Круг замкнулся - Джонатан Коу Страница 37

— Сложный вопрос, — глухо ответил он. — Мне нужно время, чтобы подумать.

— Ты меня слышал, Пол? Она тебя любит. Сделай что-нибудь. Разрули ситуацию. Из разговора с ней я вынес, что жизнь у нее была довольно дерьмовая. Она надеется, что с тобой она совершит прорыв — прорыв к чему-то лучшему. Не становись для нее еще одним горестным разочарованием.

Пол встал. Его внезапно одолел приступ клаустрофобии.

— О'кей. Я тебя понял. Что-нибудь предприму. — Он потянулся к пальто. — А сейчас давай уйдем отсюда. Мне нужно на свежий воздух.

— Даю тебе две недели. А затем обращаюсь в газеты.

Склонив голову набок, Пол взвесил свои возможности.

— Это по-честному, — заключил он и направился к лестнице.

Вместе они дошли до Стрэнда. Дуг терялся в догадках: о чем Пол сейчас думает? Его поставили перед выбором, грозившим повлиять на всю его дальнейшую жизнь, а значит, либо он погружен в тягостные размышления, либо не осознал до конца, чем чревато его положение. Или на том месте, где должно быть сердце, у него эмоциональный вакуум. Как можно быть таким бесчувственным?

Пока они сидели в баре «У Гордона», демонстрация рассеялась. Все проходы к Трафальгарской площади заблокировала полиция, отрезав пути к отступлению нескольким тысячам протестующих, скопившимся вокруг памятника Нельсону. Другие протестующие, сбившись в шайки, бегали по улицам, размахивая резиновыми дубинками и задирая любого, кто попадался им на пути. Мелкие стычки и потасовки вспыхивали по всему городу. Защитники окружающей среды подверглись крикливым нападкам своих более воинственных товарищей. «Идите, сажайте свои долбаные овощи, козлы зеленые, и посмотрим, что из этого вырастет», — донеслось до Дуга.

— В какой стране мы живем? — удрученно пробормотал Пол, когда они остановились в нише, у запертых дверей магазина, наблюдая из этого относительно безопасного укрытия за уличными волнениями. — Кто эти люди? Чего они хотят?

— Возможно, они сами не знают. Ты ведь не знаешь. И никто не знает, если уж на то пошло.

— «Гардиан» предложил мне написать двенадцать тысяч слов для пятничного номера. На любую тему. Я напишу об этом. О позорище, которое они устроили. Такая заметка не может не понравиться, как считаешь?

— Кому? Твоим избирателям? Им-то какое дело? Они обитают за сто миль отсюда.

— Нет, я имел в виду Тони.

Дуг повернулся к нему и с раздражением произнес:

— Пол, если я тебя снял с крючка, это не значит, что моему примеру последуют остальные. Предупреждаю еще раз: история о тебе и Мальвине появится в печати недели через две, самое большее. Без особых подробностей — так, анонимное упоминание между прочим в колонке для сплетен, — но стоит этой истории увидеть свет, как она начнет разрастаться будто снежный ком, и тебе придется с этим что-то делать. И как бы часто ты ни отсасывал у Тони, тебе это не поможет. Я уже говорил, в таких случаях выживают только незаменимые.

— Хватит твердить одно и то же, — разозлился Пол. — Вряд ли я смогу стать незаменимым за две недели.

— Нет, не сможешь, — согласился Дуг, решив более не касаться этого пункта. — А в «Гардиан» напиши лучше о Лонгбридже. Твое молчание по этому поводу прозвучало оглушительно. И это ведь не просто местные разборки. На кону пятьдесят тысяч человеческих жизней.

Пол кивнул.

— Возможно, я так и сделаю, — ответил он без особой уверенности.

И тут над их головами разбилась винная бутылка, летевшая со скоростью снаряда. Они бросились бежать.

* * *

Дома, в кеннингтонской квартире, Пол опустился в кресло и просидел не шевелясь несколько часов.

Когда наступили сумерки, он не встал и не включил свет. Так и сидел в темноте, думая о Сьюзан и как она отреагирует, когда пойдут разговоры о нем и его медийном консультанте.

О Мальвине он тоже думал — как она стала ему необходима. Как он привязался к ней за последнее время. Более чем привязался, на самом деле. Много более.

Эти размышления прерывали лишь телефонные звонки; звонили все те же люди — министр, на которого Пол работал, журналисты, лоббисты, погонялы, [10]Сьюзан, закадычный приятель Рональд Калпеппер. Где-то в промежутке позвонил Бенжамен, что было довольно необычно. Но Пол и тогда не снял трубку.

В десять часов он наконец поднялся и заказал пиццу. Съел половину, остальное выбросил, запил пиццу шабли, выдув почти всю бутылку. Внезапно Пол ощутил страшную усталость. Стянул с себя брюки, сел на кровати и провел пятерней по волосам.

Вытянувшись на постели и уже собираясь погасить ночник, Пол вдруг задался вопросом: а зачем звонил его брат?

Он подошел к автоответчику, промотал, не испытывая ни малейшего любопытства, первые девять сообщений, после чего услыхал голос Бенжамена:

— Привет, Пол, это твой большой брат. Просто звоню узнать… как ты, а заодно спросить, видел ли ты сегодняшний «Телеграф». Обрати внимание на снимок на седьмой странице. Если не узнаешь человека, который на нем изображен, прочти подпись внизу. Может, что-то и всплывет в памяти, как знать. Тесен мир, верно? Будь здоров и передай… передай от меня привет Мальвине.

Тащиться на кухню, чтобы заглянуть в нечитаную газету, — только этого не хватало. С чего так возбудился его подверженный ностальгии брат, из-за какого темного эпизода в их общем прошлом? Наверное, на снимке в газете красуется давно позабытый школьный приятель. Или родственник, которого они видели в последний раз на унылом праздновании Рождества в кругу семьи…

Против воли, ругая себя за то, что идет на поводу у Бенжамена, Пол открыл «Телеграф» на странице семь, глянул на снимок и впрямь — как и предсказывал брат — никого не узнал. Сперва он даже не понял, кого он должен был узнать. На фотографии четверо мужчин в деловых костюмах стояли перед главным зданием «БМВ» в Мюнхене. Никто из них не выглядел хотя бы отдаленно знакомым.

Тогда Пол прочел подпись, и одно из имен заставило его вновь уставиться на фотографию, теперь уже с изумлением. Неужто это он? Этот лысеющий мужик лет сорока, с курительной трубкой в руке, с густой ухоженной бородой и весьма заметным животиком?

Под снимком значилось не только его имя, Рольф Бауман, но и должность — директор отдела корпоративной стратегии «БМВ».

Прихватив газету, Пол поплелся в гостиную, рухнул в кресло, в котором накануне провел так много времени, и позволил воспоминаниям нахлынуть приливной волной. Отпуск в Дании — единственный раз, когда родители свозили их на каникулы за границу… Пляжный домик в Гаммель-Скаген… Два свирепых датских мальчика, Йорген и Стефан… Две невзрачные сестры, Ульрика и Урсула, и неуклюжий, барахтающийся в воде Рольф, который едва не утонул, когда попытался доплыть до того места, где сшибаются волны двух морей…