Халтурщики - Том Рэкман Страница 37

— Буду иметь в виду.

— Итак, — продолжает Снайдер, — давно ты тут?

— Пару недель. Зейна, женщина, которая училась в том же колледже, что и я, работает тут журналистом в информационном агентстве. Я нашел ее в списке студентов. Она сдала мне эту квартиру ненадолго.

— Интернет есть?

— Да, а что?

— Надо кое-что посмотреть, — и он садится за ноутбук Уинстона. Читая, он постоянно восклицает: — «Невероятно!» или «Ни фига себе!».

— Вы ко мне надолго?

— Я тебе тут что, мешаю, или в чем дело? — отвечает Снайдер, резко поворачиваясь.

— Просто мне, наверное, через некоторое время потребуется интернет.

— Хорошо, — и Снайдер снова поворачивается к экрану.

Уже вечер, а он все еще сидит за компьютером, время от времени вставая, чтобы съесть что-нибудь из припасов Уинстона, а также выкладывает на пол свои вещи. Вокруг него на ковре появляются различные предметы: расческа, нейлоновая сумка, спортивные носки, дезодорант. Вещи образуют круг с постепенно растущим радиусом. Бабуин метит территорию.

— Простите, — наконец говорит Уинстон, — но мне пора. Мне придется попросить вас выйти из сети.

— Что за спешка, чувак?

— Мне надо поесть.

— Я тут уже закончил. Секунду. Давай вместе сходим в «Паприку». Я ее обожаю. — Проходит полчаса. — Все, я готов. Абсолютно готов. — Проходит еще полчаса.

— Приходите туда, когда закончите, — говорит Уинстон, сжимая и разжимая кулаки.

— Брателло, расслабься!

В одиннадцать вечера Снайдер встает из-за компьютера. И они наконец идут на улицу.

— А где мой ключ?

— В смысле?

— Если ты все еще будешь в ресторане, когда я вернусь, я не смогу войти, — объясняет Снайдер. — А у тебя все мои вещи.

— А вы не идете ужинать?

— А ты что, думал, я пойду? О боже! Надеюсь, ты не меня ждал. Нет. Это же просто смешно. Но я точно вернусь раньше тебя. Ключи? — И он выхватывает их из руки Уинстона. — Супер, чувак, ты просто супер. — Он пускается бегом по улице, машет, чтобы поймать такси.

— Постойте, — кричит Уинстон, — подождите!

— Чувак, — орет Снайдер, — я минут на десять. Ты еще заказать не успеешь, а я уже тут. — Он запрыгивает в такси и скрывается из виду.

К этому времени все рестораны в районе уже закрыты. Есть «Мезон Тома», круглосуточный гастроном, но там идет ремонт. Остается единственный обшарпанный магазинчик. Там Уинстон покупает чипсы, шоколадку, банку «Мекка-Колы» и съедает все это у своего дома, поглядывая на часы, совершенно удрученный тем, что судьба свела его с Ричем Снайдером.

В три часа утра Снайдер неторопливо подходит к дому.

— О боже, ты почему на улице?

— Ключи же у вас, — отвечает Уинстон.

— А твои где?

— У вас.

— Да, по-дурацки вышло. — Снайдер открывает дверь. — На кровать лягу я, у меня спина болит. — И плюхается на матрас по диагонали. — Ты же без проблем и на кресле поспишь, да?

— Сомневаюсь.

Но Снайдер уже храпит. Уинстон с огромным удовольствием вышвырнул бы его. Но ему крайне необходимо руководство человека, разбирающегося в журналистике. Он с неприязнью рассматривает Снайдера, развалившегося на его кровати. Наверное, так и должен себя вести настоящий репортер. Уинстон устраивается в кресле.

В девять его расталкивает Снайдер.

— Что у нас на завтрак, дружище? — Он открывает холодильник. — Кто-то должен сходить в магазин. Чувак, у нас минут тридцать.

— До чего?

— Пойдем на улицу. Я понимаю, звучит глупо, но такова наша работа.

— Простите, я вас не понимаю.

— Переводить, я разрешу тебе попереводить для меня. Я же тебе говорил, я отказываюсь говорить на чужих языках, чтобы не утратить объективность.

— Но мне над своими статьями работать надо.

— Типа?

— Я подумывал написать об американской мирной инициативе — я слышал, что Аббас и Ольмерт собираются проводить регулярные встречи.

Снайдер улыбается.

— Не пиши о дипломатии. Пиши о простых людях. Пестрое полотно человеческого опыта — вот откуда я черпаю информацию.

— Это шутка?

— В каком смысле?

— Или, может, об Иране и ядерном оружии.

— Писать о Тегеране из Каира? Ох. Слушай, чувак, расскажу тебе кое-что. Когда я писал репортажи из Боснии, я прочухал, что в Сребренице творится какая-то херня. Не сказав никому ни слова, я прыгнул в свою «ладу» и поехал. По пути я наткнулся на одну активисточку. И она такая: «Ты куда, Снайдер?», а я, типа: «Поразвлечься».

— Не понимаю.

— Если бы я ей хоть слово сказал, Сребреницу наводнили бы активисты, репортеры и прочий сброд. И что было бы? А так я приехал на эту бойню на день раньше всех. С того самого дня за мной стали бегать «Нью-Йорк таймс», хотели взять меня корреспондентом. А потом какой-то редактор, большая шишка, говорит, что я не вписался бы в их атмосферу. А я такой: «Да я бы все равно к вам не пошел».

— Наверное, это было нелегко.

— То, что я упустил работу в «Таймс»?

— Делать репортаж с такой бойни.

— А, это-то да.

— Но, — неуверенно говорит Уинстон, — насколько я припоминаю, про Сребреницу первым написал кто-то другой.

Снайдер открывает и закрывает телефон, чтобы убедиться, что никому не звонит.

— Я не любитель поливать людей грязью. Но, entre nous, этот чувак не имеет никакого представления об этике, гнида вероломная. Ну да ладно, жизнь продолжается. Мой девиз: «покончим с ненавистью».

Уинстон не совсем понимает, какое это все имеет отношение к Ирану с его ядерным оружием, но ему кажется разумным сменить тему.

— Но все же, — говорит он, — мне надо написать статью. Я хотел бы, чтобы мою кандидатуру рассмотрели.

— Рассмотрели? Да ты получишь работу. Я всецело в тебя верю.

— Спасибо. Но я еще ничего не написал, хотя я тут уже две недели.

— Расслабься. Получай удовольствие от процесса. Послушай, я сделаю тебя своим соавтором. Точно говорю. Какое мне дело, чьим еще именем подпишут статью? Я их сколько уже напечатал? Тысяч десять? — Снайдер смотрит на Уинстона, ожидая увидеть на его лице священный трепет. — Давай, станешь моим соавтором.

— Статья будет подписана вашим именем и моим?

— Если тебе это поможет, брателло!

Уинстон поспешно принимает душ, надевает костюм с галстуком. Снайдер уже у двери, в псевдовоенном прикиде, под мышкой у него ноутбук.