Девушка под сенью оливы - Лия Флеминг Страница 38

Тех, кто уцелел после этого страшного взрыва, вытаскивали из воды и укладывали прямо на землю. Детей повели в глубь острова, некоторые женщины метались по берегу в поисках близких. Трудно было понять, кто уцелел и выжил в этом кромешном аду.

Пенни мгновенно вспомнила о своих прямых обязанностях. Так, джин уже больше не джин, а дезинфицирующий раствор. Что еще ей может понадобиться для развертывания станции скорой помощи прямо здесь, на месте? Спиртное для очистки ран, соленая вода, перевязочные материалы, рейки, палки для шин, дрова для разведения огня.

– Срочно все чистое мне! – скомандовала она охрипшим от напряжения голосом. – Рубашки, комбинации, нижние юбки, все тряпки, шелковые, льняные, хлопчатобумажные! Главное – чтобы чистые! Женщины! Начинайте сразу же рвать белье на бинты.

Вот займутся работой, и у них быстрее пройдет шок, прикинула Пенни, направляясь к раненым. Увы, некоторым из них ее помощь уже была не нужна. Девять трупов, среди них члены команды, дипломаты, двое солдат. Другие… Когда-то она прочитала в одной книжке, что соленая морская вода подсушивает раны и заживляет их лучше всяких прижиганий и примочек. Дай бог, чтобы это было так, мелькнуло у нее в голове, когда она склонилась над первым из раненых. У шестерых были ожоги третьей степени. Двое находились в шоковом состоянии. Если своевременно не вывести больных из этого состояния, они наверняка погибнут. Дав соответствующие распоряжения своим добровольным помощницам, она оставила несчастных на попечение двух греческих служанок с «Иоланты», а сама продолжила осмотр раненых.

У Брюса были обожжены руки, но никаких других серьезных повреждений. Он уже готов был броситься вплавь к их полуразрушенному кайку, чтобы заняться его восстановлением. Медлить нельзя! Людей надо срочно эвакуировать с этого совсем не райского островка. Кто знает, что у немцев на уме? Бомбардировщики вполне могут вернуться снова, чтобы довершить начатое. К счастью, капитан-пират уже окончательно протрезвел после произошедшей трагедии и непрерывно гундосил, что знает поблизости один островок, где все будут в полной безопасности. И раненым там окажут надлежащую помощь.

С наступлением ночи все собрались вместе, чтобы похоронить погибших, а потом снова двинулись в путь, взяв курс на остров Кимолос. Брюс стоял на палубе и задумчиво смотрел вдаль. Обе руки его были перевязаны бинтами, сделанными из рубашки Пенни.

– Прости меня, Пенни, – задумчиво обронил он, неожиданно переходя на «ты». – Не собирался втягивать тебя в такую заварушку. Но хорошо, когда в команде есть человек, который точно знает, что надо делать. Ты молодец! – Он посмотрел на нее с нескрываемым восхищением, и неожиданно для себя Пенни вспыхнула от смущения. Как все запутано в этой жизни! Их первая встреча на роскошном балу в Шотландии – и вот они стоят на палубе утлого суденышка, с израненными руками, оборванные, голодные, уставшие, а вокруг бушует война.

– Наверное, так было надо. Значит, пока мое место здесь. А что с нами будет? – почти с детским любопытством спросила она.

– Конечно, нас подберут. Вопрос только когда. Впрочем, на борту слишком много важных шишек. До нас очередь может и не дойти.

– А куда мы направлялись изначально?

– На родину Зевса. Туда, где мужественный Тесей победил Минотавра.

Усталость была такой сильной, что Пенни не сразу поняла замысловатые аллюзии Брюса и растерянно уставилась на него.

– На Крит! Там теперь последний форпост греческого короля. Готовятся к новому наступлению, не иначе. Надеюсь, тебя отправят на родину в числе первых, вместе с женами дипломатов и их детьми.

