долина, по которой бежит серая асфальтовая полоса. Мы снова выезжаем на Чуйский тракт.

Вечность за той горой

Вдоль Чуйского тракта и по сторонам от него – великое множество археологических памятников древнекочевнических культур.

Почти на самой трассе возле посёлка Туэкта – поле гигантских курганов, раскопанных полвека назад археологической экспедицией под руководством академика С. И. Руденко. После раскопок они выглядят как фантастических размеров кротовины из камня. В западинах растут деревья и дикий крыжовник. Тут, на широких просторах, образованных рекой Урсулом, – мир совсем иной, чем возле Бийска или Горно-Алтайска. Сёла Шиба, Ело, Каракол, Боочи, преимущественно алтайские по населению, окружены высокотравными степями, где пасутся неисчислимые стада коров, отары овец, табуны прекрасных лошадей. Повсеместно – курганные поля. Духи курганов имеют власть над душами современных жителей этих мест.

Когда мы рассматривали и фотографировали огромные курганы раннескифского времени у деревни Шиба, к нам подошла девушка-алтайка по имени Сынару (что значит «чистая душа»), поинтересовалась, что это мы тут делаем, а в заключение беседы сказала нежно, но твёрдо, с характерным акцентом сибирских инородцев:

– Вы только камни отсюда с собой не берите! – И добавила: – Алтай ведь – святая земля. Тут центр мира. И как вы не боитесь на курганах работать? Страшно! Духи рассердятся!

Как Катунь, сливаясь с Чуей, образует мощный и бурный поток, прорывающий насквозь горные породы, так и Горный Алтай с древних времён был тем местом, где ручейки повседневности сливались, рождая грандиозные потоки исторических событий.

Тому были три причины.

Первая: узловое положение на стыке водных и горных коммуникаций, соединяющих Средний Восток с Сибирью, бессточную область Центральной Азии с просторами Великой Евразийской степи.

Вторая: плодородие и влажность речных долин, где обилие трав даёт летом и зимой пищу табунам лошадей и отарам овец.

Третья: наличие удобных для разработки месторождений металлов, прежде всего меди и олова.

К середине I тысячелетия до н. э. на Алтае, в Саянах и в прилегающих районах Казахстана, Монголии и Джунгарии сложился единый в своей основе горно-степной скотоводческий мир. Его своеобразная и высокоразвитая культура близко родственна культуре причерноморских скифов. С лёгкой руки Геродота этот исчезнувший мир стали называть скифским. Скифы, саки, массагеты, савроматы, загадочные юечжи, а в более поздние времена сарматы, хунны, тюрки распространили традиции кочевой культуры от Китая до Балкан.

Памятники скифо-сакской эпохи – курганные могильники – во множестве разбросаны по долинам и плоскогорьям Саяно-Алтая.

Может, здесь и была родина скифов?

За посёлком Онгудай – подъём из долины Урсула на перевал Чике-Таман. Серпантин, изобилующий крутыми поворотами, вьётся по боку горы. С перевала открывается опьяняющий вид на огромную долину, на уходящие вдаль горные хребты. Спустившись с высоты, тракт снова после долгой разлуки встречается с Катунью.

Горы обрываются в бездну, Катунь гремит внизу по скальному ложу; дорога вьётся узенькой лентой между отвесными кручами; по горам дремучая тайга взбирается… Речка Яломан, горная, холодная, чистая, сбегает откуда-то с заповедных высей к помутневшей от дождей Катуни…

За Яломаном дорога ещё красивее и страшнее. Сверху и снизу отвесные скалы. Меняются цвета: до Яломана – всё зелёное, от него – золотисто-бурое. В тех местах, где горы отходят в стороны, давая место террасам, попадаются скифские курганы.

(Кстати о скифах. В деревне Иня нам долго объясняли всем миром, где купить картошку. «У тёти Вали, в беленьком домике возле больницы, вон там, сворачивать за синим крыльцом, у Скифа». Действительно у «Скифа»: так магазин называется; правда, закрыт.)

И вот подъехали к тому месту, где фотомодельно-красивая Катунь сливается с провинциалкой Чуей. Над их слиянием – высокий скалистый мыс. Огромные пространства видны отсюда, огромен масштаб всего – гор, неба, воды, скал. Прямо напротив нас, на том берегу, по низу гигантской пятисотметровой горы вьётся узенькая ленточка – дорога. Вниз от неё обрыв метров сорок, над ней – отвес метров четыреста. Вверх по Катуни пошла, туда, где возвышается над всем Алтаем белая пирамида Белухи.