Сорняк - Джузеппе Грассонелли Страница 37

Бальбо не заставил меня повторять просьбу дважды, хотя и был зол на Лидию из-за ссоры с его женой. Он быстро пристроил ее на ипподром. Судьба распорядилась, чтобы Лидия продолжала работать в мире азарта, пусть даже на ипподроме все происходило в рамках закона.

Она была счастлива, получив наконец хорошо оплачиваемую и честную работу. Она обрела уверенность в завтрашнем дне, которую так долго искала. Отныне она жила без меня, но не забывая меня.

Несколько месяцев спустя меня арестовали за ограбление, которого я не совершал. Я был невиновен, но полиция, возможно, введенная в заблуждение тем образом жизни, какой я вел, сочла меня одним из организаторов хищения ценностей.

Меня защищала женщина-адвокат, которую, по ее собственным словам, послала одна моя подруга. Позднее я узнал, что этой подругой была Лидия. Адвокат рассказала мне, что Лидия вошла в ее кабинет, сняла с запястья часы “Картье”, мой подарок, и, протянув их ей, попросила: “Защищайте моего брата, потом я отдам остаток”.

Я был тронут. Я попросил адвоката вернуть Лидии часы: вознаграждение за работу я готов был взять на себя. Но женщина улыбнулась и покачала головой:

– А я и не брала часов, и никогда бы не взяла.

Честный адвокат в честной стране, где процветает правосудие, подумал я. Очень скоро суд оправдал меня, хотя полиция продолжала подозревать, что я замешан в том ограблении. Но в тот раз я был на самом деле невиновен.

Я вышел на свободу и мог дышать полной грудью.

Когда выходишь из тюрьмы, действительно, легче дышится. Это не фигура речи. Дышится легче, как после приступа панического страха. Многие заключенные страдают такими приступами.

Как-то раз это случилось с заключенным из камеры напротив. Мы разговаривали, разделенные узким, в пару метров, коридором. Решетчатые оконца на двери были открыты, поскольку близился час обеда. Тот заключенный жаловался, что в камере ему не хватает воздуха. Внезапно он побледнел. Он прижимал руку к груди, хватал ртом воздух и словно желал сказать что-то, но не мог произнести ни слова. Он отшатнулся, схватился руками за голову, выпучил глаза и испустил ужасный крик: “На помощь! На помощь! Умираю!”

Прибежали охранники. Он метался, как безумный, по камере, издавал бессмысленные выкрики. Его потащили в тюремную больницу. Спустя полчаса он вернулся жив и здоров.

На другой день он рассказал мне, что и вправду задыхался – словно какой-то демон завладел его душой и телом и мешал дышать. Стоило лишь отпереть камеру и отвести его в больницу, чтобы он вновь пришел в себя.

Чтобы он вновь смог дышать, в буквальном смысле слова.

Немецкий эталон красоты – круглолицая блондинка с короткой стрижкой, светлой кожей, огромными голубыми глазами и пухлыми губами, приоткрывающими ряд безупречно ровных зубов. Немецкий эталон красоты – это Ирина. Если бы я пожелал найти в ней недостаток, то, пожалуй, указал бы на слегка пронзительный голос. Но в остальном она была само совершенство.

Ирина работала в турагентстве, в которое я обращался ради возможности ездить между Италией и Германией.

Наши взгляды часто встречались, и в них читались затаенные желания. К сожалению, наш распорядок жизни не совпадал, и мне всегда приходилось душить соблазн пригласить ее куда-нибудь вечером.

После последнего ужина с Лидией я долго чувствовал себя опустошенным. Я почти заболел. Я вел бессмысленную жизнь, сам не понимая, что делаю. Я выполнял обязанности, от которых не мог отказаться, но без всякого интереса.

Однажды утром я бесцельно бродил по городу, стараясь хоть чем-то занять себя. Я не мог взять в толк, что мне нужно, и тут на глаза попался рекламный плакат с красивой девушкой в купальнике – она лежала под пальмой на каком-то карибском пляже. Мне сразу пришла на ум идея: а съезжу-ка я отдохнуть на море.

Я отправился в агентство, где работала Ирина. Я припарковал машину, вышел на тротуар и с удовольствием вдохнул городской воздух, смакуя даже выхлопные газы, которыми он был пропитан.

Ирина сидела за своим компьютером и выглядела очень занятой. Сначала она даже не заметила меня. И, не отрывая глаз от экрана, поздоровалась с профессиональной вежливостью. На ней была желтая полупрозрачная блузка, под которой обрисовывалась ее совершенная грудь – не слишком большая и не слишком маленькая. Соски так выделялись, что, казалось, вот-вот проткнут тонкую ткань. Я возбудился. Когда Ирина наконец отвела глаза от монитора и узнала меня, выражение ее лица изменилось. Она покраснела и стала сбивчиво извиняться, что сразу меня не узнала.

Я оперся локтями о стойку и скрестил пальцы рук.

– Я хотел бы провести несколько дней в каком-нибудь теплом местечке в Европе, где не очень многолюдно. Вы могли бы посоветовать что-нибудь?

Ирина углубилась в поиск на компьютере, а потом воскликнула:

– Эйвисса!

– Эй… что?

Она засмеялась:

– Ибица, в Испании.

Эйвисса – так произносилось название “Ибица” на каталонском наречии, как я потом узнал.

– Сейчас, весной, это идеальное место. Вам повезло с работой, раз она позволяет много путешествовать.

Я сказал служащим турагентства, что занимаюсь продажей тосканских вин, хотя впоследствии выяснил, что они не очень-то мне и поверили. Очевидно, мои актерские способности оставляли желать лучшего.

– Два билета первым классом туда и обратно, – заказал я.

– Хорошо, синьор Антонио, назовите мне имена пассажиров, пожалуйста.

Я назвал свое имя и добавил:

– А также Ирина… не помню вашей фамилии…

Ее руки застыли над клавиатурой компьютера, а рот приоткрылся от изумления. Потом Ирина жалобно прошептала, боясь, что ее услышит коллега:

– Я не могу, у меня работа…

Я оплатил оба билета, но взял только свой.

– Увидимся в понедельник в восемь в аэропорту, – сказал я твердо. На прощание я одарил Ирину своей самой очаровательной улыбкой и направился к выходу, оставив ее в растерянности и смятении.

– Но ты… с ума сошел! – услышал я вслед, пока открывал дверь, но даже не обернулся.

В понедельник я сидел в кафе перед стойкой регистрации и ждал, когда пригласят пассажиров моего рейса. Я ждал уже полчаса и начал сомневаться, что Ирина придет.

“Впрочем, – размышлял я, – какое у меня право вмешиваться в чужую личную жизнь? У каждого свои обязанности, работа, семья, да все что угодно, а тут я…”

Внезапно открылась стеклянная раздвижная дверь, и передо мной возникла великолепная женщина с фигурой модели: Ирина?!

“Черт! Вот это женщина!” – воскликнул я про себя с сицилийской горячностью.

Прежде я всегда видел Ирину сидящей за компьютером. Сейчас, разглядев ее с другого ракурса, я был поражен. Хотя и не слишком высокого роста, она была прекрасно сложена, двигалась уверенно и плавно. На ней был белый костюм – брюки и жакет, и лимонного цвета туфли на высоком каблуке. Ирина обмотала шею легким шарфом в тон ее волосам и надела большие солнечные очки. Она тащила за собой огромный чемодан.