Надейся, надейся, мелькнуло у Пенни, бездумно вперившей взгляд в морскую даль. Сегодня она оказалась на своем месте, это правда. Она помогла людям, спасла несколько жизней, а все потому, что знала, что делать, и умела это делать. Сама судьба своим перстом указывает ей дорогу в будущее. Кто знает, быть может, именно на этом острове ее ждет главное дело всей жизни. В любом случае одно она знала совершенно точно и чувствовала это буквально каждой клеточкой своего тела: она не скоро увидит Англию. Очень не скоро!

Итак, вот куда тебя занесло, старушка! И вокруг только незнакомые лица. Надолго ли? Я улыбнулась своим воспоминаниям и осушила виски до дна. Занимался рассвет. Я глянулась в зеркало. А что? Виски, как и вино, отличное утешение для тех, кто одинок.

Первые солнечные лучи скользнули по стенам комнаты, и почти одновременно зазвенел будильник. Пора! Пора брать себя в руки и выходить из ступора, в котором я пребываю последние дни. Все воспоминания надо отложить на потом. Но вместо того чтобы начать собираться, я снова плюхнулась в кресло. Так не хочется выныривать из прошлого, из тех дней, когда ты был молод, полон надежд и планов, и это вопреки тому, что на твою голову сыпались бомбы. Как объяснить нынешним молодым, что тогда даже осознание того, что ты все еще жив, уже воспринималось как самое большое счастье?

Всё, старушка, кончай грезить наяву! Подъем! Встали, начистили перышки, и в путь! А ведь есть еще и пара неотложных дел, которые нужно обязательно доделать до отъезда. Да и Лоис не любит ждать…

Займется алая заря,

Уйдет на Запад мрак ночной.

Вперед, друзья! Вперед, друзья!

Победа нас ведет на бой.

«Rot schient die Sonne» Полковой гимн немецких десантников, 1941 год

Старик стоял на верхней палубе, рассматривая бухту Пиргос. Он смотрел вниз, наблюдая за последними приготовлениями к отплытию парома. Машины, замершие в неподвижности на нижней палубе, опаздывающие пассажиры, торопливо бегущие по сходням. Он был одинок в этой толпе чужих и незнакомых людей. А мог бы полететь самолетом. Но он специально выбрал самый долгий путь возвращения на остров. Ведь столько лет он все тянул и откладывал со своим возвращением на Крит. У него очень приличная каюта. Нет, без всякой роскоши. В его годы это уже излишество, а у него очень скромные потребности. Жесткий матрас, туалет рядом, немного свободного пространства, в котором можно уединиться с хорошей книгой, когда на палубе станет слишком тесно от обилия народа или когда опять возобновятся боли в ноге.

Он заново открыл для себя Афины и получил огромное удовольствие от этого повторного знакомства. Крупные здания практически не изменились. Просто странно было после стольких лет снова видеть их на прежнем месте. Послевоенная Греция прожила очень непростые годы после оккупации. Тут и гражданская война, и военный переворот, и последующее медленное, но неуклонное восстановление из пепла пожарищ Второй мировой войны. Сегодня Греция воспринимает себя совершенно иначе, чем раньше, в контексте всего европейского содружества, что, впрочем, с падением Берлинской стены стало характерно и для всей остальной Европы.

После нескольких дней, проведенных в знакомых местах, он вдруг почувствовал, как сам собой стал разматываться в прошлое клубок его собственной жизни. Научная карьера, отход от дел, несколько женитьб, туда, в глубь и в глубь времени, которое помнит дни его молодости и славы. Назад, в те далекие дни, когда он так свято верил в то, что ему поручили очень важное и нужное дело: защищать и оборонять береговую линию вдоль Средиземного моря, обеспечивать безопасность поставок нефти и мазута, отвечать за безопасность самих маршрутов, которыми следуют судна. О, как их обманули тогда! И как сами они были наивны, дерзко поверив в свои возможности. Что ж, со вздохом подумал он. Вечная, как мир, история. Если бы молодость знала, если бы старость могла! Так что уже ничего не изменить. Что прошло, то прошло. И прошлое надо принимать таким, каким оно было, со всеми его взлетами и падениями, триумфами и поражениями. Его внимание привлек взмывший ввысь самолет.