Дефолт совести - Александр Смоленский Страница 38

Блейк осёкся, поняв, что сболтнул лишнее.

Неизвестно, чем бы закончилась так внезапно вспыхнувшая баталия между врачом и пациентом, если бы Корсар вдруг не почувствовал в левой части затылка острую боль словно ему пронзили череп раскалённым шомполом. Старик обеими руками стиснул виски и в стенаниях стал раскачиваться в кресле.

Схватив со столика шприц-ампулу с обезболивающим лекарством, Гордон ввела его в вену, а затем принялась делать пасы над седой, но все ещё впечатляющей шевелюрой Корсара, стараясь поймать глазами пока затуманенный взор больного. Но уже через несколько минут боль пошла на убыль, а через полчаса Блейк окончательно пришёл в себя и уставился на выглядывающую в вырезе халата полуобнажённую грудь своей спасительницы.

Перехватив этот нескромный взгляд, Лилия пристально посмотрела ему в глаза. Блейк покраснел.

– А вы, оказывается, хулиган, Дэйв! Ваши мысли далеки от целомудрия, – кокетливо вымолвила Лилия. – Вы что, вправду хотели бы, чтобы я разделась перед вами?

– Так вы можете не только снимать боль, но и читать мысли?! – обескураженно пробормотал пристыжённый магнат.

– Конечно, могу. Я же владею гипнозом, и читать чужие мысли для меня не составляет труда, тем более когда смотрю собеседнику в глаза. Так раздеться?

Корсар тихо охнул.

Не дожидаясь его ответа, она решительно скинула халат, обнажив великолепные груди с торчащими сосками шоколадного цвета. Затем без всякого стеснения, внимательно наблюдая за реакцией старика, стала медленно стягивать с себя маленькие белоснежные трусики.

– Лилия, ангел мой, что вы делаете? Зачем? Ради меня?! Из жалости ко мне? Я...я... Мне просто вдруг захотелось увидеть вас во всей первозданной красе. Запомнить вас... ваш... – бормотал себе под нос Блейк, но при этом не забывал неотрывно, с жадностью следить за каждым движением обнажённой красавицы.

– Желание больного для меня закон! Так что не смущайся, Дэйв, наслаждайся! Думаю, после такого стриптиза я теперь уж точно буду называть тебя просто по имени. Не на людях конечно же.

С обольстительной улыбкой Лилия прошлась по комнате с легкостью и пластичностью профессиональной танцовщицы.

– Девочка моя, отныне ты имеешь право на всё! За эти минуты неземного наслаждения ты вправе просить у меня всё, что пожелаешь! Хочешь собственную клинику? Хочешь виллу в Швейцарии? Хочешь иметь счёт в банке со многими-многими циферками? Скажи, чего хочешь? – задыхаясь от переполнявших эмоций, вопрошал Корсар.

Его мысли при этом были не столь восторженны. Неужели это известный врач? Неужели это ученица Бехтеревой? Может, это всего лишь некое парапсихологическое воздействие на его персону? Хорошо же там, в России, их учат. Весь вопрос, где «там»? В КГБ? Но он тут же прогнал дикую мысль.

Лилия подошла к Дэйву вплотную и, прижавшись грудями к его лицу, стала нежно поглаживать пальцами за правым ухом старика. Затем она решительно сползла на пол и скинула плед с колен.

– О! – только успел вымолвить Блейк, почувствовав, как его мужское достоинство совершенно неожиданно созревает в руках Лилии.

Он давно слышал, что некоторые люди его возраста ещё способны на секс. Но никогда не примерял эту сказку на себя.

– У меня единственная просьба к тебе, Дэйв, полюби, пожалуйста, Россию!

Именно в этот момент двери в спальню Блейка распахнулись, и в комнату с красной папкой в руках ворвался непривычно возбуждённый Пит Гудвин. Он прямо с порога хотел что-то крикнуть, но, застав более чем странную мизансцену с участием обнажённой Лилии и больного старика, потерял дар речи и как вкопанный застыл на месте.

– Сколько раз тебе повторять, Пит, нужно стучаться, прежде чем входить к тяжелобольному! – накинулся Блейк на начальника своей службы безопасности, сделав при этом странный акцент на слове «тяжелобольной». На самом деле Корсара переполняла гордость за то, что он сейчас занимается сексом с такой красавицей.

Лилия же, напротив, нисколько не смутившись внезапным вторжением шефа безопасности, не спеша завершила свое дело, затем подошла к стулу, на котором оставила белый халат, и столь же неторопливо натянула робу врача на обнажённое тело. Трусики она предпочла не надевать и просто сунула в карман халата.

– Полагаю, доктор Гордон, что только что я стал свидетелем своеобразной формы психотерапии. Не так ли? – выйдя из оцепенения и откашлявшись в кулак, иронично спросил Гудвин. А сам тем временем подумал: «Хороша чертовка! Сногсшибательно хороша!»

– Ошибаетесь, мистер Гудвин, неужели вы могли предположить подобное? По-моему, это просто секс, – невозмутимо отреагировала Лилия. – Вы же столь циничны, что даже не сочли нужным извиниться.

Блейк, вставая с кресла, сиял от счастья.

Докторша одарила его нежным, подбадривающим взглядом, не забыв при этом напомнить, что больному не мешало бы запахнуть свой халат.

– Всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействует с нею в сердце своём. Так, кажется, записано в Евангелии от Матфея, – с ухмылкой произнёс Гудвин.

– Прикуси свой змеиный язык, проповедник! – вспыхнул Корсар и тут же предпочёл сменить тему: – Ну что у тебя там такое срочное, что ты влетел как бешеный?

– Хорошие новости из России, Дэйв! У нас, кажется, появился шанс!.. – Пит был в каком-то приподнято-возбуждённом состоянии, что случалось с ним крайне редко.

Услышав упоминание о России, Лилия прислушалась, что не ускользнуло от внимания Гудвина. Поэтому он сделал паузу, ожидая, пока она покинет спальню.

– Ты о чём, Пит? – спросил Дэйв, тоже дождавшись, когда женщина уйдет.

– Да я о том парне... учёном из Новосибирска. Ну, который подал иск в Страсбургский суд.

– Не надо столько напоминаний, мой друг, я всё отлично помню.

– И отлично. Мои люди кое-что выяснили. Представляете... – Достав из красной папки две распечатки с текстом, Пит протянул их шефу.

Довольно быстро прочитав докладную записку, Блейк с недоверием посмотрел на шефа безопасности.

– И ты думаешь, Пит, что это правда? Такого просто не может быть, чтоб какой-то учёный мальчишка...

– Дэйв, это чистейшая правда. Поверьте мне! – твёрдо сказал Гудвин. – Информация трижды перепроверена по различным каналам. Более того, выяснилось, что этот Павел Фролов до сих пор фанатично носится с идеей смонтировать свою гипертермическую установку. Наши люди в Страсбурге видели даже чертежи в квартире, которую он там снимал.

– Вот, значит, в чём дело! Вот почему Фролов так упёрся со своим иском! – размышляя вслух, произнёс Корсар. – Парень изобрёл и спроектировал уникальную, так ему, во всяком случае, кажется, установку, чтобы спасти больную раком мать... Теперь мне понятно, почему он так непримиримо обижен. Я бы тоже обиделся, окажись на его месте. Отвернись, я буду одеваться, – без всякого перехода попросил он Гудвина. – Мое тело не столь соблазнительно, как у моей докторши. Кстати, я вспомнил классный анекдот на эту тему. Надо же, что-то меня во второй раз за утро потянуло на анекдоты. Может, дело пошло на поправку?